личкой «Не прикасаться».
Там на маленькой подставке лежало писчее перо, которое теперь отчетливо шептало мне неразборчивые, но манящие слова. У меня на лице появилась широкая ухмылка.
– Фэллон, все в порядке? – спросил явно сбитый с толку Рид.
Оторвав взгляд от пера, я постаралась скрыть волнение от нахождения магического артефакта. Я обрадовалась, пускай это были и не карты.
Рид смотрел на меня из-под нахмуренных бровей и с вопросительным выражением лица.
– Да, все отлично. Пойдем.
Прежде чем Рид успел ответить, я развернулась на каблуках и вышла из музея. В лицо ударил порыв холодного ветра, когда я оказалась на улице и влезла прямо в объектив двух туристов, фотографирующихся с золотой вывеской музея. Пробормотав извинения, я направилась вверх по Королевской Миле в сторону «Чародея».
Ко мне присоединился Рид.
– Не хочешь объяснить, что это сейчас было?
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Твоя сумасшедшая улыбка перед витриной или тот факт, что мы буквально сбегаем оттуда, как будто что-то сломали?
– Просто кое о чем вспомнила.
– И о чем же?
– О том, что сегодня не могу устроить очень длинный обеденный перерыв, – соврала я. Как бы я хотела рассказать Риду правду, но это невозможно. Ему нельзя знать о магии. – Тебе удалось что-нибудь выяснить?
– Я поговорил с двумя служащими музея. Оба они знают Уоллеса, но не рассказали ничего про Таро, только о его произведениях как писателя.
– Жалко.
– Да, и еще я поспрашивал насчет специалиста по Уоллесу, но все, что они советуют, – это сходить в библиотеку, – хмыкнул Рид. – Как будто я сам не сообразил бы.
– А ты туда уже ходил?
– Нет, но думал заглянуть туда во второй половине дня, если ты не против.
– Вау, да ты, видимо, правда… – Ощущение чего-то мокрого, попавшего мне на лицо, заставило меня умолкнуть. Первой возникла мысль о дожде, но небо было ярко-голубым. Я провела рукой по щеке. На пальцах осталась вязкая белая жижа. И еще прежде, чем я осознала, что это такое, Рид начал громко ржать.
Я резко мотнула головой:
– Не смешно.
– Нет, смешно. – Он запустил руку в карман брюк, достал оттуда носовой платок и протянул мне. Скривив губы от отвращения, я принялась оттирать птичий помет с ладони и с лица, отчего хохот Рида стал еще громче.
Я грозно зыркнула на него.
– Больше нет?
– Вот тут еще немного, – показал он испачканное место.
Я потерла там платком.
– Все? – настойчиво повторила я.
– Нет, ты только хуже сделала.
– Что?!
– Подожди… – Он вытащил из кармана второй платок. Но вместо того чтобы дать его мне, сам повернул мою голову и стер со щеки пятно. И теперь с довольным видом рассматривал мое чистое лицо. – Как новенькая.
– Как же противно! – Меня передернуло от отвращения, и я просто бросила платок на землю, потому что не могла больше ни секунды держать его в руках.
Рид поднял платок.
– Не думал, что ты такая брезгливая, – сказал он и убрал использованные платки.
– Я не брезгливая.
– Брезгливая.
– Нет, но это же были птичьи какашки!
– Да, и сейчас их уже нет.
– А я все равно чувствую себя грязной. – Я скосила глаза вниз, как будто так у меня бы получилось увидеть, не осталось ли на щеке этой жидкой гадости.
Рид рассмеялся:
– Можем вместе принять душ, и я помогу тебе отмыть грязь. Правда, после этого ты, скорее всего, почувствуешь себя грязной совсем в другом смысле.
Я фыркнула:
– Ты невыносим.
– Спасибо! – осклабился он и на ходу закинул руку мне на плечи, чтобы притянуть к себе в мимолетном полуобъятии. Прикосновение было слишком быстрым, чтобы затронуть все нервные окончания, и тем не менее его хватило, чтобы взбудоражить мое сердце. Уже в следующий момент Рид убрал руку, но от меня не отошел, а остался рядом, так что кожа его куртки при каждом шаге дотрагивалась до ткани моего плаща.
Какое-то время спустя мы добрались до «Чародея». Перед магазином уже ждала постоянная покупательница. Эта женщина приходила каждую неделю, в одно и то же время, в один и тот же день, чтобы прошерстить лавку в поисках новых сокровищ. Пока она меня не заметила, я поспешно сняла плащ, чем заслужила удивленный взгляд Рида. И пробормотала в ответ что-то про то, что мне слишком жарко, хотя, несмотря на солнце, дул ледяной ветер. Но как иначе объяснить миссис Смит, почему двери «Чародея» для нее внезапно откроет ее внук или покойный муж?
– Добрый день, миссис Смит, – поздоровалась я, после того как приблизилась к ней на расстояние всего нескольких шагов, и уже не сомневалась, что она меня слышала. За последние месяцы у нее сильно ухудшился слух. – Простите, что заставила вас ждать.
– Добрый день, моя дорогая, – ответила миссис Смит. Она была высокой, но с возрастом спина сгорбилась, из-за чего фигура теперь напоминала вопросительный знак. – А это у нас кто?
– Рид, мой друг. Мы ходили в Музей писателей, – заявила я, вытаскивая шнурок с ключом от магазина.
