– Помогите! Help me!
От истошного крика саднило горло, закладывало уши, но понимая, что это ее последний шанс, последняя попытка спастись, она кричала и кричала, как безумная. Она отчаянно боролась за жизнь.
Время шло, но ничего не происходило. Обессилевшая и вновь осипшая, Алиса, наконец, угомонилась. Дом по соседству отмалчивался, дети в окне не появлялись, на улице было тихо. Очевидно, взрослые на работе, а дети в школе. Улица была пустынна, как Алиса ни старалась, но, ни голосов прохожих, ни звуков проезжающих машин, она не уловила.
«Место на отшибе выбрал, сволочь», – заключила она и замолчала, осознав, что понапрасну тратит силы, и ее крики никто не слышит. «Нет никого. Некому меня спасать, – она очень устала и смирилась. – Все. Не могу больше. Будь что будет».
Близился вечер, в комнату осторожно прокрались сиреневые сумерки, из окна снова потянуло холодом. Алиса сидела, привалившись к стене, слушая беззаботный щебет птиц и готовясь к худшему. Вдруг, за окном раздался звук подъехавшей машины, хлопанье дверей и возбужденные детские голоса.
«Соседи вернулись!», – Алису, будто током ударило.
Мгновенно собравшись, она вскочила на колени, высунулась в окно и громко закричала. Голоса тут же стихли, Алиса не видела ни машины, ни людей, но знала, что они там, во дворе своего дома, и продолжала отчаянно кричать. Через минуту в поле ее зрения появились две детские фигурки, мальчик и девочка – вчерашние знакомые, они вышли из-за угла и озадаченно уставились в ее сторону. Алиса принялась кричать еще громче. За детьми выскочила маленькая блондинка в розовом пальто и нелепой, похожей на пилотку шляпке, она испуганно озиралась и, заметив в окне бледную, исцарапанную кричащую Алису, остолбенела. Алиса продолжала вопить:
– Помогите! Help me! Police!
Женщина опомнилась, что-то громко крикнула по-французски, схватила детей за руки и потащила их в дом. Спустя минуту Алиса увидела две перепуганные мордашки в окне напротив, дети кинулись в детскую и дружно приникли к стеклу, чтобы посмотреть, что будет дальше.
Но дальше ничего не было. Их мама больше не появилась, Алиса видела, как она прогнала любопытных детишек от окна и плотно закрыла шторы.
«Как это?, – недоумевала она. – Неужели женщина не поняла? Допустим, она не знает английского. Но ведь слово полиция звучит одинаково на всех языках».
Вероятно, она приняла ее за сумасшедшую и решила держаться подальше. Опять провал. Сердце упало. Судьба смеялась над ней, подкидывая шанс на спасение и тут же его забирая. Алисе казалось, что она похожа на злосчастного щенка с конфетной обертки «А ну-ка, отними!». Выхода не было. Скоро явится ее мучитель и все будет кончено.
Мысль материализовалась почти мгновенно, снова раздался шум подъехавшего автомобиля, через пару минут хлопнула входная дверь, и на пороге комнаты возник Шарль, в его руках беспомощно болталась змея. Мрачнее мрачного, он посмотрел на Алису ненавидящим взглядом, и обнаружив, отсутствие кляпа, заорал:
– Где кляп, с-с-сука?
Одним прыжком он оказался рядом с ней и тут заметил, чуть колышущуюся на сквозняке, штору.
– Черт! Про окно забыл, – выругался он.
Алиса молчала, обреченно глядя в пол. Шарль подошел к террариуму, бросил туда змею и вернулся к Алисе:
– Та-ак, понятно. На помощь, значит, звала? И что? – угрожающе спросил он, закрывая окно: – Помогли? У, дрянь, – и он наотмашь ударил ее по лицу.
Алиса охнула и отвернулась.
– Смотри на меня, я сказал! После душа я переселю тебя в подвал. Пора заканчивать эту канитель.
Он повернулся, чтобы уйти, и в эту самую минуту раздался звонок в дверь. Шарль замер, у Алисы перехватило дыхание. Он молниеносно подскочил к Алисе, схватил валявшиеся на полу тряпки и снова забил ей рот, затем подошел к двери и прислушался. В дверь позвонили еще раз, потом еще, затем принялись барабанить. Алиса услышала мужской голос, что-то громко говоривший по-французски, она не понимала, что именно, разобрала только слово «полиция», сердце девушки учащенно забилось.
«Значит, соседка все же вызвала полицию! Меня спасут!», – она боялась верить. Столько раз обманувшаяся в своих надеждах, Алиса напряглась, превратившись в комок оголенных нервов. Она слышала, как заметался Герье, как на пол с грохотом посыпались какие-то вещи, через минуту бледный и разъяренный, с пистолетом в руке, он влетел в комнату, и сдавленным голосом произнес:
– Все, с-сука. Тебе конец!
Алиса даже испугаться не успела, как раздался громкий хлопок, грудь девушки обожгло нестерпимой болью, она слабо застонала, серенькое платье моментально набухало алой кровью, раздался еще один выстрел, и Алиса потеряла сознание…
Она не слышала, как во дворе раздались тревожные голоса, как с грохотом выбили входную дверь, и десятки ног затопали по дому, как остолбенели при виде возбужденных змей полицейские, как возле нее засуетились врачи скорой помощи, надевая кислородную маску и бережно укладывая на носилки.
