Во время закладки крепости «…была вторишная пушечная стрельба, и между теми двумя раскатами [царь] изволил размерить где быть воротам; велел пробить в землю две дыры и, вырубив две березы тонкие да длинные, и вершины тех берез свертев, а концы поставлял в пробитые дыры в землю наподобие ворот, а когда первую березу в землю утвердил, а другую поставлял, тогда орел опустясь от высоты сел на оных воротах; ефрейтором Одинцовым оной орел с ворот снят»[85].
Налицо классическая иллюстрация к истории Древнего Рима: над легионами появляется орел, сулящий им победу. Увы, фокус раскрывается просто. Недалеко от Заячьего острова была шведская пристань для погрузки «мачтового и брусового королевского леса». Там местные работяги и караульные солдаты забавлялись с ручным орлом. А наши услужливые и догадливые холопы учинили царю сие чудо. Замечу, что после «чуда» орел много месяцев жил при царе: Петр был не глуп и, естественно, догадался, что птица-то ручная, но помалкивал.
Заодно несколько слов скажу о домике Петра I — «старейшей постройке в городе Санкт-Петербурге». Домик был якобы построен 24–26 мая 1703 г. Так по крайней мере написано в каталоге музея. Но построить такой дом за два дня весьма проблематично, а вот собрать — элементарно. Наконец, сей дом — типичная западноевропейская постройка и ничего не имеет общего с домиком Петра в Архангельске. Нетрудно догадаться, что дом попросту перевезли из Ниеншанца.
Но вернемся к основанию Санкт-Петербурга. Собственно крепость начали строить на небольшом Заячьем острове (Иенч-саари) длиной 750 м и шириной 360 м. Остров имел важное стратегическое значение, поскольку находился у разветвления Невы на три рукава. Зато в инженерном отношении место было выбрано крайне неудачно. Плоский Заячий остров ненамного возвышался над уровнем Невы, и при большом подъеме воды он затоплялся. Таким образом, прежде чем строить крепость, остров нужно было «поднять». По приказу царя тысячи солдат и принудительно согнанных местных жителей таскали землю на Заячий остров. Изнурительная работа и плохое питание привели к большой смертности строителей. Петропавловская крепость, да и весь Санкт-Петербург, не только в переносном, но и в буквальном смысле, построены на костях десятков тысяч мужиков и солдат.
Проект крепости составлял лично царь с помощью французского военного инженера Жозефа Ламберта. Немец Гюйсен, очевидец сооружения Петропавловской крепости, оставивший подробное описание Петербурга и Кроншлота в первые годы их существования, писал, что крепость построили «непостижимо скоро». В короткий срок — за полтора месяца — были засыпаны землей стены крепости, укреплены бастионы — раскаты, выступавшие за общую линию крепостных стен. Шесть бастионов, намного увеличивавшие площадь обстрела вокруг крепости, были названы в честь соратников Петра I — Меншикова, Нарышкина, Трубецкого, Головкина и Зотова; один бастион был назван Царским или Государевым раскатом. К осени на бастионах уже было установлено более 120 пушек. Позднее, начиная с 30 мая 1706 г., земляные бастионы стали заменять каменными. В крепости была построена деревянная церковь во имя Петра и Павла, а рядом с церковью, на месте, где стояла рыбачья хижина, — деревянный дворец 19 м вдлину и 6,5 м в ширину, о двух покоях с сенями и кухней, с холстинными выбеленными обоями, с простой мебелью и кроватью.
Комендантом крепости был назначен полковник Рен. Меншикову, как генерал-губернатору завоеванных городов и земель, царь поручил надзирать над строившимся городом. Было отведено место для гостиного двора, пристани, присутственных мест, адмиралтейства, государева дворца, сада и домов знатных господ.
Нельзя не отметить, что наряду с преимуществами (близость к морю) крепость на Заячьем острове имела и ряд существенных недостатков. Она была не в состоянии контролировать проход судов по всем рукавам дельты Невы. Поэтому требовалось строительство дополнительных укреплений. Так, на Стрелке Васильевского острова была устроена артиллерийская батарея, на Выборгской стороне возведены укрепления — Провиантские магазины, а на месте бывших шведских укреплений в районе Спасского — Смольный двор.
Первоначальная Санкт-Петербургская крепость
Но Петр сделал выбор и уже не желал отступать. Тем более что ему очень хотелось стать основателем новой столицы. А тут под боком торчал шведский город. Его предместья были сожжены самими шведами еше в 1702 г., но крепость и постройки внутри нее достались русским почти целыми. Посему царь велел сравнять город Ниеншанц с землей. Решение глупое как с точки зрения экономической, так и с военной. Шлотбург (Ниеншанц) был хорошо укрепленной крепостью и даже при небольшом русском гарнизоне шведам не удалось бы его взять без правильной осады и тяжелых пушек и мортир. А при отсутствии крепости генерал Майдель в августе 1704 г. занял устье Охты. Летом следующего года шведы опять занимают развалины Ниеншанца. Лишь в кампанию 1707 года русские догадались укрепиться среди развалин Ниеншанца, и шведский генерал Ликодер не рискнул их атаковать.
