Когда родители заметят, что карт здесь нет, для меня все будет кончено. Не говоря уже обо всех предметах, которые лежали не на своих местах, а под раковиной. Отповедь по этому поводу я готова была выслушать, но потеря карт обернется для меня куда более страшными последствиями.
Итак, у меня три пути. Можно повести себя по-детски и придумать какую-нибудь отговорку, которую мама и папа с большой вероятностью раскусят. Или промолчать и надеяться, что исчезновение карт останется незамеченным, что также маловероятно. Или поступить как взрослая и рассказать правду. Наверное, не о Риде, но о Таро и их местонахождении.
Делать это я не хотела, но так будет разумнее всего. И разве это не то самое взрослое поведение, которое я хотела продемонстрировать своим родителям?
Я тяжело сглотнула, потому что, хоть это и шло вразрез с моими желаниями, я знала, как нужно поступить.
– Мам? Пап? – Они оба повернули головы в мою сторону. – Я должна кое в чем вам признаться, и вам это не понравится.
Мама издала раздраженный вздох, означавший то же, что и ее недавнее «ну конечно».
– Ты, естественно, помнишь ссылку на форум, которую прислала мне пару дней назад.
Она скрестила руки на груди и кивнула.
– Той же ночью я пролезла в дом к мадам Минерве и украла их.
Мама выжидающе смотрела на меня:
– И?
– И… – Я затаила дыхание и решила разделаться с этим как можно быстрее, поскольку легкого или простого пути не существовало. – И снова их потеряла.
А затем зажмурилась и отпрянула на шаг, так как рассчитывала, что на меня обрушится поток ругани и обвинений. Но, за исключением обычного шепота, в Архиве висела тишина. Я сосчитала от пяти до одного, однако предполагаемой выволочки не последовало. Я нечетко выразилась?
Помедлив, я открыла глаза.
Родители, не шевелясь, стояли впереди и смотрели на меня. Разочарование в их взглядах было таким же черным, как клинок неубивающего кинжала. Оно вонзилось мне в сердце, и что-то внутри меня сжалось.
– Что ты имеешь в виду под «потеряла»? – спросил папа.
– «Потеряла» в смысле «у меня их больше нет».
Он выгнул брови, словно говоря: «Расскажи нормально».
– В ту ночь лило как из ведра, а у меня не осталось денег на такси. Так или иначе, я пошла обратно к «Чародею» пешком, и тогда карты выпали у меня из кармана, – выдала я, гордясь своим правдоподобным объяснением, которое убирало Рида с линии огня. – Под дождем я промерзла до костей и сразу нырнула в кровать. А то, что карт нет, поняла уже позже. Это и есть причина, по которой я вчера ходила в тупик Мэри Кинг и ничего не говорила Джессу. Он не в курсе, что карты уже не у меня, а я подумала, что на Черном рынке кто-нибудь наверняка что-нибудь да знает. Но потом случился тот рейд.
Мама сделала глубокий вдох, после чего бесшумно выдохнула, как будто изо всех сил старалась предотвратить новый приступ ярости.
Папа не сдвинулся с места.
– И на этом рынке тебе помогли?
– Один человек сказал мне найти парня по имени Летив, а затем нагрянула полиция.
– Значит, у тебя есть только имя?
Кивнув, я виновато опустила глаза, в ожидании, что сейчас из родителей посыплются упреки. Однако в Архиве вновь воцарилась предательская тишина. Подобно насекомому, она проползла вверх по моей руке, забралась на шею и спустилась вниз по спине. Я поежилась, а волоски на руках встали дыбом.
– Скажите уже что-нибудь, – взмолилась я. Все лучше, чем это неопределенное молчание.
Мои родители посмотрели друг на друга, обмениваясь во взглядах невысказанными словами. Я закусила губу. В ожидании. В нерешительности. В страхе.
– Я не знаю, что сказать, – наконец призналась мама, и тошнота у меня в животе усилилась. – Такой уровень безрассудства и безответственности лишает меня дара речи, Фэллон. Мы сейчас говорим не о заколке для волос, которая с помощью волшебства перекрашивает светлые волосы в темные, или о ручке, которая пишет сама по себе. Мы говорим о картах, которые могут стоить людям жизни, если попадут не в те руки.
– Я знаю, – откликнулась я и звучала при этом такой же жалкой, какой себя и чувствовала. – Это была случайность. Я не намеренно потеряла карты.
– Но ты намеренно утаила это от нас, что в равной степени беспечно, – сказал отец и обвел взглядом Архив, словно смотреть на меня было выше его сил. – Мы могли бы тебе помочь. Джесс мог бы тебе помочь.
– Мне… мне жаль, – пролепетала я.
– Твои извинения не вернут карты, – ответила мама. – И не помогут людям, которых по твоей вине постигнет проклятие.
– Думаешь, я этого не понимаю? – Я сложила руки на груди, словно давая самой себе опору. И тут же поймала себя на желании, чтобы со мной был Рид, чтобы он стал моей опорой. – Вы отнимете у меня Архив? – спросила я, пусть и не хотела слышать ответ.
– Да, – ответила мама.
– Пока нет, – одновременно с ней произнес папа.
Сбитые с толку из-за противоречащих ответов, они уставились друг на друга.
