Подойдя поближе, она поняла, что ее и близко не подпустят. У входа дежурили два охранника, а за стеклянными дверями виднелся дюжий швейцар в синей ливрее и фуражке с золотой кокардой. Отель выглядел неприступной крепостью, пропуска в которую у нее не имелось. Остановившись напротив, она следила, как время от времени к подъезду подъезжали и отъезжали умопомрачительно дорогие машины, лимузины, «бентли», один раз даже отреставрированный довоенный «роллс-ройс» проехал. На переднем сиденье рядом с шофером в униформе сидела похожая на принцессу выхоленная дама в мягком замшевом берете и надменно поджатыми губами. Совершенно подавленная фешенебельностью отеля и его постояльцев Алиса, топталась в отдалении, не зная, как подступиться к двум, смахивающим на бультерьеров, сытым охранникам. Время шло, а она не знала, как поступить. Часы на Цитглогге пробили три, их медлительный торжественный звон подстегнул Алису. Время шло, а дело не двигалось.
«Что же делать?», – Алиса нервно забегала вдоль здания и вдруг неожиданно для самой себя решительно двинулась ко входу.
Привалившийся к стене мордатый секьюрити вопросительно взглянул на худенькую рыжеволосую девушку в темных очках. Алиса разом оробела, но, заметив, что мужчина смотрит на нее со снисходительным любопытством, сбивчиво заговорила. Она отчаянно трусила, понимая, что охранник обязательно обратит внимание на ее жуткий акцент.
– Простите, пожалуйста. Мне нужно встретиться с фрау Фридман. Она остановилась у вас, – от смущения язык заплетался, коверкая самые простые слова, Алиса густо покраснела.
Но похоже, служащие отеля настолько привыкли к иностранцам, что заикания Алисы не вызвали у мужчины никакой реакции. Его смутила лишь необычность просьбы, брови блюстителя порядка поползли вверх, он громко фыркнул и процедил:
– Вас пригласили?
– Н-нет, но мне очень нужно, – пролепетала девушка, понимая, что если сию секунду не найдет нужных слов, то охранник откажет ей и последняя надежда рухнет.
– Ничем не могу помочь, – сухо ответил охранник и блаженно зажмурился, подставив лоснящееся довольством лицо теплым лучам солнца.
И тут Алису осенило, она суетливо пошарила в кармане куртки, нашарила там бумажку в двадцать франков и сунула ее в оттопыренный карман охранника. Тот прервал сиесту и лениво глянул на Алису:
– Вы, фройляйн, тут не крутитесь. В отель вас не пустят. У нас Генеральный секретарь ООН остановился, приказано, чтоб муха не пролетела. Не то, что вы. А насчет фрау Фридман, я, так и быть, узнаю. Подождите, – и он вразвалочку двинулся к дверям.
Минут через пять он появился снова и, степенно подойдя к Алисе, доложил:
– Фрау Фридман с дочерью остановились в шестьдесят втором номере. Сегодня никуда не выезжала, но портье сказал, что она распорядилась подать машину к подъезду к пяти часам. Это все, что я могу для вас сделать, фройляйн, – и охранник отошел.
Сообщение о том, что Диана Фридман проедет мимо нее в пять часов, приободрило Алису, хотя она решительно не понимала, как этим можно воспользоваться. Не бросаться же под колеса! Отойдя на приличное расстояние, она уселась на берегу и принялась смотреть на реку. Старушка Ааре ворчливо шуршала серой волной о бетонные плиты набережной, Алиса рассеянно наблюдала, как вода вылизывает и без того чистые камни (здесь все было неправдоподобно чистое), силясь придумать что-нибудь из ряда вон выходящее. Упаднические настроения, охватившие ее со вчерашнего дня, подняли голову, окрепли, внутри закопошились грязные мысли:
«Броситься бы с моста и дело с концом», – думала она, глядя на безмятежную водную гладь, покрытую блестящей рябью мелкой волны. «Зачем мне говорить с этой женщиной? Разве она мне поверит? Тут же позвонит в полицию и выдаст меня с потрохами. И начнутся мытарства: допросы, избиения, суд, тюрьма. А вода – вот она. И все кончится. Разом».
Мысль о самоубийстве пришла ей в голову не впервые. Но в отличие от того первого порыва в Гриндельвальде, теперь она казалась такой естественной, логичной. «Вот оно решение! И почему она не додумалась до этого раньше?», – Алиса вдруг почувствовала громадное облегчение. Вода притягивала ее, звала, манила, обещая утопить горечь и боль в вечном покое, освободить, наконец, от непрерывного кошмара. Алиса сама не заметила, как поднялась и точно под гипнозом добрела до моста Нидегбрюке, потом до его середины и остановилась, зачарованно глядя на искрящуюся водную гладь. Легкий ветерок перебирал ее рыжие локоны, мелкая волна вкрадчиво шептала: «Иди. Ко мне. Убаюкаю. Зацелую. Успокою. Иди. Ко мне…Ко мне…»
Не отдавая себе отчета, Алиса медленно перегнулась через перила. И вдруг в ее голове возникла отчетливая картина последующих событий. Она словно на мгновение заглянула в будущее. Вот она стремительно летит с моста, бешено колотится сердце, со всего маху падает в ледяную воду, но холода не чувствует, отчаянно барахтается, пытаясь спастись, ее выталкивает на поверхность, она сильно бьет по воде руками, но мокрая куртка и тяжелые сапоги мешают, тянут ее вниз. Теперь ей очень холодно, ноги сводит судорогой, вот она захлебнулась раз, второй, третий, и вот уже вода смыкается над головой, она еще пытается бороться, но силы постепенно оставляют ее, нечем дышать, вокруг только темная мутная вода, она постепенно заполняет легкие, изо рта вырываются последние серебристые пузырьки спасительного воздуха, сознание мутится, и Алиса медленно-медленно опускается на илистое дно…
За спиной промчалась машина, и шофер такси, заподозривший неладное, громко посигналил. Алиса опомнилась. Беззаботно светило солнце, слышался отдаленный смех катающихся на прогулочном трамвайчике.
