ых глыб. Брат Ниты был умельцем по этой части. Он и создал зверей, втайне от короля. Кроме больших и могучих шестиногих бегунов, из оставшегося осколка льда у него получился еще один — мелкий круглобокий экземпляр. Его Нита решила использовать, как посланника, отправив с ним весть для Малеарна.
Она усадила принцессу в сани, укрыв её до плеч тяжёлым меховым покрывалом, и сама села рядом, произнеся заветное слово, заставившее бегунов нести сани вперёд, в белую даль. Путь предстоял неблизкий. Руаледе хотелось бежать прямо в Имеллин, где жил её возлюбленный — принц Малеарн, и не было таких суровых зим с колючими ветрами и вымораживающим душу холодом, но преодолеть огромное расстояние до заветного королевства на простых санях было невозможно, поэтому было решено искать помощи в Костяных Чертогах — пристанище всех страждущих, готовых принести что-то в жертву во исполнение своих надежд.
Они долго мчались по косматым пустошам, и Руаледа заснула от мерного бега саней и объятий мороза. Во сне ей виделся Малеарн и самый прекрасный миг их встречи, когда они первый и единственный раз остались наедине. После Турнира трёх королевств Малеарн, как бы случайно, отправился осматривать окраины Имеллина, от которых до летнего замка короля Тамерайна было рукой подать, а Руаледа тоже, как бы случайно, часто прогуливалась в лесу, стараясь как можно дальше отойти от сопровождавшей её свиты. Ей почему-то верилось, что принц придёт за ней.
Так и случилось! И когда они увидели друг друга, им обоим показалось, что зелень вокруг стала ярче, а цветы благоухают сильнее. Недаром же в священных текстах говорилось, что покровитель всего живого — Хозяин вод и травы, светлых лесов и туманных озёр — особенно благоволит влюблённым. Руаледа первая сорвалась с места и побежала вперёд, лёгкая, как светлое облачко, и Малеарн тоже бежал навстречу. Приблизившись, молодые люди внезапно остановились в шаге друг от друга и одновременно залились краской смущения, в то время как глаза их светились нереальным счастьем.
— Я люблю вас, принцесса! — сказал Малеарн, а Руаледе показалось, что её сердце сейчас взорвётся от нахлынувшей радости, которая пела у неё в крови.
Каким-то невероятным чутьём она ощущала, что вот именно этот юноша и есть её судьба, единственный избранник. Малеран подошёл ближе и сжал её маленькую тонкую ручку в своих сильных горячих ладонях. Ах! Если бы этот сон длился вечно!
В это время Данис, король Тамерайна, со всего размаху ударил посохом об стол, рыча на своих слуг, как дикий зверь:
— Я убью каждого третьего среди вас, тупые дармоеды, если моя дочь к утру не будет найдена!
Вся насмерть перепуганная челядь, стояла перед ним на коленях, не смея поднять глаза на своего короля.
— А ты, старая карга! — продолжал бушевать Его Величество, чей испепеляющий взгляд упал на няню принцессы. — Ты что не видела вот это?! Или видела и поощряла эту бабью дурь?!
Он грубо швырнул ей в лицо пяльцы, с которых отважно и гордо смотрел соперник Люциана.
— Я выколю тебе глаза, раз ты не используешь их так, как надо! — в исступлении воскликнул Данис. — А мозги велю приготовить мне на обед!
— Ваше Величество! — подал в этот миг голос придворный чародей, переключая внимание бушующего короля на себя, что позволило слугам быстро исчезнуть из покоев принцессы. — Есть способ возвратить вашу дражайшую дочь.
— Ну?! — прорычал король, которому было крайне сложно успокоиться.
— Вчера царь Отмана прислал нам несколько поисковых машин, чтобы …э-э-э… чтобы облегчить поимку преступников и беглых рабов, — быстро заговорил чародей. — Понимаете?
Данис смерил его мрачным тяжёлым взглядом, от которого у придворного чародея бешено заколотилось сердце, а затем громко рассмеялся и дружески ударил его в плечо. Чародей затормозил своё падение заклинанием, и отправился настраивать поиск.
Малеарн как раз рассказывал отцу о своём решении отправиться в Тамерайн и выкрасть принцессу Руаледу, освободив её из-под гнёта тирана-отца.
— Это мягко говоря неразумно, сын! — тяжело вздохнув, сказал король Имеллина, выслушав пылкие объяснения сына. — Мир с Тамерайном очень хрупок и может разбиться вдребезги от любого неверного шага. А войны, которые могут последовать — это большое несчастье для любого королевства.
Они прогуливались по аллее — высокий, статный и полный сил Малеарн и сгорбленный, немощный старец — король.
— Но разве ты не сражался за свою любовь со всеми силами зла?! — наивно спросил Малеарн, отважно сверкнув глазами.
— Да… — немного помедлив, тяжело вздохнул король-отец, и в его взгляде отразилась на миг былая молодецкая удаль. — Но…
Договорить ему не дал странный шорох. По траве, пожухшей от нагрянувших холодов, катился небольшой круглый кусок льда. У ног Малеарна он остановился, будто приглашая принца прикоснуться к себе, что тот и сделал, а когда лёд растаял в его тёплых ладонях, король-отец понял, что сына ему уже не остановить.
