атора РПН-47–03, но об этом на лодке узнали лишь после аварии. Перед походом на С-363 был установлен нештатный прибор-приёмоиндикатор международной системы МАМС «Пирс-1М» для приёма сигналов фиксированных радиомаяков, но из-за переменного контакта прибор работал неустойчиво. Командир лодки о факте повреждения после контакта с сетью на командный пункт флота не доложил.
26 октября на лодке провели очередную обсервацию, получив ошибку в 28,5 миль и по решению начальника штаба бригады подводные лодок счислимое место перенесли на карту без всякого анализа.
В данном случае принцип «считать себя ближе к опасности», то есть к банке Слупской, увеличил ошибку до 40 миль. Ночью начальник штаба принял решение подойти к острову Борнхольм для уточнения места лодки. Радиолокатор не включали, а огней на острове не видели из-за большой ошибки. После этой «неудачи» на лодке перестали доверять прибору «Пирс-1м».
В 17 ч. 26 мин. 27 октября по решению начштаба лодка легла на грунт для определения глубины, чем был грубо нарушен минно-навигационный режим плавания. Считая, что измеренная глубина в 51 метр подтверждает одно из последних «обсервованных мест», его и приняли для счисления, хотя простой взгляд на карту показал бы, что лодка уже находится «под дном моря у побережья Польши» (!) Итог уникальный для Балтики: за две недели плавания – 57 (!) миль невязки.
В 20 ч. 09 мин. 27 октября лодка всплыла, и с нее был обнаружен огонь маяка Утклип-пан, но командир лодки и начштаба посчитали его за огонь рыбацкой вехи, а огни рыбацкого поселка – за скопление рыболовных судов. Видимость в это время составляла около 1–3 кабельтовых из-за тумана и мороси, на море – небольшая зыбь, безветрие. Силуэты низких островов принимались за темные пятна, и никто не пытался разобраться в обстановке.
Лодка начала движение в режиме «винтзарядка» – дизеля, вращая гребные винты, одновременно заряжают аккумуляторы. В 21 ч. 57 мин., когда все находившиеся на мостике (командир, замполит, вахтенный сигнальщик) были уверены, что на многие мили вокруг открытое море, двигавшаяся на скорости 7,2–7,5 узла С-363 выскочила на камни прибрежной отмели у острова Турумшер.
Момент этот был в прямом смысле слова сногсшибательным. Нос подняло, и лодку положило на левый борт с креном 15°. Все, кто находился на мостике, были сбиты с ног и едва не повылетали за борт. Ещё не оправившийся от боли командир сыграл боевую тревогу и дал команду: «Стоп моторы!» Попытки сняться с мели задним ходом успехом не увенчались, лодку только немного развернуло. Правда, несколько уменьшился крен.
Включенный прожектор выхватил из мрака какие-то белые глыбы. Не потерявшие присутствия духа старпом и боцман ещё нашли в себе силы пошутить на тему: «А не на Северном ли мы полюсе?»
Любопытно, как шведская сторона проспала появление С-363 у самого входа в ВМБ Карлскруна. Увы, шведы по этому поводу до сих пор хранят гордое молчание.
Шведы потребовали провести осмотр лодки, но в этом им было категорически отказано. Первые 3 дня охранную службу на берегу рядом с С-363 нес пограничный наряд. На берегу вместо пограничников появилось подразделение морской пехоты в полной боевой амуниции: раскрашенные темным кремом лица, винтовки М-16 с оптическим прицелом, два пулемёта, 100-мм пушка, радиостанция… За каждым, находившимся на мостике или верхней палубе, следил через свой прицел «персональный» морпеховец.
ЦРУ насплетничало шведам, что на борту С-363 имеются две торпеды с ядерными боевыми частями, что соответствовало действительности. Посему скандинавы вели себя относительно тихо – а вдруг эти русские взорвут лодку, и «спец б/ч» сработают… Потом ни лодки, ни Карлскруны не найдешь.
Довольно оперативно к кромке территориальных вод подтянулись большой ракетный корабль «Прозорливый», большой противолодочный корабль «Образцовый», малые ракетные корабли «Радуга» и «Шквал», а также сторожевой корабль «Туман». Эта эскадра могла накостылять шведскому флоту даже без применения «спец б/ч».
6 ноября шведский буксир снял С-363 с мели, за что пришлось выложить кругленькую сумму в валюте, и в сопровождении эскорта наших кораблей лодка двинулась в Либаву.
Лодка ещё 10 лет она находилась в строю Балтийского флота. В 1991 г. её исключили из списков и продали в Швецию. Владельцы крупнейшего шведского парка развлечений Skara Sommarland купили якобы настоящую подлодку, ставшую причиной инцидента, выкрасили её в красный цвет и превратили в главный аттракцион парка. Видно, судьба лодки на самом деле была несчастливой: в 1994 г. парк обанкротился, а лодку продали на металлолом для покрытия долгов. Бывший замполит, правда, успел побывать на ней в качестве гостя. Ныне она установлена на берегу и превращена в музей.