– О, как мило. Вам там понравилось?
– Там просто чудесно, – откликнулась я и не сдержала улыбку при мысли о шепоте пера. Затем распахнула дверь в антикварную лавку и жестом пригласила миссис Смит войти. Та медленно двинулась внутрь, потому что, невзирая на трость, каждый шаг, кажется, давался ей с мукой. И все же она не сдавалась, пока не остановилась в центре зала, чтобы рассмотреть два держателя для книг, которые я совсем недавно принесла из кладовой.
– Ты опять улыбаешься, – заметил Рид.
– А мне что, нельзя?
– Можно, но это вызывает у меня подозрение.
– Моя улыбка вызывает у тебя подозрения?
Он кивнул:
– На тебя нагадили, и карты мы не нашли. Ты не должна быть такой радостной.
– А может, я просто радуюсь, что провела с тобой обеденный перерыв?
Рид фыркнул:
– Тебе серьезно надо меньше врать, Фэллон.
Я пожала плечами:
– У меня же хорошо получается.
– Видимо, нет, раз я тебя насквозь вижу. – Он ухмыльнулся и понизил голос на следующей фразе, как будто собирался поведать мне какую-то тайну: – Когда мне прийти? Завтра вечером?
Я кивнула:
– Подходит.
На Эдинбург опустилась ночь, и люди вернулись в свои дома и отели. Осталась лишь парочка полуночников, которые, по всей вероятности, не могли представить себе ничего прекраснее, чем восхищаться висящим над городом ясным звездным небом. Держась за руки, они бродили по темным переулкам и тихо разговаривали между собой. Я же, в отличие от них, страстно мечтала вернуться в свою постель, так как день выдался тяжелым.
Ближе к вечеру магазин захватило несколько очень шумных групп туристов, и радости моей не было предела, когда настало время закрываться. Захватив с собой ноутбук, я удобно устроилась на кровати в ожидании Джесса. А чтобы не уснуть, читала свежие статьи в блоге Архивариусов и снова искала информацию о Таро.
Помимо мадам Минервы обнаружились и другие ведьмы и колдуны, предсказывавшие людям их будущее по картам. Я выписала себе их адреса, чтобы убедиться, что украденная колода не нашла пути обратно в эту сферу.
И все еще была поглощена поисками, когда наконец-то позвонил Джесс, чтобы на связи со мной посмотреть кино. Мыслями я витала где-то в другом месте, но если Джесс и заметил мой отсутствующий вид, то по меньшей мере никак его не прокомментировал. Только спросил, почему я до сих пор не внесла данные о картах. Пришлось заверить его, что скоро я этим займусь. В крайнем случае загружу фото, которое сделал Рид.
После фильма и короткого разговора с Джессом я выбралась из постели, надела плащ и натянула магические перчатки. А затем, ежась от холода, побежала обратно в Музей писателей и в данный момент следила за переулком Леди Стэр: надо удостовериться, что никто не застанет меня врасплох. Однако особняк передо мной пребывал в полной тишине и темноте.
Дождавшись, пока два типа, которые явно вышли из какого-то паба поблизости, минуют музей, я направилась вперед. Сначала приблизилась прямо ко входу из переулка, прежде чем, опустив голову, нырнула в тень, чтобы воспользоваться одной из задних дверей. Я медленно продвигалась на ощупь, стараясь не споткнуться на неровном тротуаре. И при этом внимательно прислушивалась к окружающим звукам, но различала лишь отдельные голоса и музыку вдалеке. Они меня не волновали. Скорее всего, люди, бродившие в такое время по улицам, даже не взглянут в сторону музея.
У задней части дома я остановилась возле двери, которая, хоть и была внешне стилизована под старинную каменную кладку, при близком рассмотрении все же оказалась намного современнее. Вытащив телефон, я набрала коротенькое сообщение Джессу, а тот позаботился о деактивации сигнализации.
Вскоре от него пришло: «Иди». Я достала инструменты для взлома, которые с момента выхода из дома оттягивали карман плаща, и проворно заработала пальцами.
Всего несколько секунд, и раздался знакомый звук открывшегося замка. Приоткрыв дверь на ширину ладони, я прилепила к косяку кусочек пластилина, чтобы как можно плотнее прикрыть ее, но не захлопывать, после чего юркнула внутрь.
Отмычки снова скрылись в кармане, а я повернулась в сторону коридора. Он простирался передо мной кромешной чернотой. Потребовалась пара мгновений, пока глаза не привыкли к темноте. В отличие от дома мадам Минервы, где можно было не опасаться, что кто-нибудь заметит свет от фонарика на мобильном, здесь следовало действовать осмотрительнее. Не в последнюю очередь потому, что ко взлому музея полиция отнесется гораздо серьезней, чем к ограблению ведьмы-шарлатанки.
Когда наконец начала различать очертания предметов вокруг, я пошла дальше. Половицы скрипели под ногами, и после каждого шага мне приходилось замирать и прислушиваться. Тишина. Я одна.
Наконец я добралась до зала с пером. Шум собственной крови в ушах поначалу мешал разобрать шепот магии, однако через какое-то время он отделился от приглушенного звука моего сердцебиения. У меня на губах расцвела улыбка. Затаив дыхание, я приступила к вскрытию витрины. Хоть в способности Джесса я верила максимально, но опасения, что в любой момент сработает сигнализация, все равно присутствовали.