— Спасибо за хлеб-соль, — усмехнулся водитель. — Добрые вы люди… А только нам еще нужен доктор. Доктор, понимаешь? Не понимает, рожа! — оглянулся он на товарищей. — Или делает вид, что не понимает… Доктор нам нужен слышь, ты, басурманин! Вот — смотри.
Он подошел к койке, на которой лежал раненый, и указал на него рукой. Вначале — на раненого, а затем — на перевязанную ногу и на рану, из которой сочилась кровь.
— Раненый он, понимаешь? — сказал водитель. — Пулей. Ты же его и ранил, харя! Или, может, такие же, как и ты. Зови доктора!
Кажется, на этот раз охранник понял, что от него требует плененный водитель. Он не сказал ничего, лишь выразительно глянул на двух своих помощников, и все они тотчас же вышли из помещения.
— Ну, дело сдвинулось! — сказал кто-то из пленных. — Сейчас должен явиться лекарь. Если, конечно, он у них вообще имеется…
Однако никто не появился. Закончился день, наступил вечер, за ним — ночь. Ночью в помещении стало совсем темно — света не было. Впрочем, все же вскоре слегка посветлело — сквозь оконце стал пробиваться лунный свет. Самой луны из помещения видно не было, лишь ее рассеянные отблески проникали сквозь окно и освещали помещение призрачным светом.
— Ну, хоть так… — проворчал водитель. — Вот что, братцы. Придется нам установить дежурство. Будем наблюдать за Андрюхой. За раненым… Кажется, ему совсем худо… Первым дежурю я. Затем — все прочие по очереди. Не придет, думаю, лекарь. Иначе давно бы уже явился. Такие вот дела…
Ночь выдалась беспокойная. Пленников томила неизвестность и неопределенность, а вдобавок — раненому стало хуже. Кажется, он даже несколько раз терял сознание. А доктора все не было, да и вообще в помещение никто не входил. Лишь где-то за дверью то и дело слышались чьи-то шаги, то приближаясь, то удаляясь. Да еще — несколько раз раздавались чьи-то невнятные, едва различимые голоса — вот и все.
Пришли лишь ранним утром. Заскрежетали замки и засовы, распахнулась дверь, в помещение вошли все те же трое охранников. Один из них подал молчаливый знак, двое других подошли к раненому и подняли его с постели. Раненый был в сознании, он даже отстранил от себя руки охранников и самостоятельно поднялся. И даже при этом улыбнулся.
— Наверно, в госпиталь, — сказал он. — А то куда же еще?
Остальные пленники думали так же. В самом деле, куда еще можно вести раненого? Только в госпиталь. А то, что это случилось ранним утром, так что ж? Наверно, именно в это время прибыл лекарь. Или похитители договорились отвезти раненого в какой-нибудь госпиталь. Ничего, все нормально.
Дверь со скрежетом затворилась, и какое-то время в помещении было тихо. И за пределами помещения также было тихо. А затем где-то неподалеку вдруг раздались три выстрела и короткий крик.
— Что это? — почему-то шепотом спросил кто-то из пленников.
— Выстрелы, — ответил другой пленник. — Три выстрела… И как будто кто-то упал. Как будто кого-то застрелили теми выстрелами…
— Кого застрелили? — спросил кто-то. — Почему? Ранним утром…
Никто ничего не ответил на эти короткие встревоженные вопросы. Не ответили потому, что у каждого возник на них невольный и страшный ответ. Только что из помещения увели их раненого товарища. И почти тотчас же невдалеке раздались выстрелы и короткий предсмертный крик. Неужели?.. Нет-нет, этого просто не может быть! Это всего лишь случайное совпадение! Кто и по какому праву мог убить сотрудника советского посольства? Тем более раненого? Да пускай даже и не раненого — какая разница? За что его убили? Что вообще происходит?..
Никто ничего не говорил вслух, потому что это были страшные вопросы. К тому же и ответа на них не было, а если он и угадывался, то это был страшный, несуразный, бессмысленный ответ… Лишь водитель Никита встал, подошел к койке, где еще совсем недавно лежал раненый Андрей, взял свою рубаху, судорожно скомкал ее. Кажется, он отчетливее всех понимал, что случилось на самом деле.
— Батька Ангел… — сказал он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Да, батька Ангел…
Глава 9Ответное письмо
И в самом деле — случилось непоправимое горе. Был убит раненый сотрудник советского посольства Андрей. Ранним утром его вывели из помещения и тут же, неподалеку, убили тремя выстрелами. Причем не просто убили — весь процесс убийства, а вернее, казни снимали на фото.
Так распорядился Кассаб, который возглавлял террористическую организацию «Орлы пустыни». Минувшей ночью ему принесли письмо — ответ советского посольства. И это письмо Кассабу не понравилось. Ему показалось, что посольство затеяло с ним игру. Посольство запросило целый месяц на размышление и улаживание каких-то дел — это Кассаба никак не устраивало. Он не мог ждать целый месяц, для него это был просто-таки непомерный срок. За месяц могло случиться все что угодно. Вдруг этот месяц советское посольство потратит на то, чтобы придумать и осуществить против Кассаба какой-нибудь коварный план?