После инцидента с С-363 шведы несколько раз обнаруживали «русские субмарины» в своих территориальных водах. В феврале – марте 1984 г. во время очередного приступа «подводной истерии», в районе ВМБ Карлскруна шла очередная «охота за призраками». Советский МИД тогда сделал запрос: «Почему Швеция ограничивает применение военной силы против того, что считает подлодками?» А генеральный секретарь ЦК КПСС Ю.В. Андропов передал шведам через президента Финляндии Мауно Койвисто буквально следующее: «Будем крайне удовлетворены, если вы используете против вторгающихся субмарин боевое оружие…»
Корреспондент агентства ДПА так описал эту «облаву»: «В течение 8 недель шведские вооружённые силы боролись с невидимым противником. 10 февраля на военно-морской базе в Карлскруне была объявлена тревога – якобы в связи с появлением подводной лодки. Во время охоты за этой лодкой были взорваны две мины по 200 кг, с торпедных катеров были сброшены 23 глубинные бомбы по 100 кг каждая, вертолёты прочесали район поиска, сбросив 25 бомб по 30 кг, береговая охрана бросила в Балтийское море около 50 гранат… Охота за подводной лодкой стоила приблизительно 50 млн крон. Главнокомандующий вооружёнными силами Швеции Леннарт Юнг с разочарованием признал неудачу».
Весной 2000 г. бывший министр обороны США Каспар Уайнбергер заявил: «…подводные лодки НАТО регулярно действовали в шведских водах для проверки эффективности шведской противолодочной обороны». По его словам, НАТО проводило и должно было проводить проверки шведской обороноспособности регулярно и планово, исходя их сознания своей ответственности…
То же подтвердил и бывший глава британской военной разведки Джон Волкер, заявивший, что «НАТО позволялось некоторое количество «вторжений» в течение данного периода», а также бывший британский морской министр сэр Кит Спид, признавший, что для этих целей королевские ВМС использовали дизельные подлодки типа «Оберон» и «Порпойс». Они проникали в глубь шведских вод, «чтобы проверить, как далеко мы можем забраться, прежде чем шведы об этом узнают».
Находившейся в 1997 г. в Гётеборге капитан 1-го ранга Сергей Апрелев, член ассоциации флотской прессы, разговаривал со шведскими офицерами, которые заявляли, что, конечно, многие из них не верили, что такая старая подводная лодка могла выполнять секретную миссию в их водах, но, как признались они же: «…из госбюджета мы получили всё, что просили, и даже больше».
Глава 38. Несостоявшаяся сверхдержава
В 1814 г. закончилась последняя война с участием Швеции. Только с 1523 г. по 1809 г. война с Россией длилась 67 из 286 лет.
Причём на собственно Швецию никто не нападал. Лишь в 1714–1720 гг. и в 1808–1809 гг. русские войска совершали набеговые операции через Ботнический залив. Но предпринимались они не для захвата Швеции, а лишь для принуждения её к миру.
Нейтралитет в Первой и Второй мировых войнах позволил Швеции сказочно обогатиться. В течение этих войн никто даже не планировал захват Швеции. Единственная претензия России и Англии в обеих войнах относилась к массированным поставкам железной руды Германии.
В послевоенные годы считалось, что третья мировая война будет скоротечной, и никому не потребуются поставки оной руды.
Соответственно, после войны для обороны Швеции от гипотетической угрозы достаточно всеобъемлющей береговой обороны, сравнительно небольшой армии и системы противоатомной гражданской обороны. Ну а далее о защите Швеции позаботилась матушка Природа.
Вместо этого шведские олигархи решили создать милитаризированную сверхдержаву. Естественно, подобное утверждение режет ухо недалёким отечественным политикам и историкам. Поэтому придётся обратиться к большому массиву фактов.
Начнём с ядерного оружия.
6 сентября 1945 г. американцы взорвали ядерную бомбу над Хиросимой. Уже через пять дней, 11 сентября, шведское правительство установило государственный контроль над добычей и экспортом урана, при этом страна отклонила предложение США о предоставлении им права закупки шведского урана, а также права контролировать шведский экспорт урана путем наложения вето.
Научные исследования военной направленности (в основном в области физики) начались в Швеции во время Второй мировой войны, когда в 1941 г. для этих целей был создан Военный физический институт (Military Institute of Physics), в котором работали многие выдающиеся шведские учёные. Основные работы велись над созданием обычных вооружений. В 1945 г. в целях реорганизации шведских оборонных исследований этот институт был объединён с двумя другими учреждениями с образованием Исследовательского института национальной обороны (FOA), разрабатывавшего реактивные двигатели, ракетные технологии, кумулятивные боеприпасы и радары.
В октябре 1946 г. FOA запросил дополнительное финансирование на разработку ядерного оружия. После выделения средств в 1946 г. в стране началась тщательно организованная и обеспеченная ресурсами исследовательская программа, замаскированная под «гражданские оборонные исследования».
В рамках программы работы велись по пяти отдельным направлениям: собственно исследования, получение плутония, строительство реакторов и объектов по обогащению руды, системы доставки, сборка и испытание ядерных боеприпасов. В работах, включая и ядерную энергетику, участвовало около 40 учёных. Тесная связь шведских военных и гражданских ядерных разработок была обусловлена специфическим характером имеющегося сырья – страна обладала очень большими запасами природного урана, но в трудноизвлекаемой форме (сланцы).