14
«…На следующий день, примерно за час до полудня, я вновь пришел к “Эксельсиору”. Двери бара были распахнуты, но внутри опять было пусто. Я быстро поднялся по той же деревянной скрипучей лестнице на второй этаж и осторожно приоткрыл дверь. Темный коридор, усеянный окурками и табачным пеплом. В самом конце коридора за занавеской скрывался вход в другое помещение – большую полутемную комнату со столом и несколькими стульями. Обычно в таких комнатах играют в карты. До сих пор здесь стоял противный запах крепких сигар и пота.
Я не успел толком осмотреться, когда услышал тяжелые шаги и скрип лестницы. Спрятаться, в общем-то, было негде, и я просто нырнул под стол, покрытый зеленым сукном, края которого свешивались до самого пола. Тут же я включил свой диктофон, с которым, как уже сказал, не расставался со вчерашнего дня.
В комнату вошли двое. По крайней мере, одного из них я узнал сразу по тяжелой нездоровой одышке и тумбообразным ножищам. Это, несомненно, был толстобрюхий.
Они разговаривали по-испански и потому я мало что понимал. Через минут десять в комнату вошел кто-то еще и заговорил по-русски:
– Дон Луис, извините за небольшое опоздание. Дела…
Я узнал вкрадчивый голос президента туристической фирмы “Глобал” Полуботько. Его слова перевел на испанский человек, сопровождавший толстобрюхого. Так, через переводчика, они и общались.
– Что там у вас произошло ночью? – недовольным тоном задал вопрос дон Луис.
– Небольшие неурядицы с тотализатором, – пояснил Полуботько.
– Не занимайтесь ерундой! – рявкнул дон Луис. – Что такое тотализатор по сравнению с наркобизнесом? Мелочёвка! Не надо мелочиться. Меня интересуют новые каналы по сбыту наркотиков. Сейчас я активно налаживаю ввоз героина из Афганистана через Таджикистан и Россию в европейские страны. И ваша фирма должна мне содействовать, таков наш договор, если вы еще об этом помните, сеньор Полуботько.
– Наше совместное предприятие всегда выполняло договорные обязательства, даже не очень выгодные для нас. Пока у вас, дон Луис, нет причин гневаться. Все идет наилучшим образом.
– Я хочу, чтобы и в дальнейшем наш бизнес процветал, а ваш неразумный азарт может испортить начатое.
– Вовсе нет! Наоборот, одно помогает другому. С помощью тотализатора я вербую новых агентов для нашего общего бизнеса. Те, кто замазаны в подставных схватках, уже не смогут отказаться от выполнения более щепетильных поручений. Так я завербовал Чеснокова…
– О, Чесноков! Очень подходящий человек! Я хотел просить вас подумать о том, чтобы еще больше приобщить его к нашим делам. Он заслуживает большего доверия!
– Я подумаю, как это устроить, – сказал Полуботько.
– Я надеюсь… И не увлекайтесь игрой в тотализатор, мой вам совет! На этом горят многие хорошие люди…
Они вышли из комнаты, и я смог вздохнуть с облегчением. Затем выключил диктофон, вылез из-под стола и, соблюдая предельную осторожность, проделал путь назад.
Выйдя из бара, я остановил такси и кое-как объяснил водителю, что мне нужно попасть в центральную полицейскую префектуру. Водитель понял и с места в карьер рванул свой автомобиль.
В кабинет шерифа меня препроводили сразу, стоило только мне произнести по-английски: “Я русский полицейский и здесь выступаю на спортивных состязаниях по борьбе”. Еще раз эту же неуклюже построенную фразу мне пришлось повторить самому шерифу – пожилому черноволосому человеку в темных очках.
– Что вас привело ко мне? – спросил он.
– Во-первых, наркотики, а во-вторых, тотализатор…
– Внимательно вас слушаю!
Я попытался как можно проще рассказать обо всем, чему стал невольным свидетелем за последние два дня. А потом дал ему прослушать магнитофонную пленку.
Надо отдать должное мексиканской полиции, действовала она оперативно. Уже через пятнадцать минут мы были у бара. Но, обшарив весь дом, полицейские ничего не нашли, кроме пустых полиэтиленовых пакетов в подвальном помещении.
– Похоже, этот Луис переправил наркотики в другое место, – пояснил шериф. – Ничего! Мы его все равно возьмем! А вам пора на стадион. И пусть вас не удивляет, если сегодняшний матч закончится не совсем обычно…
На трибунах крытого стадиона вновь было полным-полно народу. И опять пронырливые “жучки” собирали ставки на каждую схватку.
Я готовился выйти против Хуана Переса – одного из самых опасных противников в моей весовой категории. Но когда вышел, полиция начала свою операцию. Оказывается, весь крытый стадион был блокирован, все входы и выходы перекрыты. Я этого не видел. Но заметил, как началась повальная проверка на трибунах. Я просто залюбовался работой мексиканской полиции! Всего полчаса хватило ей на то, чтобы отделить “злаки от плевел” и очистить трибуны от “жучков” и прочих паразитов…
А потом мы начали схватку. Заметьте, схватку на высоте больше двух тысяч метров над уровнем моря! Можно смело сказать, что мы боролись в поднебесье. Я победил и на этот раз, но почему-то никакого приза мне не вручили…
Незадолго до появления полиции со стадиона тихо, по-английски, исчезли Полуботько и Чесноков. Куда они подевались, ни я, ни руководители нашей команды так и не узнали. В Москву мы возвращались без них. Хорошо еще, что билеты на обратный рейс самолета были заказаны и оплачены заранее. А то пришлось бы нам заняться еще и добыванием денег в Мехико…» – на этом обрывались записки Воробьева.
