– И тебя прихлопнули, дяденька. Значит теперь моя очередь, – прошептала Алиса и попятилась. – Ну нет. Я не сдамся.
Стараясь не смотреть на мертвеца, она перекрестилась и бросилась прочь.
Глава пятая
В половине четвертого утра Алиса остановилась у придорожного бистро. Вытерла зареванную физиономию рукавом, заглушила двигатель и подслеповато прищурилась.
– «Fur dich», – прочитала она желтую надпись на вывеске, тускло освещавшую вход в щедро застекленную, похожую на пустой аквариум забегаловку. Пить хотелось нестерпимо, шершавый распухший язык еле ворочался, неуклюже царапая выжженное небо. Она нащупала в кармане куртки мелочь, завалявшуюся после утреннего катания и с трудом вылезла из машины.
Еще вчера она беззаботно пробиралась по склону Шильтхорн на лыжах, и самым большим ее горем был синяк на коленке. Неужели это было только вчера? За последние двадцать часов вся ее прежняя жизнь перевернулась с ног на голову, и из сказочно счастливой Попелюшки она превратилась в смертельно несчастную Алису Вересаеву. Час назад, проезжая у подножия горы Монах и Девушка мимо «Grand Hotel Regina», она с завистью посмотрела на ярко освещенную респектабельную гостиницу, баюкающую на белых шелковых простынях благополучных постояльцев. Ей не верилось, что еще неделю назад Марк предлагал ей остановиться именно здесь, «в фешенебельном гнездышке европейских снобов».
– Пропади все пропадом! – придушенно взвыла она и с силой надавила на акселератор…
В баре было пусто, мелодичное бряцание дверного колокольчика разбудило дремавшего за стойкой хозяина, светловолосого мужчину лет сорока.
– Morgen, – поприветствовал он раннюю пташку, подслеповато щурясь на циферблат наручных часов. –Was wollen Sie?
– Cherry and cigarettes, – Алиса ткнула пальцем в пакет вишневого сока и высыпала на прилавок кучу мелочи.
Долговязый швейцарец с сальными патлами, не владевший английским, понял ее по-своему, он быстро протер высокий стакан, плеснул в него шерри и, молниеносно пересчитав мелочь, присовокупил к шерри пачку «Marlboro», зажигалку и чистую пепельницу, что-то прикинул в уме и добавил в стакан еще немного напитка. Все это делалось с поразительной скоростью, молча, с механической улыбкой андроида. Сообразив, что спорить бесполезно, Алиса поблагодарила, забрала отпущенный товар и потащилась к столику у окна.
Ее красный «вольво», сиротливо жавшийся к обочине, успел покрыться толстым слоем снега. Непогода и не думала униматься.
– Вот и славненько, – думала Алиса, жадно глотая спиртное. – Мне нужно это самое… следы замести.
Сто пятьдесят граммов шерри оказали благотворное влияние, на стенающие нервы, нечеловеческое напряжение отпустило, она чуточку успокоилась, зажгла сигарету и задумалась.
После обнаружения тела охранника в вертолете, Алиса решила бежать, но для выполнения задуманного нужно было вернуться в дом. Дом, где скрывался маньяк. Там были документы, телефон и нормальная одежда. Скрыться, когда на тебе парусом полощется свитер убитого Льюиса и в мужских шлепанцах, дело, мягко говоря, безнадежное. Возвращение в логово преступника было сродни самоубийству, но и перспектива замерзнуть на обочине зимней дороги наученной горьким опытом Алисе, не улыбалась. Взвесив все «за» и «против», она решилась. Осторожно приблизившись к дому, она принялась наблюдать: вглядывалась в окна, не мелькнет ли где случайная тень, не дрогнут ли плотно занавешенные портьеры второго этажа, изо всех сил вслушивалась в глухое завывание ветра, не донесет ли он, посторонних звуков. Минут через двадцать, удостоверившись, что преступник либо покинул дом, либо затаился, она решилась и тихо проскользнула внутрь, замерла, плотно прижавшись к стене, и снова прислушалась. Ни звука. Только мрачный гул ветра в каминной трубе. Вооружившись клюшкой для гольфа, очевидно, забытой прежними постояльцами, она поднялась в спальню. Резко ударила по выключателю и инстинктивно прикрыла глаза рукой, защищаясь от слепящего света. Комната, тщательно убранная Ингрид, выглядела безжизненной. Алиса метнулась к письменному столу, в котором хранились документы, рывком вытащила верхний ящик, но он оказался пуст. Ни документов, ни денег, ни телефона. Алиса судорожно вытащила второй ящик, третий. Пусто. Кто-то ее опередил. Она бросилась к шкафу, на ходу сдирая с себя чужую одежду, вывалила на пол груду теплых вещей, выбрала пушистую кофту с глухим воротом, черную куртку, сапожки, отороченные экзотическим мехом пони, лайковые перчатки и скромную вязаную шапку.
«Проще, скромнее, незаметнее», – твердила она про себя, запихивая ноги в мягкие внутренности сапог.
Одевшись, она быстро сбежала вниз и заглянула в холл. Тонкий сладковатый запах тлена ударил в нос, в тепле трупы начали быстро разлагаться. Худое горбоносое лицо Марка оплыло и приобрело характерную зеленовато-желтую окраску, на лбу и подбородке запестрели лиловые пятна. Банкир, сидевший непосредственно у источника тепла, выглядел еще хуже. До слуха Алисы неожиданно донеслось противное жужжание мухи, сонное насекомое неторопливо спикировало на обезображенное лицо Фридмана и деловито закопошилось в разлагающейся ране.
