– У меня есть глаза.
– Глаза есть, а ума – нисколько.
– Маменька, отойдите от Ивана Александровича. Вы стары для него!
Марья Антоновна энергично оттаскивает мать от Хлестакова и сама бросается к нему в объятья.
– Ах ты дрянь! – возмущается мать.
Анна Андреевна щиплет Марью Антоновну и сама повисает на Хлестакове. В этот момент без стука входит городничий, который видит жену и дочь, повисших на Хлестакове. Он нисколько не удивляется и просит супругу:
– Анна Андреевна, оставьте нас наедине с господином Хлестаковым.
– Антошенька! Не убивай Ивана Александровича на дуэли! – заламывает руки жена.
– Папенька вызовет его на поединок! За меня будут драться на шпагах! Как это благородно! – ликует дочь.
– Я не умею на шпагах. Я вообще попаданец из другого времени, – признается Хлестаков.
– Дуэль, дуэль! – хлопает в ладоши дочь.
– Угомонись, трещотка! – останавливает ее отец. – Анна Андреевна уведите вашу дочь.
– Глупенькая, пойдем отсюда. Пусть мужчины разбираются между собой, – Анна Андреевна обнимает дочь и силой уводит её.
– Антон Антонович, я ни в чем не виноват! Они сами пришли! Обе! – оправдывается Хлестаков.
– Полно вам беспокоиться о пустяках! Хотите обменять ассигнации на золото? – спрашивает городничий.
– Даже не знаю, – колеблется Хлестаков. – Я вот думаю, не остаться ли мне здесь навсегда.
– Да вы шутите то ли, милостивый государь? – с досадой восклицает городничий. – Я так старался, раздобыл самые лучшие червонцы и вот тебе раз! Не говоря уж о поруганной чести жены и дочери!
– Я согласен, согласен, – пытается задобрить его Хлестаков. – Давайте червонцы. Очень вам признателен.
Хлестаков вытаскивает из кармана ворох засаленных ассигнаций, полученных от купцов. Городничий высыпает из кошелька на стол золотые червонцы, Хлестаков пересчитывает, напевая под нос: «Скажи мне, ветхая бумажка»
– Извольте обратить внимание: та самая ходячая монета, каковую вы давеча изволили спрашивать. С Белым орлом.
– Белоголовый орлан, кажется, пиндосский герб. Непатриотично, конечно. Но червонец есть червонец.
Он ссыпает червонцы в свой карман, пододвигает ворох засаленных ассигнаций городничему.
– Сделка закрыта!
– Вот и тебя, плут и обманщик, сейчас закроют на веки вечные. Узнаешь, как там на каторжных работах, – злорадно предрекает городничий и громко кричит. – Орлы! Чудо-богатыри, ко мне!
В комнату врываются двухвершковые кавалеры в небесных мундирах, хватают Хлестакова за руки и заламывают их за спину. Вслед за кавалерами входят жандармский ротмистр и почтмейстер. Из-за их спин испуганно выглядывают жена и дочь городничего.
– Милостивый государь, вы арестованы по обвинению в противоправительственном заговоре, – объявляет жандарм. – Благоволите выдать мятежные деньги.
– Какие деньги? Нет у меня денег! – пытается увильнуть Хлестаков.
По кивку ротмистра почтмейстер вынимает из карманов Хлестакова золотые червонцы и выкладывает их на стол.
– Не мои! Подбросили! – привычно говорит Хлестаков.
– Милостивый государь, запирательство только усугубит вашу и без того тяжкую вину, – предупреждает жандарм.
– Посмотрите, не припрятал ли он пару червонцев в исподнем? – советует городничий.
– Что за жисть такая! – возмущается Хлестаков. – Там задерживают, здесь задерживают! В какой эпохе от вас укрыться?
Хлестаков вырывается их рук зазевавшегося жандармского унтер-офицера и бросается к окну. Второй кавалер начеку и опускает тяжелый кулак на затылок арестанта. Хлестаков валится на пол как подкошенный. Потолок над ним кружится, свет меркнет, как сквозь вату доносятся глухие голоса.
– Болван! Пошто со всей дури? – бранится ротмистр.
– Виноват! Он убечь наладился, – оправдывается жандарм.
– Держиморда аккуратнее сработал бы, – злорадно замечает городничий.
– Ах, какой пассаж! – в один голос восклицают Анна Андреевна и Марья Антоновна, стоящие в дверях.
Все расплывается в тумане. Хлестаков закрывает глаза и окончательно отключается.
Хлестаков медленно приходит в себя, он открывает глаза и несколько секунд таращится на мельтешение цветных пятен. Затем его зрение фокусируется, и он видит вогнутый экран телевизора, на котором мелькают последние кадры комедии «Иван Васильевич меняет профессию». Он ощупывает затылок, крови нет. Хлестаков оглядывается и начинает осознавать, что задремал на диване перед телевизором. До него постепенно доходит, что он не совершал никакого путешествия во времени. Но он пока не может в это поверить. Вниз по лестнице сбегает его жена. Она до предела взволнована и держит перед собой айфон как блюдечко, из которого собирается отпить. Она быстро-быстро говорит в телефон.
– Да, да, сейчас же сообщу… Он спит, ничего не знает.
Хлестаков встает с дивана навстречу жене и спрашивает её, боясь спугнуть хрупкую надежду, что видел кошмарный сон.
