Спустя неделю они вновь встретились в столовой. И тоже не сговариваясь. И вели уже себя, как старые знакомые, которых друг другу Бог на счастье послал.
— Вы превосходно выглядите, фрейлейн, — сделал Фриц комплимент, усаживаясь за столик напротив нее.
— Благодарю, — приятно улыбнулась она. — Как настроение, майор?
— Скучно мне в этой дыре. Загнали к черту на кулички. Время берет свое, а впереди никакого просвета.
— Разве вашу душу не греет то, что вы служите фюреру?
— Человеку этого мало, фрейлейн. Поверьте мне, уже достаточно познавшему жизнь.
— Не слишком ли многого хотите? И чтобы город был — не дыра. И, должно быть, чтобы служба была приятной. А еще, наверное, чтобы кругом не рвались бомбы и не стреляли.
— Вы будто читаете мои мысли… Но я бы не переживал так остро, если бы у меня была личная жизнь. Мужчина моих лет вправе ее иметь. Согласитесь.
— Естественно, — поддержала его Альбина. — Если придерживаться принципа — во что бы то ни стало выжить, то в этой ситуации важно выстоять, главное, не пасть духом.
— Вы — первый человек, который меня так тонко понимает, фрейлейн. Благодарю вас.
Отобедав, из столовой вышли вместе.
— Darf ich Sie beglaiten? Могу ли я вас проводить? — спросил Фриц.
— Keine Ursache. Не стоит. Мне здесь недалеко.
— Может быть, встретимся вечером и проведем время вдвоем? У меня отдельная комната. Имеется патефон. Есть хорошие пластинки.
— Простите, но в моем ведомстве это может быть расценено, как аморальное поведение. Я не хотела бы подвергнуться всеобщему осуждению.
— Семью иметь тоже аморально?
— Не обижайтесь на меня. — Альбина многообещающе улыбнулась. — Будем видеться в столовой, в клубе. Только и всего. А дальше видно будет. Приходите.
Альбина ушла, не оглядываясь. Фриц долго смотрел ей вслед. «И все-таки она мне нравится, — подумал он и усмехнулся: — Хм, аморально!.. Все они поначалу такие, бабы…»
В воскресенье Фриц заказал себе к обеду водки, видимо, для храбрости. Слегка захмелев, положил ладонь на руку Альбины и погладил ее.
— Знаете, кто вы? — спросил он, глядя в ее чистые глаза.
— Догадываюсь. Женщина не от мира сего. А еще — недотрога, — ответила она, убирая руку со стола.
— Вы… Вы… Вы — хрустальная туфелька! Да! От вас идет яркое и очень теплое излучение. Этакий ласковый огонек. А голос ваш мне напоминает колокольчик. Нет, звон хрустальных бокалов, наполненных французским шампанским, какое я пил в поверженном нами Париже!
— Великолепный комплимент! — Альбина рассмеялась.
— Честное слово! Я не виноват, что так вас воспринимаю.
Фриц хотел налить себе еще водки, но Альбина остановила его.
— Оставьте на другой раз.
— Im Wein liegt Wahrheit. Истина в вине, — сказал он, отставляя графин. — Хороший вы человек, Альбина. Хрустальная туфелька моя! Скажите, только откровенно: а вы могли бы полюбить с первой встречи? Нет, не какого-нибудь там прощелыгу. Настоящего мужчину?
— Если серьезно, то ничто человеческое мне не чуждо.
— Понимаю. Вы думаете, почему я позволил себе выпить?
— Радость какая-нибудь у вас? Возможно, печаль.
— Не угадали. Рас-ста-вание. Дас-с! Все пять моих «активистов», в которых я вложил всего себя, отправляются на Восток. Нет, не на фронт. В тыл! Их выбросят на парашютах аж в ста километрах от вражеской Москвы. Представляете! И разъедутся мои питомцы кто куда. Двое в Москву, двое — в город Горький, что на Волге. Там огромная военная индустрия большевиками сосредоточена. Уже сейчас надо готовиться к ее освоению рейхом после нашей победы. Да, пятый. О нем не скажу. Впрочем, вам я доверяю. Смертник он. Ему поручено уничтожить одного видного деятеля.
Альбина сделала вид, что все это ее не интересует. И лишь спросила:
— Вы заплатите за обед?
— Ах, да! — спохватился Фриц. — Сейчас заплачу. Хрустальная вы моя туфелька!
Радиограмма № 211:
«Центр По сведениям зпт полученным источника зпт заслуживающего доверия зпт Подмосковье ближайшие дни предстоит выброска парашютах пяти агентов зпт прошедших спецподготовку разведшколе „Цеппелин“ тчк Оттуда разъедутся Москву и Горький тчк Задание — сбор разведывательных сведений зпт террористический акт тчк Случае задержания зпт результатах допросов прошу информировать тчк Намерена использовать их для вербовки известного вам Фрица Зальцберга тчк — Резеда».
Будучи человеком наблюдательным, Альбина знала, что хранится в служебном сейфе Хейфица. А там среди прочих деловых бумаг можно было встретить не только секретные директивы Рейхзихерхайтсгауптмана Гиммлера, но и секретные инструкции Рейхсминистра Розенберга, Штаба Верховного Главнокомандования гитлеровской армии.