Глава пятнадцатая
Очнувшись, она настороженно прислушалась к своим ощущениям: сильно болела грудь, дышать было тяжело, в носу мешали какие-то трубки, левая рука сильно онемела. Не открывая глаз, осторожно нащупала простыню, одеяло, значит, она в постели. Алиса с опаской приоткрыла глаза. Белый потолок, блекло-голубые стены, по левую сторону кровати металлический шест с закрепленными наверху прозрачными бутылями, в одной из которых, играя серебристыми пузырьками, весело булькала желтая жидкость. От стеклянного флакона к локтевому сгибу Алисы тянулась бесцветная трубка и заканчивалась толстой иглой, закрепленной в набухшей вене полоской белого пластыря. Рядом тревожно попискивал похожий на компьютер ящик с ползущими по монитору светящимися зигзагами.
«Капельница», – определила она, и сердце тревожно екнуло.
В свои девятнадцать она еще ни разу не лежала в больнице, и систему видела только по телевизору. Там в сериалах под аккомпанемент такого же монитора под капельницей умирали главные герои.
«Он стрелял в меня, – вспомнила она. – Я умираю», – пронеслось в голове, и Алиса жалобно застонала.
Заслышав стон, скучавший у окна комиссар полиции Лефевр, встрепенулся и подбежал к постели. Будучи человеком энергичным, он плохо переносил вынужденное безделье. Его взрывной темперамент, унаследованный от матери-француженки, не давал покоя в первую очередь ему самому. Подчиненные комиссара отлично знали, что ему не стоит перечить, начальник в гневе ревел, как тигр, швырялся папками и вел себя чрезвычайно буйно.
Алиса настороженно наблюдала, как невысокий седой мужчина с лохматыми бровями и в полицейской форме, засуетился вокруг ее постели. Он трижды придвигал и отодвигал стул, выбирая оптимальное расстояние для допроса потерпевшей, и, комментировал свои действия с такой скоростью, что казалось, будто он тренирует французские скороговорки. Несколько раз хватал девушку за запястье, пытаясь нащупать пульс, и тут же бросал, принимаясь рыться в карманах в поисках блокнота или ручки. Наконец, он приготовился к беседе и, попрыгав на стуле (точно сомневаясь в его надежности), представился и задал вопрос. Алиса, разбиравшаяся во французском не лучше, чем во вводимых ей лекарствах, поняла только, что дяденька из полиции и зовут его Лефевр. Комиссар несколько раз повторил один и тот же вопрос, сопровождая слова красноречивой жестикуляцией, но Алиса лишь беспомощно смотрела на него и виновато улыбалась, демонстрируя свою полную лингвистическую несостоятельность. Находчивый швейцарец тут же позвонил некоему господину Аксакову и что-то долго втолковывал последнему, время от времени ободряюще подмигивая больной.
Алиса тем временем разглядывала палату: похожий на пенал платяной шкаф, жидкокристаллический телевизор на стене, низенький белый столик и ваза с герберами, и удивлялась комфорту швейцарских тюрем. То, что она находится в тюремной больнице, не вызывало у нее ни малейших сомнений, вот и полицейского к ней для охраны приставили. – «Если у них такие тюрьмы, то, может, ничего. Посижу как-нибудь. Йогой займусь, читать буду. Все-таки не к батарее прикованная», – уговаривала она себя. И когда спустя полчаса в палату вошла элегантно одетая дама со стрижкой под мальчика и приветливо поздоровалась с ней на чистейшем русском языке, Алиса опешила от неожиданности. Но решила, что это наверняка адвокат, назначенный ей швейцарским правосудием, и приготовилась к худшему. Каково же было ее изумление, когда женщина пояснила, что она пресс-секретарь российского посольства, вызванная в клинику в качестве переводчика. Уловив слово «клиника», Алиса переспросила:
– Клиника? Как, разве я не в тюрьме?
– Что вы, милая,– рассмеялась женщина. – Вы находитесь в одной из самых дорогих клиник Швейцарии – «Де ля Тур». Здесь работают лучшие доктора Европы.
– Я выживу?– слабым голосом прошептала Алиса.
– Конечно! Самое страшное уже позади. Вы здесь уже неделю. Вы же помните, что в вас стреляли?
Алиса моргнула, давая понять, что помнит.
– Вас на вертолете доставили сюда, в Женеву, сделали две операции. Первая пуля пробила легкое, вторая раздробила плечо. Вам крупно повезло, пуля прошла в сантиметре от сердца, еще чуточку и вас бы с нами не было. Вылечат вас, сердечко подкрепят, кровь почистят, покапают витамины, откормят, а то вы, дорогуша, на призрака похожи. Все будет хорошо. Меня, кстати, Мария зовут. Мария Леонова,– женщина вновь улыбнулась, и Алиса заметила детские ямочки на ее щеках.
– А полиция зачем? Для охраны? Герье не поймали? – едва слышно прошелестела Алиса, недолгий разговор оказался для нее чрезвычайно утомительным.
– К сожалению, пока нет. Ему удалось бежать через окно, – нахмурилась Мария и перевела разговор на другую тему. – Комиссар Лефевр активно расследует дело Герье, он здесь, чтобы задать вам несколько вопросов.
– Герье – маньяк. Сумасшедший, – Алиса сильно побледнела и занервничала.
– Ну-ну, детка, не нужно так волноваться. Все позади. Сейчас я позову медсестру, она сделает вам успокоительное. Вы ответите на несколько вопросов комиссара Лефевра и сможете спокойно отдохнуть. А завтра прилетает ваша мама, мы выхлопотали ей визу. Так что успокойтесь. Все хорошо.