К тому же Кассаба торопили. Его торопили те, кто стоял за его спиной. За его спиной стояли очень серьезные люди. Они обещали Кассабу большие деньги, если он в точности выполнит все их поручения. И наоборот, грозили неминуемой расправой, если он этих поручений не выполнит.
Но дело даже было не в этих людях. Что люди, что деньги? Денег Кассаб мог раздобыть и без этих людей. И их угрозы также Кассаба не слишком страшили. В конце концов, в его подчинении — несколько сотен вооруженных и преданных ему людей. А потому — что могут сделать те, кто ему угрожает? Те, кто ему угрожает, — они пришельцы, они живут далеко от Ливана, за океаном. Они в Ливане — чужие. А Кассаб здесь — свой. Он здесь родился и вырос, это — его земля. И она его защитит. И земля его защитит, и подчиненные ему люди. Он на этой земле хозяин. У него далеко идущие планы и цели. И он обязательно достигнет намеченных целей. И никакие люди, живущие за океаном, ему в этом не помешают и его не испугают.
Та игра, которую затеяли люди из-за океана с советским посольством — это, можно сказать, вовсе не их игра, а игра самого Кассаба. А если это его игра, то и играть он будет по своим собственным правилам. Вот люди из-за океана велели ему ни в коем случае не убивать плененных сотрудников советского посольства. Дескать, это не по правилам и нарушает какие-то законы. Плевать Кассабу на правила и законы, у него свои законы и правила! Он — Кассаб, а кто они, эти люди? Понадобится, так он и против них применит свои собственные законы и правила!
Да, Кассабу не понравилось письмо советского посольства, которое он получил в ответ на свое собственное письмо. Он не мог ждать целый месяц. Он хотел поторопить советское посольство. Он знал, как это можно сделать. Решение возникло само собою, вдруг — как только ему доложили, что среди пленных имеется раненый. И он распорядился казнить этого раненого, чтобы с ним не возиться. А процесс казни заснять на фото, и эти фото с ответным письмом отправить советскому посольству. И сделать приписку, что то же самое случится и с другими похищенными, если его, Кассаба, вздумают водить за нос. Уж тогда-то, несомненно, посольство зашевелится!
Но была здесь и проблема. Она заключалась в том, что без согласия своих кураторов Кассаб отправить ответное письмо не мог. Просто потому, что его надо было написать на русском языке, а ни сам Кассаб, ни его люди русского языка не знали. Значит, нужно было просить помощи у кураторов, а Кассаб этого делать не хотел.
Поначалу он не видел выхода из положения, но затем его осенило. Он напишет письмо на арабском языке! Ведь советский посол обязан знать арабский язык. Точно! Он так и сделает. И тогда не надо будет просить помощи у заокеанских людей. Тогда никто не станет указывать Кассабу, что ему делать!
Так он и поступил. Он собственноручно написал письмо, вложил в конверт фотографии и дал распоряжение с наступлением ночи доставить письмо в прежнее место — положить его под покривленный каменный столб у развалин старой мечети, что на восточной окраине Бейрута. И стал ждать ответа. В том, что ответ последует и будет он скорым, он ничуть не сомневался. Быть того не может, чтобы на такое письмо не было скорого ответа…
Однако еще до того, как получить ответ от советского посольства, у Кассаба произошла некая встреча, а вслед за ней и серьезный разговор. В принципе, и эту встречу, и разговор следовало ожидать. Как говорится, таковы были правила игры. Они были написаны вовсе не Кассабом, но он был обязан им следовать и неукоснительно их исполнять. Да вот только казнь раненого сотрудника советского посольства не соответствовала упомянутым правилам, это был поступок, который, что называется, выходил за пределы дозволенного, и потому те, кто написал правила игры, переполошились.
А случилось вот что. Спустя четыре часа после того, как Кассаб отправил письмо с фотографиями советскому послу, к нему прибыли два человека в военной форме, но без знаков различия. Ночь близилась к концу, вот-вот должен был заняться рассвет. Джип, в котором сидели два таинственных человека, на большой скорости подрулил к резиденции Кассаба — отдельно стоящему большому зданию на окраине Бейрута — и резко затормозил. К машине тотчас же подбежала вооруженная охрана.
— Нам нужен Кассаб! — по-арабски произнес один из подъехавших. — Да побыстрее!
Сказанные слова не были просьбой, они, судя по тону, были приказом. Должно быть, часовые знали, кто эти люди в джипе, и знали также, что они имеют право отдавать приказы. Но все же часовые попытались воспротивиться — Кассаб велел им охранять его покой. Не дождавшись ответа от часовых, оба приехавших вышли из машины, один из них грубо оттолкнул часового и, ничего не говоря, вошел в помещение, где спал Кассаб. Второй приехавший так же молча отправился вслед за ним. Часовые с растерянным видом остались на месте.
Должно быть, приехавшие прекрасно знали, где спит Кассаб. Они подошли к дверям — здесь также находились два часовых. Ни слова не говоря, один из приехавших отстранил часового, а второй ударом ноги распахнул дверь. Судя по всем этим движениям, приезжие были изрядно рассержены и даже встревожены.