Камень из Ниеншанца пошел на строительство Петропавловской крепости и многих домов в Санкт-Петербурге. Тем не менее Петр хотел, чтобы от Ниеншанца не осталось и следа. Город и крепость буквально сравняли с землей. Датский посланник Юст Юль в своих записках описал большую пьянку у Петра 16 декабря 1709 г. после закладки корабля «Полтава». Далее «царь в сопровождении всех присутствующих поехал за пять верст от Петербурга к месту бывшего Ниеншанца, от которого уцелела часть вала… Туда привезли два пороховых ящика, изобретенных вице-адмиралом Крейцом [Крейсом П.С.]. Ящики была обвиты веревкою и вообще устроены наподобие тех, что на языке фейерверков называются Mordslag (устройство П.С.). В каждом заключалось по 1000 фунтов пороха»[86]. Взрывом была снесена часть земляного вала, зато его звук был слышен во всем Петербурге.
С началом строительства Санкт-Петербурга Петр отменил старый московский обычай падать на колени при встрече с царем, поскольку по берегам Невы была одна грязь да болота, атак как народ царя не слушался, то Петр запретил коленопреклонение под страхом жестокого наказания, дабы «народ ради него не марался в грязи».
В начале мая 1703 г. фельдмаршал Шереметев осадил небольшой укрепленный город Копорье в 80 верстах от Санкт-Петербурга на пути к Нарве. 28 мая после интенсивной бомбардировки Копорье сдался. По сему поводу Шереметев писал царю: «Музыка твоя хорошо играет; шведы горазды танцевать и фортеции отдавать; а если бы не бомбы, Бог знает, что бы делать».
Через несколько дней Шереметев захватил город Ямбург (Ям). Петр приказал фельдмаршалу укрепить Ямбург, в том же письме было сказано: «Итак, при помощи Божьей, Ингрия в руках».
Пока Петр побаивался идти к Нарве, зато в конце августа 1703 г. конница Шереметева переправилась через реку Нарову южнее крепости и пошла гулять по Эстляндии. Большей частью конница была иррегулярная — украинские казаки, татары, калмыки и башкиры. Шлиппенбах не имел сил противостоять им и благоразумно отвел войска в сильно укрепленные города. Зато неукрепленные города и мызы подверглись ужасающему разгрому. Чтобы не быть обвиненным в русофобии, я процитирую крайне националистически настроенного историка С.М. Соловьева: «5 сентября Шереметев вошел беспрепятственно в Везенберг, знаменитый в древней Русской Истории Раковор, и кучи пепла остались на месте красивого города. Таже участь постигла Вейсенштейн, Феллин, Обер-Пален, Руин; довершено было и опустошение Ливонии. В конце сентября Борис Петрович возвратился домой из гостей: скота и лошадей, по его объявлению, было взято вдвое против прошлого года, но Чухонь меньше, потому что вести было трудно»[87].
Чертеж корабля постройки 1709 г.
Как видим, силы шведов в Эстляндии и Финляндии были столь ничтожны, что они не могли не только выбить Петра из невского устья, но даже защитить себя.
Небольшой отряд шведов под командованием генерала Крониорта защищал путь на Выборг на рубеже реки Сестры. Под командованием Петра четыре конных полка и два пеших (Преображенский и Семеновский) атаковали Кротиорта. Шведы были разбиты и бежали к Выборгу. В «Гистории Северной войны» говорится: «Было побито неприятелей с тысячу человек (меж которыми зело много знатных офицеров); а подлинно знать невозможно, потому что многие раненые с тяжелыми раны, разбежався по лесам, мерли, а знатных увозили, о чем впредь время покажет. А с нашей стороны убито 32 да ранено 32 же человека».
Любопытно, что позже царские и советские историки представляли этот эпизод как большой поход шведов с целью уничтожения Санкт-Петербурга.
1 октября 1703 г. Петр заключил третий договор с польским королем Августом II. Царь обязался послать в Польшу еще 12 тысяч пехотинцев и выслать 300 тысяч рублей золотом. Оба условия были немедленно выполнены.
Глава 5 Основание Кронштадта
С началом навигации 1703 г. шведская эскадра адмирала Нумерса блокировала с моря устье Невы. Но 1 октября шведы ушли зимовать в Выборг. Однако Нумере явно поторопился или спутал Финский залив с Ботническим, где лед появляется в конце октября — начале ноября. В Финском же заливе ледостав начинается в среднем в середине ноября. Этой промашкой Нумерса воспользовались не только Петр, но и голландские купцы.
В начале ноября в Санкт-Петербург прибыло голландское торговое судно, доставившее соль, вино и другие товары. Обрадованный Петр велел отвести шкиперу и матросам постой в доме Меншикова, они обедали за его столом, и Петр сидел с ними («С.-Петербургские ведомости» от 15 декабре 1703 г.), подарил шкиперу 500 червонцев, а каждому матросу — 300 ефим-ков. Второму кораблю вперед было обещано тоже (300 червонцев шкиперу). Товары по приказанию государя тотчас же были раскуплены.
Но еще до прибытия купцов Петр, пользуясь отсутствием Нумерса, совершил на яхте экскурсию по Финскому заливу к острову Котлин.