— Вы не можете приступить к действиям без помощи закордонного центра? — спросил Бес Галю.
— Да.
— Без связи все наши усилия — к чертовой бабушке?
Галя чуть презрительно поморщилась:
— Если вам нравится это определение, то опять-таки — да.
— Могут восстановить связь оттуда, из закордонного провода?
— Думаю, что могут… Но на это уйдет много месяцев — они должны разобраться, что у нас произошло, проложить новую «тропу», а это не через поле перейти. Есть ли у Мудрого запасные точки для такого маршрута? Может быть — да, а может — и нет…
— Значит, надо тянуть стежку отсюда?
Галя не спешила с ответом. Такого вывода она ждала давно и не сомневалась, что Бес придет к нему, последовательно отметая вариант за вариантом, перебирая, как четки, возможные решения. Она не могла ему подсказывать, поскольку Бес мог бы посчитать, что курьер закордонного провода хочет убраться восвояси, возложив всю ответственность за операцию на него.
— Слишком велик риск, — сказал Бес. Был он по-прежнему хмурым, и в голосе звучала растерянность. — Мне еще не приходилось принимать такого ответственного решения.
— Ладно! — Галя резко оборвала Беса. — Что вы предлагаете?
— Кто-то должен уйти за кордон.
— Кто?
— Выбор небольшой, — сказал Юлий Макарович. — Вы или я.
— Тогда — вы… — почти решила Галя. Она шла к своей цели от противного.
— Не лучший вариант, — тихо сказал Бес. — Я должен остаться здесь.
— Почему?
— Вы — «оттуда», вас там знают, это значительно облегчит дело.
Речь шла о другом, хотя Бес этого и не сказал. Он не получил от службы безпеки центрального провода приказа покинуть «земли», и его уход за кордон рассматривался бы как дезертирство. И если бы его спросили — а спросили бы обязательно, что случилось с курьером, — ответу его никто бы не поверил.
— Я не имею права вам приказать, — повторил Бес, — но свою думку могу высказать. Уходить на связь надо вам.
— А если я погибну в пути?
— Тогда что-нибудь придумаем другое. — Бесу не приходило в голову, что Галя может просто испугаться опасности.
— Шансов ведь раз-два — и все?
— Мало шансов, — подтвердил Бес.
Разговор шел у них вполголоса, спокойно и буднично. Со стороны и в самом деле могло показаться, что обсуждают дядя и племянница какие-то свои родственные дела. Стиль истерик и нервных скорых решений Бес, умудренный жизнью и годами «тихой» войны, не принимал.
— Так что, если не возражаете, собирайтесь…
— А кто возглавит мою группу?
— Наверное, я, — подсказал Бес.
Галя обдумала предложение и отклонила его.
— Плохо. Вдруг вас возьмут? — отплатила она за равнодушие референта к возможной ее гибели. — Группа тогда рассыплется — если вы ее, конечно, не выдадите.
И такая возможность не исключалась.
— Наверное, я Выдержу, — невозмутимо ответил Бес.
Галя ему определенно нравилась трезвым взглядом на события.
— Я отдам приказ, — решила Галя, — группе прекратить всякую работу, затаиться и ждать.
— Ждать чего?
— Моего же решения возобновить действия. Ибо даже если я или кто-то другой придет из-за кордона, без группы сделать что-либо будет невозможно.
— Почему вы называете своих людей «группой»? Это не наше слово, — неожиданно заинтересовался Бес. Инстинктивное недоверие ко всему на свете и тут дало себя знать.
— Потому что боевки создаются для других целей. Не ловите, друже референт, на слове, — предупредила Галя. И напомнила: — Пока заминка в операции наступила не по моей вине. Еще надо разобраться, почему прервалась связь и как могло случиться, что в руки энкаведистов попала Лелека.
— Не будемо сварытыся, — примирительно пробормотал Бес.
— Не будемо, — согласилась Галя. — Не час…
Она ушла не попрощавшись: очень спокойная, настолько спокойная, что лучше было никому из подручных в такие минуты не попадаться курьеру на глаза…
Глава XXXI
Галя собиралась за кордон тщательно, продумывая все до мельчайших деталей.
Решили они с Бесом, что путь будет лежать через Польшу и Словакию. Идти этим маршрутом трудно и долго, но другого выхода не было. Между Украиной и западными зонами оккупации Германии лежали новые государства Восточной Европы.
Вариант рейса через Прибалтику отпал сразу — Галя понимала, что без помощников из местных жителей границу ей не одолеть, незнакомую границу — она там ничего и никого не знает. А было заманчиво одним смелым броском очутиться в Стокгольме.
— Невозможно, — сказал Бес.
— Нет даже единого шанса, — согласилась Галя.
Можно было попытаться пройти прямо через Словакию. Галя обдумывала этот вариант долго, так долго, что Бег подумал было — решилась на словацкий вариант. Он был наиболее удобным — Словакия граничила с западными странами, от Братиславы до Вены рукой подать.
— Есть хоть какая-нибудь возможность перебраться от нас в Словакию? — спросила Галя.
— У меня такой возможности нет, — сказал Бес.
— Неужели вас связывала с закордонным проводом одна-единственная ниточка?