Хейфиц изредка доставал их, чтобы воспроизвести в памяти, а то и сослаться на тот или иной пункт высочайшего указания, составляя приказ по горотделу, либо процитировать в отчете в Берлин о проделанной им работе. Случалось, он поручал Альбине подобрать для этого подходящую цитату. Словом, сейф Хейфица представлял из себя скопище секретных материалов, которыми разведчику грешно было не воспользоваться. Но как сделать все это богатство достоянием Службы советской внешней разведки? Идея эта в ее голове созрела давно и «операцию» эту она разработала в деталях. Сводилась она к тому, что сначала необходимо завладеть ключом от сейфа, а уж все остальное — дело техники. Главным «инструментом» была пудреница, пространство которой между средней и нижней крышкой она заполнила прозрачным пластилином.
Как и сапер, разведчик ошибается один раз в жизни. Ждала лишь случая. И он, кажется, наступил.
— Вы бледны, штапффельфюрер, — сказала Альбина, войдя в кабинет, чтобы доложить о выполнении ею очередного его указания. — Что с вами?
— Видимо, что-то съел не совсем свежее, — ответил Хейфиц упавшим голосом. — Вероятно, консервы мясные были испорчены.
— Попробуйте выпить марганцовки. И побольше пейте воды.
— Пройдет и так… — Вдруг он скорчился, подхватился, прикрыл рот рукой и засеменил в туалет. От дверей жестом показал: — Извините, я сейчас вернусь.
Альбина взглянула на сейф. В двери его торчал ключ. Поняла: вот та вынужденная оплошность, Хейфица, которую следует использовать. Мгновенно вынула ключ. Получив двойной отпечаток на пластилине, водворила его на место. Работала спокойно, быстро, профессионально. И только когда все было позади, ее бросило в холодный пот, — нервное напряжение пошло на спад. Отвлеклась тем, что стала смотреть в окно, выходившее на городскую площадь.
Видно спохватившись, неожиданно возвратился Хейфиц. Подскочил к сейфу. Заперев его, вынул ключ, снова удалился. Однако Альбина не считала возможным покинуть кабинет, поскольку на письменном столе продолжали оставаться кое-какие бумаги и их надо было сторожить.
Вскоре вновь появился и хозяин кабинета, извинился, сел за стол.
— И все-таки вам следует выпить марганцовки, — сказала Альбина. — Иначе придется иметь дело с медиками и вас уложат в инфекционное отделение госпиталя для промывания желудка и кишечника.
— Да, пожалуй, стоит, — согласился он.
— Сейчас я приготовлю раствор. — Альбина направилась к себе. Несколько минут спустя она вновь появилась со стаканом, наполненным розовой жидкостью. — Выпейте, майн герр.
— Не много? — Хейфиц посмотрел умоляюще.
— Не бойтесь, не отрава. Прекрасное средство. Исчезнет дискомфорт, поднимется настроение. — В шутку добавила: — Пейте, иначе уважать перестану. И всем скажу, что вы — трус.
— За ваше здоровье, унтершарфюрер! — старался шутить и Хейфиц. Пил морщась, но выпил до дна. — Благодарю, моя спасительница.
— Gute Besserung! Желаю вам скорее выздороветь.
Радиограмма № 219:
«Центр тчк Слепок ключа сейфа Хейфица тайнике № 3 тчк По изготовлении ключа готова осуществить операцию по изъятию из сейфа секретных документов особой важности тчк Потребуется оперативная группа прикрытия и доставки бумаг ваше распоряжение тчк Прошу согласия гчк — Резеда».
Все последующие дни Альбина готовила себя к операции «Сейф» психологически. Для нее важным было выбрать момент — день, час. Полагала, что лучше и надежнее действовать под утро, когда и город, и гестаповцы погружены в сон. Это она внушала себе и была уверена в успехе. Подумала и о том, что ежели дежурить в помещении ночью будет симпатизирующий ей Оскар Глаубе, с ним, пожалуй, можно будет договориться, если потребуется, пойти на легкий флирт. Но мысль эту она тут же отмела в сторону. Никаких свидетелей, иначе — провал!
Радиограмма № 220:
«Резеде тчк Благодарю за инициативу. Ваше предложение изучается. Слепок из тайника № 3 нами изъят. Даны указания изготовить по нему ключ от сейфа. Дополнительно радируйте код и шифр замка сейфа зпт о системе сигнализации и охраны здания Службы безопасности и СД и режима работы в нем. В тайник № 3 заложите схему расположения здания и подходов к нему, описание кабинета Хейфица. — Федосеев».
«Странно… — подумала Альбина, прочитав шифровку. — Я выполню требование Центра, но для чего все это ему? Осуществить-то выемку предстоит мне, а не кому-нибудь…»
Альбина некоторое время не посещала ни столовую, ни офицерский клуб, обедала тем, что приносила из дома. По наблюдениям Раисы Фриц все это время, напротив, бывал в столовой ежедневно, видимо, в надежде встретить ее. И даже интересовался, не случилось ли чего с Альбиной.
Наконец увидел ее, обрадовался. Подсел к столику.
— Здравствуйте, хрустальная туфелька!
— Здравствуйте, майор. Давно не виделись. Wie geht es Ihnen? Как вы поживаете?
— Danke, ausgezeichnet. Спасибо, отлично.
В столовой никого, кроме них, не было. Заказали обед.
— А я вам привет принесла, — сказала Альбина.
— Привет? От кого же? — заинтересовался Фриц.
— От тех, кто вас прекрасно знает.
— Да кто же они? Из какого города? Ради Бога, не интригуйте.