Адрес центрального офиса туристической фирмы «Глобал» мне удалось отыскать в справочнике и я решил наведаться туда на следующее утро.
Первый этаж жилого дома из красного кирпича занимали разные организации. Когда я сказал охраннику, что ищу представительство фирмы «Глобал», тот потребовал мое удостоверение личности и подробно переписал у себя мое имя, отчество, фамилию, название медцентра, которым я руковожу, и служебный номер телефона.
Войдя в кабинет, на двери которого висела покосившаяся табличка «президент», я увидел расфуфыренную дамочку неопределенного возраста, сидевшую за компьютером.
– Это фирма «Глобал»? – уточнил я.
– А кто вам нужен? – процедила сквозь зубы хозяйка кабинета.
– Мне нужен Викентий Николаевич Полуботько.
– А это кто? – не поняла она.
– Наверное, ваш президент, – пожал я плечами.
– Не знаю такого, – произнесла дамочка и снова уткнулась в экран монитора.
– Послушайте? Это «Глобал» или не «Глобал»?! – начал я заводиться.
– Такой фирмы не существует в природе. Она самоликвидировалась, – насмешливо взглянула на меня дамочка.
– Аннигилировала, что ли?
– Что-то в этом роде.
– И где же искать теперь концы?
– В Америке, – вполне серьезно проговорила собеседница.
Мне ничего другого не оставалось, как повернуться и уйти. Что я и сделал.
По дороге в «Панацею» я пришел к окончательному выводу, что именно дон Луис, Полуботько, Чесноков и другие мафиози из наркокартеля каким-то образом смогли расправиться с опасным свидетелем, каковым стал для них Воробьев. Но вот как они сумели это проделать и кто стал непосредственным исполнителем их черных замыслов, этого я пока еще не знал. И узнать это, по-видимому, будет весьма не просто, ведь фирмы «Глобал» больше не существовало. Значит, все ниточки, ведущие к наркодельцам, оказались оборванными.
А ровно в полдень в моем кабинете раздался звонок. Я поднял трубку.
– Здравствуйте, – произнес приятный женский голос на другом конце провода. – С вами говорит следователь прокуратуры Коломийцева Татьяна Анатольевна. Мне нужен доктор Знаменский… Ах, это вы? Очень приятно. Я по поводу вашего сегодняшнего визита в офис фирмы «Глобал». Вам случайно фамилия Чесноков ни о чем не говорит?
– Говорит. Я даже его разыскиваю… – ответил я, ослабив узел галстука на шее.
– Не надо больше вам его разыскивать. Он сам нашелся… Вот что, официальный вызов я вам оформлять не стану – это лишняя морока и трата времени. Сможете приехать в прокуратуру прямо сейчас? Очень хорошо. Записывайте адрес…
Через полчаса я входил в кабинет Коломийцевой – совсем еще молодой симпатичной женщины.
– Присаживайтесь и ознакомьтесь с документами, – сказала она, вынимая из тощей папки несколько листов бумаги и кладя их на стол передо мной.
Первые же строки письма (а это было именно письмо, адресованное Генеральному прокурору России) так заинтересовали меня, что я на время забыл, где нахожусь.
«…Ликвидировать свидетеля – для этого прибыл я и двое моих помощников из Нью-Йорка. Я не люблю чистоплюев и маменькиных сынков. Во всем и всегда они были и остались круглыми отличниками, затвердившими на зубок, что хорошо, а что плохо в этой жизни. Противно! На такого круглого отличника плюнешь, а с него все скатится, как с гуся вода… Но убийство, на мой взгляд, это крайняя мера, и в данном конкретном случае оно было бы совершенно не оправданным. Я хотел просто встретиться с Воробьевым, поговорить с ним по-человечески, открыть ему глаза на то, что происходит сейчас в стране. Но он не шел на встречи, и тогда я принял план Полуботько: постарался завлечь Воробьева в определенное время в определенное место…
Полуботько все верно рассчитал. Как только Воробьев увидел меня на Смоленской площади у здания МИДа, он сразу же прилепился ко мне как профессиональный филёр. Я потаскал его за собой по гастрономам на Старом Арбате, а потом углубился в московские улочки. Дойдя до определенного дома, я свернул во двор трехэтажки и зашел в парадное, ведущее в художественные мастерские. Там-то я и притаился за дверью. Через минуту в подъезд вошел Воробьев, стал оглядываться. Искал меня. Ну, я и возник перед ним, как тень отца Гамлета…
– Ты хотел меня видеть? – спросил я. – Пожалуйста. Вот он я! Хочешь поговорить по душам? Тоже, пожалуйста…
Я провел Воробьева в мастерскую под номером два и указал на искусно сервированный стол со всякими закусками и выпивкой:
– Видишь, как я тебя ждал…
– Сидеть за одним столом с таким проходимцем, как ты, я не намерен, – заявил Воробьев. – Скажи лучше, на что ты надеешься после всего, что натворил?