– Ты же не всерьез, Брайан, наша дочь…
– …совершила ошибку, – уверенным тоном перебил он ее. – И, может, она не самая прилежная, когда дело касается всей этой бюрократии, но она хороший Архивариус и прекрасно справляется, разве нет? – Он жестом обвел все помещение, где мы стояли. И хватка, которой тревога и страх сжимали мое сердце, немного ослабла. Папа на моей стороне! Я поверить не могла.
Мама поджала губы и замотала головой:
– Ошибку? Карты? Телефон? Ты забываешь, что она могла рассекретить всех нас.
– Но она этого не сделала.
– Фэллон, – сказала мама, не глядя на меня. – Оставь нас с твоим папой наедине.
Я не стала медлить и поднялась вверх по ступенькам. Позади тут же раздалось гневное перешептывание родителей. Слова мне удавалось разобрать лишь частично, и, вместо того чтобы мучить себя, пытаясь их подслушивать, я направилась в торговый зал. Там опустилась в старое кресло и закрыла глаза. Хоть я и встала совсем недавно, могла бы уснуть прямо сейчас, измотанная разговором с матерью. Я достала мобильный и позвонила Джессу.
– Привет! – ответил он после второго гудка.
– Привет!
– По шкале от одного до десяти, насколько все плохо?
Я хмыкнула:
– Нетвердая девятка.
– Почему нетвердая?
– В данный момент мои родители обсуждают, отбирать у меня Архив или нет. – Мне самой не верилось, как прозаично звучал мой голос, невзирая на то, что самый страшный из моих кошмаров грозил скоро сбыться.
– А это не перебор? – спросил Джесс. На заднем фоне слышалось дребезжание его кофемашины. – В смысле, да, тебе надо было поставить меня в известность о Черном рынке, а по поводу телефона…
– Я потеряла Таро, – перебила я Джесса. – Помнишь? Я их искала и сказала тебе, что нашла, но соврала. У меня их больше нет, и поэтому мама с папой хотят снять меня с должности, не из-за телефона; по крайней мере, не только из-за него.
– Вот дерьмо!
– И не говори. – Вздохнув, я наклонилась вперед, упершись локтями в коленки. – Не нужно было скрывать это от тебя.
– Особенно от меня. Я бы тебе помог.
Я покачала головой.
– Было бы нечестно впутывать тебя в это дело.
– Можешь всегда меня во все впутывать, Фэллон.
– Это очень мило с твоей стороны, но лучше уж так. Если бы я тебе рассказала, то твоя участь тоже бы сейчас обсуждалась.
Джесс фыркнул:
– Вряд ли. Ты заменима. Шепот магии слышит любой из нас, но не любой умеет взламывать сервер полиции Эдинбурга.
Прежде чем я успела на это отреагировать, услышала крик отца:
– Фэллон, ты идешь?
– Джесс, я кладу трубку. Позвоню тебе позже. – Не дожидаясь ответа, я сбросила вызов и поспешила в подсобку, а оттуда вниз, в Архив. Родители стояли по разным сторонам комнаты, и по их лицам я старалась понять, закончилась ли их дискуссия в мою пользу. Впрочем, оба они выглядели мрачно, как будто ни одного из них не устраивал итог разговора.
Плохой знак.
Сглотнув ком в горле, я пыталась почерпнуть уверенность из шепота вокруг. Какое бы решение ни приняли мама с папой, этого шепота – звука магии – они меня лишить не могли. Он всегда будет частью меня.
– Мы с твоей мамой договорились, что разрешим тебе и дальше руководить Архивом, – сказал отец, а у меня от облегчения едва не подогнулись колени. – Но с одним условием.
– Ты должна вернуть карты к началу следующего месяца, – заявила мама. – Если у тебя не получится, то мы найдем кого-нибудь другого, кто будет вести Архив.
С моих губ сорвался радостный вздох. Да, ультиматум – это еще не оправдательный приговор, но шанс, который я не упущу.
– Спасибо! Вы не пожалеете.
– Хотелось бы верить, – отозвалась мама. – И просто для ясности: поиск карт не освобождает тебя от прочих обязанностей. Ты продолжишь заниматься магазином и всем остальным Архивом.
Я усердно закивала:
– Само собой.
– Значит, решено. – Мама взяла планшет, который до этого положила на одну из полок, и снова открыла базу данных. Ни слова больше не говоря про происшествие с Таро, мы принялись за работу и начали перебирать Архив.
Мы по-другому раскладывали предметы на стеллажах, стирали с них пыль, делали фотографии, если они отсутствовали, и кое-где дополняли сведения, о которых забыли другие Архивариусы или я. В самом начале обстановка была напряженной, но чем дольше длилась инвентаризация, тем больше расслаблялись мы все. А когда мама объявила короткий перерыв, чтобы сходить в ванную, я воспользовалась своим шансом и тайком перетащила артефакты из-под раковины обратно в Архив.
Папа отреагировал на это, осуждающе скосив глаза, но ничего не сказал. В конце концов, он опять полюбопытствовал о Риде, но это меня не беспокоило. Потому что, судя по его едва ли не смущенному тону, он задавал этот вопрос как волнующийся отец, а не как подозрительный Архивариус.
Под конец инвентаризации пришлось признаться себе, что мне чуть ли не доставляло удовольствие находиться в Архиве вместе с родителями. Я и припомнить не могла, когда мы в последний раз долго и активно проводили время втроем, даже с учетом того, что привели к этому не самые благоприятные обстоятельства.