— Ваше Высочество! Эй! — этот голос мешал погрузиться в мечты, раздирая сказочный сон Руаледы в саднящие клочья.
— Принцесса! — голос был далёким и встревоженным, словно звучал откуда-то из другого мира, а затем к голосу прибавились странные толчки.
Нита уже долгое время кричала и трясла свою госпожу за плечи, и не могла дозваться. Снежный сон — начало смерти, уже охватил её тело, и некому было помочь. Вокруг бушевала вьюга, казавшаяся чёрной в ночной тьме, окутавшей мир. Так случилось, что, когда только начался этот снежный буран, Нита правила санями, не разбирая дроги, и в какой-то момент случайно заметила погоню.
— Ох, ты! Несчастье! — проворчала в этот момент служанка себе под нос, приказав ледяным бегунам ускориться, но странные блестящие истуканы, преследовавшие их, отстали только после того, как их поглотили тёмные воды полыньи на заснеженном полотне реки.
Сани утонули вместе с машинами короля Отмана, но принцессу удалось вытащить из ледяной воды. Теперь она лежала на снегу и медленно угасала посреди снежной пустыни.
— Говорила же я вам! — причитала Нита, у которой зуб на зуб не попадал от холода, ни на миг не оставляя усилий, направленных на приведение принцессы в чувство. — Вот как всё обернулось!
Рыжая служанка, волоком тащила принцессу по снегу, пытаясь добраться до какого-то жилища, темневшего впереди. Издали могло сложиться впечатление, что по снегу движется упрямый огонёк, пытающийся своим теплом растопить огромные ледяные просторы. А Рауледа не просыпалась, всё глубже погружаясь в объятия смертоносного сна.
— Я хочу, чтобы мы всегда были вместе! — говорила она Малеарну, который по-прежнему стоял рядом, держа её за руку.
Но чем дольше существовал этот загадочный сон, тем мрачнее он становился. Вдалеке Руаледа увидела вдруг чёрные луга. Они разрастались, заполняя всё пространство, и каждый цветок на них был мёртвым. А потом из этих чёрных лугов донеслось мрачное и жёсткое:
— Живым здесь не место!
Эти слова будто вытолкнули Руаледу из сна прямо в морозную и снежную ночь.
— Слава богам! — радостно воскликнула Нита, заметив, что её госпожа, наконец, очнулась.
— Не надо кричать о богах! — неожиданно прозвучало ей в ответ.
Голос был женским, холодным и тёмным, как снег в ночи без единой звезды на небосклоне. Нита оглянулась и увидела тёмную фигуру, отделившуюся от того самого жилища, к которому стремилась девушка, чтобы спастись.
— Доброй ночи, госпожа! — стуча зубами от холода и страха сказала Нита, уже догадываясь с кем имеет дело.
В Костяные Чертоги, вход в которые мог появиться в самых неожиданных и непредсказуемых местах этого мира, удавалось попасть не каждому, ищущему исполнения надежд. Их хозяйка принимала у себя только тех, кого хотела видеть, а отпускала только тех, кого хотела отпустить. Ходили слухи, что к ней обращались и короли, и простые смертные в самых разных ситуациях: от поисков способа для устранения главы правящего дома, до обычной нежелательной беременности. Поговаривали, что Верату Некромант Запада (так завали хозяйку Чертогов) могла сотворить невозможное, но требовала ужасную плату за свои услуги. Для этого принцесса и собрала в мешочек свои скудные драгоценности.
— Принцесса! — пробормотала Нита, хлопнув себя по лбу, и собрав всю смелость обратилась к хозяйке Чертогов. — Вы не могли бы впустить нас, госпожа? Окоченеем же на морозе!
В этот миг темнота сменилась тусклым светом, исходившим из горящих глазниц черепов, украшавших стены. Снега и бурана как не бывало! Магия! Нита деловито осматривала открывшийся её опытному взгляду интерьер, и готова была издавать удивлённый возглас при каждом повороте головы. В жилище некроманта ей приходилось бывать в первый, и (хотелось верить) в последний раз.
— Моей госпоже нужна помощь! — сказала Нита, заметив, что Верату холодно и вопросительно смотрит на неё.
Некромант Запада казалась девушке похожей на тамерайнскую зиму: суровой, холодной и величественной была она — эта хрупкая женщина с белыми волосами и глазами, похожими на осколки тёмного льда.
— Я не оказываю помощи! — сказал Верату в ответ.
На её бледный лоб был глубоко надвинут венец из чёрных цветов, будто добавляя её образу какой-то мертвенный загадочный лоск. А еще у хозяйки Чертогов были удивительно красные губы. Казалось, что живыми в ней оставались только они.
— Помощь — это не моя задача. Я лишь заключаю сделки, — говорили эти уста, — и могу заключить их как с вами, так и с моим давним знакомцем — королём Данисом.
Нита испуганно взглянула на свою собеседницу, а, довольная эффектом Верату, добавила, немного смягчившись:
— Оставь нас с принцессой наедине. Или хочешь попросить что-то и для себя?
— Нет! — абсолютно искреннее ответила Нита. — Мы — люди простые, сами всего добиваться привыкли, без всяких там сделок. У нас на них денег нет.