– Вот вместе и поедем. Познакомишься там с важными людьми.
– Туда приглашают только избранных, – торопливо шепнул Злат. – Незваным явиться нельзя. Тебе здорово повезло оказаться в свите шейха.
– Ты подумал над нашим делом? – продолжил эн-Номан.
Алексий кивнул:
– Полагаю, нам обязательно нужно спросить об этом самого Наримунта. Коль уж мы взялись решать его судьбу. – Он перешел на русский: – Помоги нам, достойный юноша. Подскажи, как нам помирить твоего отца с московским князем. Хотя бы ненадолго.
Наримунт вздрогнул. Злат перевел. Увидев, с каким вниманием устремили на него взоры шейх с монахом, юноша сначала растерянно заморгал, потом задумался. Все молча терпеливо ожидали.
– Раньше отец враждовал с польским королем. Потом решил выдать за его сына мою сестру.
– У тебя есть еще незамужняя сестра? – весело расхохотался эн-Номан.
Наримунт настороженно кивнул.
– А у вашего князя неженатый сын? – повернулся он к Алексию.
– Симеон. Молодец хоть куда.
Шейх захохотал еще громче:
– В посаженные отцы Узбек не годится – мусульманин все-таки. Так хотя бы в сваты?
Наримунт уже начал обиженно краснеть и насупился, но эн-Номан посерьезнел:
– У твоего отца есть враги? Я имею в виду, кто самый главный?
– Орден, – без запинки ответил тот. – Тевтонский орден.
– Крестоносцы, значит. Хуже них никого?
– Мы для них язычники, поганые. Нас нужно или крестить, или уничтожить. Мира не может быть. Так они говорят.
– Не повезло вам с соседями.
– Какие они соседи? Пришли в наши края под знаменами с крестом. Построили замки. Сто лет уже скоро крестят нас. Огнем и мечом, по их же словам.
– Этот орден в ваши края лет двадцать назад из Венеции перебрался, если мне не изменяет память. До этого они в Палестине мусульман крестили. Так же. Огнем и мечом. Знаю я этих божьих рыцарей. Много про них наслышался в Египте. Пощады от них не жди. Когда французский король возглавил крестовый поход и высадился на берег Египта, тамошний султан послал к нему людей для переговоров. Знаешь, что ему ответили? Даже если ты упадешь на колени и будешь целовать крест – это не спасет тебя от смерти. А ваших подданных мы обратим в скот. Мне показывали этот ответ.
– Они и нас, православных христиан, причисляют к неверным и обещают уничтожить! – спешно открестился от единоверцев Алексий. – Константинополь под своими крестовыми знаменами захватили. Христианские храмы предали поруганию. Крестом прикрываясь. Волки в овечьих шкурах.
– Доброе дело делает твой отец, юноша, что с этими волками воюет, – сказал шейх. – Московский князь, выходит, этому только мешает.
– Так разве Москва на Литву полезла?! – запротестовал Алексий. – Гедимин сам начал, за ханского ослушника тверского князя вступившись.
– Неужели ему тверской князь до того люб?
Злат едва поспевал переводить, а Наримунт морщил лоб и старательно вникал. На этом месте он не выдержал:
– Из-за Новгорода у них свара. Те не желают в Москву дань платить и хотят иного покровителя найти. Вот отец и вступился.
– А без Новгорода Калите беда, – добавил от себя Злат, переведя слова княжича. – Без новгородского серебра ему хоть пропади. Выход в Орду будет нечем платить.
– Получается, Гедимину нужен Новгород, а Калите новгородское серебро? – Эн-Номан наверняка уже что-то задумал.
– Князья – не купцы, – возразил Алексий, – им обоим нужен Новгород.
– Сейчас такие купцы, что и князьями норовят вертеть, – напомнил ему Злат.
Наиб вспомнил их разговор с Авахавом про закамское серебро. Инок про него не помянул ни словом, хотя было ясно, что к распре двух князей оно имеет самое прямое отношение. Он обернулся к эн-Номану и рассказал ему услышанное ночью от Музаффара. Шейх помрачнел.
– Выходит, пока твой князь с Гедимином делят шкуру неубитого медведя, ее за их спиной уже продают, – поморщился он от досады. – Да и я хорош. Все жду подвоха от венецианцев с генуэзцами. За этим Иовом с самого его приезда в Сарай следили. А он между тем уже к самому хану подобрался. Булгарцы! С них станется. – Алексий хотел что-то сказать, но эн-Номан жестом остановил его. Он явно обдумывал какое-то решение. Наконец шейх бросил Злату: – Не переводи пока. Узбека я уговорю, он нужное слово московскому князю скажет. Далее мои руки коротки. Прав Бахрам! Тысячу раз прав! Эх! Мне бы его голову!
Злату показалось, что в бесцветных глазах эн-Номана блеснула слеза. Конечно, только показалось. Шейх обратился к Алексию, и голос его снова стал твердым и властным:
– С Гедимином пускай договаривается его сын. Даром, что ли, мы для него стараемся? Главное, чтобы он прибыл к отцу не с пустыми руками. А об этом должны позаботиться мы с тобой. Про себя я уже сказал. Получу согласие Калиты на княжение Наримунта в Новгороде.
– Отдать Новгород?! – в ужасе закричал монах.
