Появление английского флота в Балтийском море практически не повлияло на действия русского флота. Русское командование решительно приступило к исполнению задуманного плана. Галерный флот адмирала Ф.М. Апраксина 11 июля стал на якоре у острова Капельшер, расположенного на стокгольмском фарватере от моря к материку. На следующий день Апраксин отправил отряд генерал-майора Ласси в составе 21 галеры и 12 островных лодок с 3500 человек войска на борту для разведки и высадки десанта севернее Стокгольма.
13 июля главные силы гребного флота в составе 96 галер, 60 островных лодок, более 20 тысяч человек войска направились юго-восточнее корабельного фарватера. Этот путь имел свои выгоды. Идя вдоль стокгольмских шхер, русские галеры имели впереди открытый горизонт, а со стороны моря, защищаемые группой островов от попыток нападения шведского флота, могли осуществлять связь с русскими крейсерами. 15 июля флот Апраксина стал на якорь в трёх-четырёх милях от крепости Далерё, расположенной на материке в 30–35 км юго-восточнее Стокгольма. От крепости к столице было два пути – берегом и водой (узким проливом). Русское командование решило берегом послать отряд казаков, а проливом – 500 человек на островных лодках. Отряд на лодках должен был исследовать водный путь. Было приказано продвигаться к Стокгольму до самых пригородов, но в «азарт себя не давать», то есть не увлекаться, а только внести панику.
Казаки вернулись 16 июля. По пути они натолкнулись на шведский заслон и взяли девять человек пленных.
Апраксин 19 июля вместе со всеми силами галерного флота решил обойти крепость Далерё и между островами Орно и Утэ выйти на фарватер, которым дошёл до маяка Ландсорт. Во время этого перехода русские сожгли попавшиеся на островах медеплавильные и металлургические заводы и взяли в плен встреченные купеческие суда. Островные лодки Апраксин отправил в шхеры и к материку. В 25–30 км от Стокгольма активно действовали поисковые отряды, высаживаемые с лодок. 24 июня галерный флот подошел к городу Нючёпингу, а через 6 дней – к Норрчёпингу. В их окрестностях были уничтожены чугунолитейные заводы. Немногочисленные шведские отряды разбегались при появлении русских поисковых отрядов.
В конце апреля 1720 г. русский галерный флот вышел из Або и направился к западным островам Аландского архипелага. В его составе было 105 галер (из них 19 конных), 110 островных лодок и 8 бригантин. На гребных судах находился десант (24 119 человек).
24 октября от галерного флота отделился отряд бригадира Менгдена в составе 35 галер (в том числе 9 конных). На галерах находилось 6120 солдат пехотных полков и 162 казака. Пройдя шхерами до Васы, этот отряд пересёк Ботнический залив и приблизился к побережью Швеции в районе городов Старый и Новый Умео. Менгден высадил конных казаков, произвёл разведку побережья и, углубившись более чем на 30 км, разорил шведские магазины и захватил торговые суда. 8 мая его отряд благополучно вернулся в Васу.
В Полтавском сражении Пётр I «разорвал пасть шведскому льву», но принудить Швецию к миру удалось только благодаря рейдам русских войск непосредственно на территорию Швеции.
Глава 15. Ништадтский мир и попытки реванша
30 августа (10 сентября) 1721 г. в Ништадте был подписан русско-шведский мирный договор. От России его подписали генерал-фельдцейхмейстер Яков Брюс и тайный советник Генрих (Андрей Иванович) Остерман; со шведской стороны – советник граф Юхан Лильенстендт и барон Отто Стрёмфельдт.
В части границ договор предусматривал:
1. Швеция уступала России на вечные времена завоеванные русским оружием провинции: Лифляндию, Эстляндию, Ингерманладию и часть Карелии с Выборгской губернией, включая не только материковую часть, но и острова Балтийского моря, в том числе Эзель (Сааремаа), Даго (Хийумаа) и Муху, а также все острова Финского залива. К России отходит и часть Кексгольмского округа (Западная Карелия).
2. Была установлена новая линия русско-шведской государственной границы, которая начиналась западнее Выборга и шла оттуда в северо-восточном направлении по прямой линии до старой русско-шведской границы, существовавшей до Столбовского мира. В Лапландии русско-шведская граница сохранялась неизменной. Для демаркации новой русско-шведской границы создавалась комиссия сразу после ратификации договора.
Мало кто знает, что Ништадтский мир предусматривал выплату Россией Швеции большой контрибуции. Так, Россия должна была уплатить Швеции два миллиона талеров (ефимков), причём только полновесной серебряной монетой – цвейдриттельштирами – в определённые сроки (февраль 1722 г., декабрь 1722 г., октябрь 1723 г., сентябрь 1724 г.), и каждый раз по полмиллиона, через банки в Гамбурге, Лондоне и Амстердаме, объявляя за 6 недель до каждой уплаты, через какой банк она будет произведена.
27 февраля (9 марта) 1727 г. шведский король Фредерик I передал русскому послу в Стокгольме князю Василию Лукичу Долгорукову квитанцию о принятии Швецией сполна двух миллионов талеров.
