и переделкам казалась ей утомительной.
— Подвинься, Альф. Мне надо накрыть на стол, а твоя газета мешает.
Он подчинился и отодвинул немного стул, хотя она вовсе не это имела в виду.
— На пенсию?
Конни слегка толкнула его, чтобы он отодвинулся с газетой еще подальше.
— Я не думала, что мисс Арчер уже предпенсионного возраста, видимо, она очень хорошо сохранилась.
— Ну и? — Альф отложил газету и стал внимательно слушать.
Конни вернулась к своему месту у плиты. Подцепляя щипцами розоватое мясо, она переворачивала колбаски одну за другой, следя за тем, чтобы не забрызгать жиром эмалированную плиту.
— Мисс Арчер сказала, что мне нужно предложить себя на ее место.
— И что ты думаешь? — Он встал, взял заварочный чайник и поставил его на стол.
— Не забудь грелку, — напомнила она.
— Да-да, помню, я просто внимательно тебя слушаю.
Он водрузил на теплый чайник связанную вручную грелку.
Конни полила яйца расплавленным жиром от колбасок — яркие желтки и белок сразу потускнели.
— Не знаю, что и думать.
— Ты же не видишь себя в конторе с бумагами и не хочешь проводить собеседования с новыми сотрудниками?
— Наверное, я бы справилась, но не уверена, что хочу этого.
Она вынула из духовки рогалики, купленные в булочной на углу, и выложила их на большое овальное сервировочное блюдо, расписанное ивами, — оно было у них в семье, сколько она себя помнила.
— Почему?
— Потому что я люблю быть в команде. — Она говорила в настоящем времени, сама того не понимая. — Я люблю шить и решать проблемы. Брать порванную тряпочку и зашивать ее, пытаться заставить вещи прослужить как можно дольше. Это постоянные новые маленькие вызовы. — Она помолчала и продолжила: — Ну то есть мне это подходит. Такой уж у меня характер.
— Я думал, что мисс Арчер шила тоже.
— Да, она шьет, но не наравне со всеми — только когда работы слишком много и ее надо делать быстро. — Конни намазала на рогалики соленое масло. — Между теми, кто сидит за машинками в мастерской, и управляющей в конторе никогда не было особой связи. И я не уверена, что хочу переступить черту.
— Ну ты могла бы попробовать — возвращайся и посмотри, как справишься.
Конни взяла лопатку:
— Все остынет, если мы не начнем есть.
— Да, давай.
Альф протянул тарелку. Яичница была такой, как он любил: с хрустящими краями и мягким, дрожащим в середине белком, который лишь слегка растекся по сковородке. Альф разрезал ножом первый желток — и желтое море разлилось по белому фарфору.
Конни не нравились яйца, которые напоминали ей каких-то жутких слизняков, но она научилась их готовить именно так, как нравилось мужу. Она никогда не говорила ему, что от одного запаха яиц ее подташнивало. Были вещи, которые ему просто не следовало знать.
— Мне кажется, руководящая должность не для меня. Я люблю играть в одной команде с девочками, — сказала она, несмотря на то что самой младшей из «девочек» в их мастерской было тридцать восемь лет.
Он опустил в желток мякиш булки:
— Понятно.
— Но мне кажется, что если одна из швей получит место миссис Арчер, то ее собственное место освободится. Им всегда будут нужны люди, чтобы штопать простыни, подшивать униформу и шить шторы для операционной. — Она поддела на вилку кусок бекона. — Больница старается не выбрасывать вещи, которые еще можно починить, и ускорить этот процесс нельзя. Это не завод, где новые детали делаются на конвейере. Логики в появлении новых дырок на простынях можно не искать. Курильщики постоянно прожигают их сигаретами. Давно пора запретить курить в палатах.
Она уже собиралась оседлать любимого конька, но Альф отвлек ее:
— Кто-то еще хотел бы получить это место?
— Не знаю. Может быть, Пэт: она моложе нас всех. — Конни уже мысленно совершила переход от «них» к «нам». — И с цифрами управляется хорошо. Наверное, ей это даже нравится.
— То есть человеку со стороны оно не достанется?
— Едва ли.
— Ну так что, хочешь попробовать? — Альф попытался задать этот вопрос как можно более непринужденно, как будто бы он вообще не имел никакого значения.
— Руководящую работу? Нет.
Конни доела завтрак, погрузившись в свои мысли, а Альф вернулся к газете и больше не касался этой темы, решив, что жена сама может принять решение, все хорошенько взвесив. Когда они закончили завтракать, Альф счистил остатки еды с тарелок и сложил посуду в раковину. Так было каждое воскресенье: она готовила, а он убирал со стола под звуки радио.
Конни потянулась к газете и стала листать ее в поисках страницы с кроссвордом.
— У тебя карандаш есть?
Альф порылся в кармане домашнего кардигана мокрыми, покрытыми мыльной пеной руками и нашел огрызок карандаша. Осмотрев грифель, она осталась им недовольна:
— Этот тупой.
— Извини, минуточку. — Он вытер руки, вынул перочинный нож и стал точить карандаш.
— Альф! — покачала она головой. — Не над столом же! Не на кухне!