– Почему отдать? Разве он принадлежит московскому князю? Ему же нужно серебро? Он его получит. А вот твое дело – проследить, чтобы все прошло без сучка, без задоринки. Поедешь сам в Новгород.
– Да там всем вертит архиепископ Василий Калика! Который от этого Наримунта под Киевом едва ноги унес. Из-за того он и в плен сюда попал.
– Вот и хорошо, – невозмутимо ответил шейх. – Вам, двум духовным лицам, будет легче договориться. Попросишь митрополита помочь. Твой князь тебе только спасибо скажет. Если он мир с Литвой учинит, у Новгорода союзника против него не станет. Серебро будут слать без задержки. А чтобы новгородцы себе рыцарей в друзья не взяли или шведов, новый князь проследит. Самое главное, закроет для них путь в полуночные земли. Сейчас только слух идет про тамошние богатства. Если выяснится, что это не слух, тогда уже никого и ничем не удержишь. Переведи, Злат. Хочет он стать новгородским князем?
XXX. Ночная кукушка
После ухода Алексия эн-Номан захотел посмотреть на Юксудыр. Злата, проводившего инока за ворота суфийской обители, он спросил, можно ли тому довериться. Как ни старался московский гость, но ему не удалось скрыть колебаний.
– Чужая душа – потемки, – уклонился от ответа наиб.
Но перед этим, прощаясь с Алексием, он напутствовал его:
– Ты разочарован, что все идет не так, как тебе хотелось? Подумай. Ты ведь достиг большего, чем желал. Хочешь оставаться простым слугой своего князя, когда всевышний отдает в твои руки его судьбу?
– Видно, Господь испытывает меня, – согласился тот. – По плечу ли мне эта ноша? Дело невиданное. В Новгороде со времен Рюрика княжили только его потомки.
– Настал твой черед решать. Еще не поздно отказаться. Но что, если небо не пошлет тебе второй возможности и ты так и останешься просто слугой князя? Разве не сказано в писании: «Оставьте мертвым погребать своих мертвецов»? Нужно идти вперед.
Наримунт еще не оправился от нахлынувших на него перемен. Только что он был жалким пленником в стане врагов, которого, словно невольника, передавали из рук в руки, как вдруг перед ним открылся путь к княжескому столу. Да какому! Это ведь не удел в вотчине его отца. Это самовластный Господин Великий Новгород! Вровень с отцом сесть! Теперь Наримунт с восхищенной настороженностью поглядывал на загадочного старика, дергающего нити судеб из своей скромной обители под сенью старых груш.
Когда Злат сказал княжичу, что они отправляются на постоялый двор Сарабая, тот запросился с ними. Он хотел поблагодарить Юксудыр за помощь в трудный час. Эн-Номан не возражал.
– Никогда не нужно забывать о благодарности, – одобрительно сказал он.
Увидев въезжающую во двор повозку шейха, Сарабай изрядно струхнул. Он уже привык за последние дни к нашествиям стражников и начальников, но появление святого старца повергло его в ужас. Неужели двор действительно считают прибежищем джиннов? Если так дело пойдет, то народ станет только лошадей нахлестывать в страхе, проезжая мимо. И не продашь никому.
Однако эн-Номан даже не стал заходить внутрь. Он и с повозки не слез, поприветствовав хозяина благословляющим взмахом руки с четками. Вызванная из хозяйских покоев Юксудыр вышла с большим узлом в руках. В нем оказалась одежда княжича, которую она отстирала от сажи. От такой заботы Наримунт совсем растрогался и стал взволнованно благодарить девушку. Та смущенно улыбалась. Злат задумался над тем, как тронуло юношу простое проявление обычной человеческой заботы. Здесь, в чужом краю, среди врагов. Где все видели в нем только плененного княжеского сына. Видно, Наримунту не понравился скучный голос, которым наиб переводил его горячую речь, потому что он вдруг поклонился девушке и поцеловал ей руку. Юксудыр вспыхнула и зарделась.
Все это время эн-Номан потихоньку наблюдал за ней из своей повозки. Злат уже было решил, что шейх не станет беседовать с девушкой, но тот вдруг попросил ее приблизиться.
– Мне доложили, что ты ищешь своих родственников и у тебя есть перстень, который ты им хочешь показать.
Юксудыр вопросительно посмотрела на Злата и, получив кивок, подошла и стала доставать шнурок из-под ворота. Только тут наиб заметил, что взор шейха устремлен на шрам на шее девушки. Он даже подался вперед, как охотничий пес, учуявший добычу.
– Отдай мне этот перстень. И пока не говори никому, что он у тебя был. – Эн-Номан ободряюще улыбнулся и ласково погладил Юксудыр по руке. – Послезавтра мы с тобой поедем к твоим родным.
Когда они ехали обратно, шейх после долгого молчания произнес:
– Я узнал этот шрам.
Злату было пора возвращаться к своим делам. Юношу с девушкой он передал в могущественные руки, и их судьба теперь от него не зависла. Хотелось думать, что она окажется к ним благосклонной. Он сходил с докладом к эмиру, сам выслушал сообщения о происшествиях в городе за последние дни. В Сарае все было спокойно. Караваны ушли, корабли уплыли, купцы разъехались. Затихли роскошные сарайские базары. Летняя торговая суета закончилась. Осенняя не наступит. С отъездом хана его огромная столица погрузится в ленивое полусонное существование. Скучно.