Бес вынужден был подтвердить: да, других линий связи не существует.
Галя не знала, верить ему или не верить. Трудно предположить, чтобы у такого опытного конспиратора вся система связи основывалась только на цепи контактных пунктов. Наверняка есть — у него где-то там, за рубежом, «почтовые ящики» — пришла обычная открытка, допустим, поздравления с днем рождения, а кому требуется — знают, что поступил сигнал тревоги. Но из-за рубежа такие «безобидные» письма Бес получать не мог — рисковал бы привлечь к себе внимание: далеко не каждый украинский гражданин переписывается с закордонными родственниками.
Если почтовая связь действует, то она односторонняя, пассивная.
— Кто мне поможет перебраться через кордон? Я не птаха — перелететь его не смогу. Въехать в страну легально еще так-сяк можно, но выбраться отсюда…
Бес разводил руками, ничего не мог посоветовать. Он был в отчаянии — снова замаячил провал всей операции.
— Вас могли бы тоже снабдить явками, — зло бормотал он Гале, — не на прогулку собирались…
— Я шла сюда надолго, вы же знаете…
Но оба понимали, что от взаимных упреков ничего не изменится, и старались не взвинчивать друг друга. И без того у каждого нервы натянуты, как струна.
Выход нашелся неожиданно.
— Так вы говорите, в Словакии были у вас люди?
— Если бы удалось перейти кордон — там, уверен, вас проведут.
— Тогда рискну, пойду в Словакию через Польшу.
— Матка боска, три кордона! — изумился Бес.
— А что делать? Есть человек, который поможет перейти польский кордон.
— Откуда взялся? — Бес не мог скрыть тревоги, не любил он таких неожиданных подарков судьбы.
Нюх подсказывал, что нельзя брать то, что лежит на видном месте. Голодная лиса увидит обессиленного зайца, кинется к нему, и, смотришь, — щелкнул капкан, стала лисонька шкуркой для чужой забавы.
Нет, обходил всегда Бес приманки, потому и жив до сих пор.
— В моей группе есть хлопчина, у того хлопчины брат почти на кордоне в хуторе сидит. И есть у этой семейки тайное богатство — тропа за кордон. Контрабандисты они, — объяснила Галя.
— Странно, что это мне неизвестно, — тянул неопределенно Бес, — такие люди для нас на вес золота.
— Звать его Чиж, и ходил он в наших сотнях. Теперь — мирный хуторянин. Контрабанду бросил — нахапал достаточно. Думаю, если припугнуть его прошлым, напомнить, что СБ и вы, друже референт, про него не забыли, а потом сунуть гроши — поползет через кордон, никуда не денется.
— На деньги все купить можно, — согласился референт.
— Не все…
— Так уж… Была бы сумма подходящая. А если еще и в твердой валюте, в долларах, например…
— Меня, например, нельзя купить, — сурово проговорила Галя. Слова упали весомо, тяжело.
— Так я ж не про нас с вами, — спохватился Бес и ругнулся в душе последними словами за то, что размяк.
— Вот вам мой вариант. Будем решать вместе. Несколько дней подумаем, вдруг еще что-нибудь появится.
Вариант Гали пришлось принимать, так как дни летели быстро, а других путей за кордон нащупать они не могли.
И тут случилось такое, чего Гуцулка и Бес меньше всего ожидали. Неожиданно объявился потерянный в годы войны брат Гали Шеремет.
Об этом Бес узнал из передачи областного радио.
Юлий Макарович готов был запустить в радиоприемник любым предметом, который подвернулся бы под руку. Лишь бы он был потяжелее…
Уже давно вошло в привычку у Беса слушать передачу областного радио «В последний час». И не потому, что он хотел быть в курсе последних достижений области, рекордов звеньевых, ударных вахт рабочих бригад. Его мало интересовали и московские новости, тоже напоминавшие сводки с трудового фронта. Страна завершала восстановление разрушенного войной хозяйства, и слова «труд», «рекорд», «достижение» были наиболее популярными в сводках радионовостей.
Нет, трудовой ритм страны вызывал у Юлия Макаровича лишь тупую, безнадежную злость. Но Бес считал для себя необходимым знать обо всем, что происходит вокруг, и пользовался для этого любыми источниками информации, в том числе и официальными.
Диктор областного радио только что в самом конце выпуска новостей сообщил, что корреспондент Семен Адабаш помог радиослушательнице Галине Шеремет, методисту областного Дома народного творчества, разыскать брата, потерянного в годы войны. «Подробности об этом интересном поиске, принесшем счастье двум хорошим людям, вы узнаете из радиоочерка „Крылья встречи“, который мы будем передавать в 21.00 сегодня».
Это был очень жестокий удар — пожалуй, наиболее сильный после провала Лелеки. Юлий Макарович его не ожидал и потому оказался почти незащищенным. «Все рухнуло», — размышлял равнодушно Бес. И винить было некого — это он сам посоветовал Гале обратиться в газету и на радио с заявлениями о пропавшем брате. Казалось, это будет ниточка, вплетающаяся достаточно хорошо в легенду Ганны — Гали, укрепляющая легальное положение Шеремет.