«Вот дрянь. И откуда ты взялась в середине зимы? – неприязненно подумала девушка. – Если они пролежат здесь несколько дней, то полицейским придется работать в респираторах», – предположила Алиса, и воображение услужливо нарисовало ей картинку с двумя полуразложившимися, смердящими трупами. Она брезгливо передернулась и решилась: « Нужно попытаться их сохранить».
Забыв об опасности, она занялась приготовлением смертного ложа для мужчин. Пыхтя и отдуваясь, она ухватилась за ноги и потащила тело Марка к широкому низкому дивану, стоявшему в центре холла. С неимоверным усилием, ломая ногти, взгромоздила его на кожаную поверхность, сложила руки покойника на груди и взялась за свекра. Тот оказался значительно тяжелее, Алиса чертыхалась, дергала его за рукава, с треском раздирая одежду. Стараясь не смотреть на бурое месиво из кожи и мышц, она остервенело толкала неподъемное тело банкира к дивану, Фридман нехотя подвигался вслед за невесткой, тормозя спиной о ковер и цепляясь за стулья. Совершенно вымотанная Алиса поняла, что взвалить внушительное тело Лейба на диван ей не удастся и смирилась, оставив лежать на полу. Бросилась к окнам и принялась распахивать их одно за другим. В комнату, хлопая шторами, ворвался холодный ветер, швырнул в лицо Алисе охапку колючих снежинок и беспокойно зашуршал краями крахмальной скатерти. Осмотревшись, Алиса наткнулась взглядом на вазу с лилиями, стоявшую в центре стола, решительно выдернула из нее цветы и торжественно осыпала ими тела мертвых мужчин. Немного отступила, оценивая произведенную работу, подошла к магнитофону, отыскала «Лунную сонату» Бетховена, и грустная лирическая мелодия мягко заструилась по выстуженному холлу. Алиса вернулась к дивану и тяжело опустилась у изголовья мужа.
– Это все, что я могла для вас сделать, – прошептала она и кротко поцеловала Марка в ледяной лоб. – Как говорится, последние почести. Прости меня, Маркес. За все прости. Прости и прощай, – и тихие светлые слезы полились по осунувшемуся лицу.
Одна из оконных створок с грохотом захлопнулась от сквозняка, лампочка в люстре нервно заморгала и погасла, Алису подбросило. Устраивая усыпальницу Фридманов, она совершенно забыла о грозящей опасности, опомнившись, рванулась на улицу, прыгнула за руль, трясущимися руками завела машину и нажала на газ. Машина с тяжелым стоном забуксовала в снегу и медленно стронулась с места. Выехав за ворота, Алиса в последний раз оглянулась на дом смерти: из темных распахнутых окон первого этажа торжественно плыли звуки бессмертной сонаты, в ярко освещенном проеме окна спальни на втором этаже четко вырисовывался высокий черный силуэт. Человек стоял неподвижно потом, вдруг, поднял руку и лениво махнул, как бы отпуская девушку в красном авто на волю.
– Господи, он! – задохнулась Алиса. – Он все время был здесь! – лицо моментально покрылось мельчайшими капельками пота, ватной ногой она нащупала педаль газа и утопила ее до отказа, машина натужно взревела и рванула в глухую ночь.
С трудом ориентируясь в темноте, Алиса выбралась на бернскую трассу только через полтора часа, ей приходилось притормаживать у каждого указателя и, подслеповато щурясь в тусклом свете фар, по слогам читать длинные неуклюжие немецкие названия, потом скрупулезно сверяться с потрепанной картой, оставленной в бардачке запасливым Марком. Позволить себе роскошь заблудиться она не могла, спрашивать дорогу в три часа утра было не у кого, да и зачем ей свидетели. Ее целью сейчас было добраться до Берна, бросить машину на окраине и затеряться в большом городе. Лучше всего найти работу и залечь на дно, как говорят в криминальных сериалах. Но как это сделать без денег а, главное, без документов, которые Алиса оставила в гриндельвальдской «могиле», она не представляла.
– Бог не выдаст, свинья не съест, – вслух произнесла она и испуганно покосилась на хозяина бистро, настороженно следившего за ней из-за барной стойки.
Швейцарец навострил уши, теперь он смахивал на пса, принявшего боевую стойку. Исподволь разглядывая посетительницу, он делал вид, что занят уборкой.
«Следит, сволочь», – про себя решила Алиса, залпом выпила остаток шерри, затушила наполовину выкуренную сигарету и поднялась.
– Vielen dank, – как можно беззаботнее произнесла она и широко улыбнулась мужчине.
Тот ответил неестественно радушным оскалом. Однако, оглянувшись у выхода, Алиса заметила, как белобрысый любезник спешит к телефонному аппарату, заметив взгляд девушки, он притормозил у крайнего столика и принялся усиленно тереть его салфеткой.
«И чем я ему не приглянулась?», – рассуждала она, усаживаясь за руль и оглядывая себя в зеркало заднего вида. Оттуда угрюмо смотрела растрепанная изможденная девица неопределенного возраста с огромными синяками, остатки туши, размазанные вокруг глаз, вызвали в памяти рисунок на капюшоне очковой кобры.