Он вышел из кухни, помедлил и продолжил ритуал заточки карандаша:
— Итак, если Пэт станет новой начальницей, она сама будет подбирать себе замену?
— Наверное.
— Что ж, уверен, что она сделает правильный выбор.
Конни очень хотелось вернуться к работе, но она сама должна была принять решение. Когда он возвратился, она уже с головой погрузилась в кроссворд.
— Быстрее давай карандаш, дорогой. Я уже придумала четыре слова.
Фред
Начало октября 2016 года. Эдинбург
Фреду не удалось обогатить себя знаниями в области техники шитья, хотя он и обнаружил в библиотеке целых пять книг на эту тему. У него с собой не оказалось удостоверения личности, которое позволило бы ему записаться и брать книги на дом, так что пришлось вернуться с пустыми руками.
Магазин у дома был открыт, как всегда в это время, и Фред решил зайти. Может быть, шоколадка вознаградит за чувство утраты, нахлынувшее на него с новой силой, когда он услышал, как по радио специалист давал советы по поводу компоста.
— Привет, Фред, — говорит Ева, распечатывая коробку жевательной резинки и высыпая ее в автомат у стойки.
Он молча кивает.
— Все нормально? Ты как будто что-то потерял.
— Так и есть.
«Только не что-то, а кого-то», — мысленно поправляет он ее.
— Здесь? Мы вроде ничего не находили.
— Нет, не здесь. Неважно. — Фред останавливается у полки со сладостями. — Хочу шоколадку.
— А, понятно. День такой, да?
Он проводит рукой по соблазнительным упаковкам.
— Эти штуки надо бы назвать «Сплошной вред», заявляет он. — Отличный бренд был бы. — Фред выбирает три большие фиолетовые плитки и кладет их на стеклянный прилавок.
— Это все?
— Да, — отвечает он и тут же спохватывается: — Точнее, может, вы могли бы мне кое с чем помочь?
— Может, и могла бы, — говорит Ева, сканируя штрих-коды вредных шоколадок.
— Вы шили в школе?
Она морщится:
— Это было довольно давно, но да, конечно. Все девочки шили. Мальчики работали по дереву, а мы занимались шитьем и готовкой. Я научилась делать очень хороший яблочный пирог, надо сказать. Спасибо мисс Янг.
Он воодушевляется:
— Допустим, что мне — совершенно гипотетически — надо кое-что сшить. Как к этому подступиться?
— Ты имеешь в виду — на машинке?
— Да.
— Твоя бабуля тебе не показывала?
— Мне очень стыдно, но я не помню.
— Ну, я могу рассказать, как нас учили в школе, но портниха из меня так себе.
— Давайте.
Она достает два бумажных пакета веселенькой бело-розовой расцветки и кладет их перед собой.
— Мы брали ткань и скалывали ее булавками, намечая шов. — Она берет шариковую ручку, которая всегда лежит на прилавке рядом с лотерейными билетами, и делает отметки. — Здесь и здесь.
— Ага.
— А потом мы наметывали шов ниткой другого цвета, чтобы он лучше был виден. — Она замолкает, мысленно переносясь в школьные годы. — Длинными стежками, вот такими. — Она рисует аккуратные черточки вдоль розовой полоски на пакете.
Звенит дверной колокольчик, и в магазин входит дородный мужчина. Он направляется прямо к ним.
— Простите, — говорит он.
Ева продолжает объяснения:
— И потом мы делали шов поверх наметки…
— Простите! — вмешивается мужчина. — Там на улице дорожная служба, и мне нужна мелочь для парковочного счетчика.
Он явно не собирается ждать, когда Ева закончит, и намерен получить то, что ему требуется.
— Да-да. — Фред отходит, забирая шоколадки. — Я уже услышал все, что хотел, большое спасибо.
Она качает головой:
— Нет, Фред…
Но он уже выходит и не слышит ее.
Мужчина протягивает ей десятифунтовую банкноту:
— Разменяйте, пожалуйста.
— Простите, касса не открывается без покупки, — лжет Ева.
Она разрезает целлофан на очередной коробке с мятной жевательной резинкой и начинает заполнять второй автомат, не спеша закидывая в него по одной упаковке.
Роутер сломан.
Я печатаю с телефона, косясь на график объема передачи данных. Похоже, беда не приходит одна. Роутер у меня меньше полугода, так что я не очень-то доволен.
Я пожаловался — ГРОМКО — компании-провайдеру. Сначала звонил в кол-центр, потом — в техническую поддержку. Наконец меня связали с сотрудником, который уполномочен что-то решать, так что они согласились заменить роутер.
Во всем этом должна быть какая-то светлая сторона, но пока я ее не вижу.
Минусы:
Электронная почта — раньше я старался не отправлять электронные письма ни с одного из смартфонов, которые у меня были. Но сейчас, видимо, все-таки придется. Я просто отключу все уведомления, а то это жужжание и гудение скоро заставит меня выбросить телефон в ближайший канал.
Замена — как обычно: «в течение двадцати восьми дней». Так что, видимо, я буду устраиваться в кофейне и целый день пить единственную чашку американо без молока, как и все остальные.