Швеции предоставлялось право ежегодно «на вечные времена» закупать хлеб на 50 тысяч рублей в Риге, Ревеле и Аренсбурге и свободно, беспошлинно вывозить это зерно в Швецию. Исключение составляли лишь голодные, неурожайные годы.
Кроме того, эта статья договора была дополнена 22 февраля (3 марта) 1724 г. секретным артикулом, где Швеции предоставлялось право закупать зерно беспошлинно на 100 тысяч рублей сверх указанных в договоре 50 тысяч рублей, а также производить на эту дополнительную сумму закупки других русских товаров – сырья: пеньки, мачтового леса и др.
Известие о подписании договора Пётр получил по пути в Выборг. Ещё раньше он повелел: «Надеясь на мир, не подлежит ослабевать в воинском деле, дабы с нами не так сталось, как с монархиею греческою», то есть с Византийской империей.
Увы, сейчас забыты эти пророческие слова. Жулики-«демократы» во главе с Ельциным в своих корыстных целях превозносили Петра Великого и одновременно сделали всё, чтобы разрушить военную мощь государства Российского.
В ходе 21-летней Великой Северной войны Петру Великому удалось вернуть России земли, которые принадлежали её князьям ещё в IX–XI веках, и добиться выхода к морю. Пётр поистине «прорубил окно» в Европу. На Балтике появился мощный русский флот.
Тем не менее у Ништадтского мира был и серьёзный изъян – Пётр, торопясь заключить мир, согласился на границу в 120 верстах от новой столицы – Санкт-Петербурга. Поскольку шведская аристократия не смирилась с поражением в войне и мечтала о реванше, такая граница у Выборга становилась источником нестабильности и постоянной головной боли русского правительства.
Говоря о победе в Северной войне, царские, советские и нынешние демократические историки зацикливаются на полководческом даровании Петра, храбрости русских солдат и офицеров и т. п. В целом это соответствует действительности, но нельзя забывать, что Пётр вёл коалиционную войну против Швеции параллельно с Войной за испанское наследство. В этих двух войнах принимали участие почти все европейские страны. Из сказанного не следует, что, мол, Пётр смог победить Швецию лишь с помощью союзников. Нет никакого сомнения, что в войне один на один Россия сумела бы не только победить Швецию, но и при желании вообще стереть её с лица земли, будь на то воля Петра.
Дело совсем в другом. Если бы Пётр затеял войну со шведами в условиях стабильного мира в Европе, то первые же успехи русских вызвали бы вмешательство крупных европейских государств в войну. Нетрудно догадаться, что мощная коалиция европейских держав нанесла бы поражение России, и в самом лучшем случае Петру удалось бы сохранить «статус-кво» в территориальном аспекте.
Основной причиной войны 1741–1743 гг. было стремление правящих кругов Швеции к реваншу за Северную войну 1700–1721 гг. Боюсь, читатель поморщится от казенного советского стиля этой фразы. Но, увы, это на сто процентов соответствует действительности. До 1700 г. доходы шведского королевского дома и аристократии с Финляндии, Прибалтики и шведских территорий в Германии были гораздо больше, чем непосредственно со Швеции. Кроме того, собственное сельское хозяйство не могло прокормить население Швеции, и волей-неволей приходилось закупать зерно и другие сельхозпродукты в утерянных землях.
Однако шведское правительство понимало, что новая война один на один с Россией может закончиться для Швеции катастрофой. Войну можно было начать лишь в коалиции с могущественными союзниками, либо дождаться внутренних потрясений в России, которые подорвут её военную мощь.
В 1731 г. между Австрией, Голландией и Англией был заключён Венский договор, направленный против Франции. В свою очередь правительство Людовика XV срочно начало искать союзников. В результате этого Швеция и Турция оказались в сфере французского влияния. Склонялась к союзу с Францией и Пруссия.
Русско-турецкая война 1735–1739 гг. давала шансы на реализацию шведского реванша. Однако в самой Швеции не было единства в вопросе о войне. Не прекращались споры в шведском сейме. Это собрание разделилось на две партии. Одна называлась «шляпами» и состояла почти вся из дворянства, офицеров армии и нескольких сенаторов – эта партия требовала войны. Другая партия во главе с королём Фредериком I желала мира, её назвали «партией колпаков». Фредерик I родился в 1676 г. В 1720 г. жена Фредерика королева Ульрика-Элеонора передала ему корону. Фредерик правил Швецией до своей смерти в 1751 г.
Шведский посол в России Эрик Нолькен энергично поддерживал «партию шляп» и систематически посылал донесения, где указывал о полном упадке армии после турецких походов. Он сообщал, что полки составлены из одних молодых солдат, которые едва умеют обращаться со своим оружием, и что во многих полках недостает одной трети до комплекта, и т. д.
Замечу, что на 90 % сведения Нолькена были дезинформацией, которую он сам и фабриковал. Однако его донесения производили большой эффект в правящих кругах Швеции.