«Бр-р-р!,– очнулась Алиса.– Нет. Даже в моем незавидном положении здесь как-то уютней,– она окончательно пришла в себя и вдруг хлопнула себя ладонью по лбу. – Эврика!» Промчавшееся мимо такси (а может, это было само провидение, принявшее облик обычного таксиста?) подсказало ей решение проблемы.
– Я возьму такси и поеду за ней, – бормотала она. – Точно. А когда она доедет до места и выйдет из машины, я перехвачу ее по дороге и все расскажу. И будь что будет, – оживившись, девушка бегом побежала к перекрестку, там было проще всего поймать машину.
Без десяти пять такси, с сидевшей на заднем сиденье Алисой, дежурило вблизи отеля. Пожилой шофер с потешными бакенбардами (точь-в-точь Бенкендорф из учебника истории) долго не мог понять, что от него требуется, а когда сообразил, то отказался наотрез.
– Я, фройляйн, не Джеймс Бонд, чтоб за людьми следить.
Алисе пришлось пустить в ход все свое обаяние. Сочинив вполне правдоподобную историю о том, что она русская, вышедшая замуж за швейцарца, оставившая ради любимого родину, семью и так далее, теперь страдает от беспардонных измен мужа. И ей, бедняжке, приходится следить за негодяем. Путая немецкие слова с английскими, потому как скудного запаса немецких слов хватило ненадолго, она выглядела довольно убедительно, таксист хмуро щурился, но слушал, не перебивая. В конце душераздирающего повествования Алиса картинно всплакнула и получила-таки согласие и кучу назиданий бывалого семьянина в придачу:
– Вы, фрау, поступаете неправильно. Меньше знаешь – лучше спишь. Чего за ним гоняться? Набегается – сам придет. Никуда не денется. Это я вам точно говорю.
В пять минут шестого от подъезда «Бельвью» отъехала черная «тойота», за рулем сидела красивая брюнетка, не раз виденная Алисой по телевизору. Явно чем-то озабоченная, она не смотрела по сторонам, руль держала небрежно одной рукой, второй постоянно поправляла, сползающий с головы, алый шарф.
– За ней, – скомандовала Алиса.
– Это и есть соперница? – уточнил старик.
И когда Алиса утвердительно кивнула, сокрушенно покачал головой:
– Красивая, – и, сообразив, что сказал бестактность, торопливо добавил: – Но вы, фрау, тоже хорошенькая.
Развернувшись прямо посередине дороги, Диана Фридман стремительно помчалась в сторону Зефтигеншрассе, такси с Алисой последовало за ней. Автомобиль свернул на Миттельштрассе и остановился у небольшой закусочной. Через минуту из дверей бистро показался высокий мужчина в темных очках и широкополой надвинутой по самые брови шляпе.
– Он! – ахнула Алиса, узнав своего воскресного преследователя. Сердце учащенно забилось, она прикусила губу.
Таксист понял ее по-своему, мастерски лавируя между многочисленными машинами, он проворчал что-то вроде:
– Не надо так переживать, фрау. Мужчины – народ слабый. Яркий фантик их привлекает. На время. А потом домой, к жене под юбку.
Алиса не ответила, она абсолютно не понимала, что происходит, интуитивно чувствуя, что разворачивающиеся события крайне важны. Кто этот неизвестный? Вчера Алиса решила, что он из полиции. Теперь она сомневалась. Может, он частный детектив, нанятый Дианой для поисков Алисы? Она терялась в догадках…
Не дождавшись ответа, таксист обиженно поджал губы и сосредоточился на погоне. Пару раз «тойота» неожиданно сворачивала, теряясь из виду на несколько мучительно долгих минут, и Алиса паниковала, испуганно взвизгивая и досадливо хлопая себя по коленям, таксист молча сопел, и, нагоняя беглянку, удовлетворенно крякал, кося на Алису торжествующим взглядом. Напряженно всматриваясь в несущуюся впереди машину, Алиса не заметила, как поредели многоэтажные дома, и за окном замелькали пригородные коттеджи. Дорога очистилась, машины попадались все реже, и шоферу пришлось держать приличную дистанцию, чтобы не вызывать подозрений. Наконец,«тойота» плавно притормозила, свернула на местную дорогу и, подъехав к стоявшему на отшибе большому двухэтажному особняку, на воротах которого мелом было написано (почему-то по-английски) FOR SALE, остановилась.
Алиса занервничала, и у поворота, где чернели густые заросли ракитника, схватила шофера за плечо и приказала:
– Все. Высадите меня здесь. Дальше я сама.
– Сама. Сама, – недовольно проворчал таксист. – Вы, девочка, только глупостей не наделайте, – отеческим тоном заключил он. – Хотя, это не мое дело. С вас семьдесят три франка.