– Анечка! Я заснул, кажется? Такая жесть! Маски-шоу в моем кабинете! Б-р-р! Слава Богу, что мне все это почудилось.
– Ты о чем? Храпел весь вечер перед теликом. Но сейчас ты точно проснешься. Берунова арестовали.
Хлестаков не верит собственным ушам и изумленно переспрашивает жену:
– Вице-губернатора? Правую руку?
– И Дерунова тоже!
– Зама по финансам? Левую руку! – с нарастающим изумлением и тревогой восклицает Хлестаков.
– Обе руки обрубили!
– Лучше бы мне не просыпаться! – стонет Хлестаков.
– Это что! – добивает его жена. – По телику говорят, что идет обыск в доме самого губернатора.
Хлестаков судорожно хватает пульт дистанционного управления, лихорадочно жмет на кнопки, переключая каналы, и находит новостную программу. На экране люди в черных масках раскладывают на столе пачки изъятых денег. Голос репортера: «В настоящее время ФСБ осуществляет следственные действия во дворце пошехонского губернатора Крышевнюка. Изъято ценностей и денег по предварительной оценке на сумму два миллиарда рублей»
– Два миллиарда! – ахает жена.
– Ну хотя бы этом Пошехонье опередило Чухлому, – удовлетворенно констатирует Хлестаков.
Раздается телефонный звонок, Хлестаков вынимает из кармана айфон, смотрит на экран.
– Антон Антонович, – шепчет он жене и отвечает на звонок. – Да, Антон Антонович! Конечно, Антон Антонович! Сейчас буду.
Хлестаков отключает телефон и поворачивается к жене.
– Требует к себе… Голос у него панический… плохо дело…
– Еще бы… Если губера арестовали, то нашему мэру не спастись. И вся его команда под ударом… Надо собрать твои вещи на случай отсидки, – задумчиво говорит жена.
– Спасибо за заботу! Тогда и себе не забудь собрать. Ведь дом и все вокруг на тебя и твою мать записано, я чист и гол как сокол.
– Ты думаешь, в органах совсем дураки сидят? За женой и тещей не скроешься. Пойду-ка я спрячу свои побрякушки.
Супружеская ссора затухает, не начавшись. Муж и жена понимают, что сейчас не до выяснения отношений. Надо действовать без промедления и слаженно. Хлестаков быстро собирается к главе администрации и на ходу дает советы жене:
– Брюлики и золото сложи в банку и зарой в вольере с павлинами. Кредитки зашей в думку.
– В думку не поместятся, – возражает жена. – Возьму большую подушку.
– Вот самое главное, – говорит Хлестаков, передавая жене флешку. – Здесь запасы на черный день. В криптовалюте. Спрячь в комнате сына среди его компьютерного барахла.
Хлестаков уходит. Жена тоскливо смотрит ему вослед.
– Беги, беги, валютчик! Так оно и должно было закончиться. Пир во время чумы! Ну брали бы со своим мэром, но только по чину брали бы, как положено! … Откуда такая жадность нечеловеческая? Ну возьми ты десять миллионов…, – тут она задумывается и поправляется. – Десять маловато, конечно… ну сто миллионов на худой конец… но миллиардами-то зачем таскать? Беспредел получается!
Она тяжело вздыхает, берет с дивана подушку, прикидывает ее размер, меняет на подушку побольше и уходит.
Особняк главы администрации на Соборной площади походит на дворец колумбийского наркобарона. Все здесь втрое-вчетверо больше по сравнению с особняком Хлестакова и одновременно нелепее и цыганистее. Потолки в позолоченной лепнине, стены сплошь увешаны аляповатыми картинами. Зала заставлена вычурной мебелью, статуями, вазами и прочими атрибутами антикварного салона. Мрачный хозяин сидит в кресле у огромного облицованного каррарским мрамором камина и глушит коллекционный коньяк из бутылки. Вокруг него сплоченная команда, примолкшая и встревоженная. Входит Хлестаков, подходит к хозяину дома.
– Видел? – вместо приветствия спрашивает хозяин особняка.
– Показывали по телеку обыск. Где сам? Задержан?
– Срочно вылетел в Москву, – глава администрации смотрит на циферблат швейцарских часов с турбийоном. – Уже должен сесть.
– Самолет или губернатор? – уточняет Хлестаков.
– Не исключаю, что оба, – мрачно шутит глава градоначальник.
– Как же губернаторская крыша? – с робкой надеждой спрашивает кто-то из притихшей команды.
– Видать, нашлась крыша крышеватее, – вздыхает градоначальник, основательно прикладываясь к бутылке.
– Зря он рвался в министры… Перешел дорогу кому-то влиятельному, – вздыхает первый заместитель главы администрации.
Градоначальник пьет коньяк, оплакивая навсегда почившую мечту.
– У нас все было договорено. Владислав Владиславович – министром, я – замом. Воздушные ресурсы, шутка ли! Весь воздух был бы в наших руках! Мы бы всем показали! Эк! – с глубоким сожалением икает он и поднимает вверх сжатый кулак. – Мы бы никому вздохнуть не дали!
– Бодливой корове, как говорится…, – насмешливо комментирует первый заместитель.
Градоначальник смотрит на заместителя мутным взглядом и констатирует сквозь икоту.
– А ты, Иуда, уже наладился предать меня?