– Прикрытие? Для чего?
– Для магии, – произнесла я и тем самым презентовала ему правду как удар кулаком – сильно и внезапно.
Рид вытаращился на меня, как будто я только что заговорила с ним на иностранном языке, – совершенно ничего не понимая.
– Магии?
Мне стало ясно, что тысячи слов не хватит, чтобы убедить его в том, что это правда, а потому я оглянулась по сторонам в поисках предмета, который заставит Рида отбросить все неверие. При этом мой взгляд упал на неубивающий кинжал, висевший на стене вместе с прочим оружием. Всего их там было пять. Я сняла клинок и осмотрела лезвие при свете лампочки.
– Воу, ты что задумала? – воскликнул Рид и сделал шаг вперед. В этом движении весь Рид. Если остальные постарались бы отойти от оружия, он подходил ближе.
Я улыбнулась:
– Доверься мне!
– Сейчас это не очень-то легко.
– Ты не пожалеешь, – заверила его я и сняла свой халат. Потом засучила рукав, чтобы ему ничто не мешало видеть мою невредимую кожу.
– Готов?
Он помотал головой.
Проигнорировав его жест, я быстро провела кинжалом по предплечью. Острое лезвие разрезало кожу, как кусок теплого масла.
– Какого черта?.. – Рид резко наклонился вперед и схватил меня за руку. – Спятила?!
– Смотри, – потребовала я с выражением му́ки на лице. Предплечье охватила жгучая боль, но ее сразу же заглушило исцеляющее покалывание магии.
Явно противясь этому, Рид перевел взгляд на мою руку, которую все еще сжимал. Из открытой раны сочилась кровь и капала на пол. С его лица сошли все краски, и он крепче стиснул пальцами мою кожу. Вот только он, похоже, не меня поддерживал, а держался сам. Рида слегка качнуло.
О черт, наверно, это все-таки была не лучшая идея.
Рид сжал губы.
– Тебя сейчас вырвет? – запаниковала я.
Он сделал неопределенное движение головой, по которому я не сообразила, «да» оно означало или «нет». Я беспомощно начала озираться, ища какое-нибудь ведро, потому что нельзя было допустить, чтобы его стошнило на один из артефактов. С таким же успехом он мог бы плюнуть в алтарь в Ватикане.
– Закрой глаза, – велела ему я, так как он продолжал пялиться на мою руку, словно не в состоянии отвести взгляд. Благодаря магии порез уже практически закрылся, но моя кровь все еще виднелась повсюду. Я подняла халат и насухо вытерла предплечье, пока на зажившей коже не остались лишь розовые полосы.
Я взглянула на Рида. Он плотно зажмурился и казался бледным как полотно. Дыхание у него вырывалось рывками, и нельзя было не заметить, что он до сих пор боролся со рвотными позывами.
– Твоя рука? – спросил он слабым голосом.
– С ней все хорошо. Можешь снова посмотреть.
– Лучше не буду.
– Поверь мне.
– И думать забудь. – Он покачал головой. – В последний раз, когда ты так говорила, потом порезала себе руку.
– Ты не сможешь всегда держать глаза закрытыми.
– Я могу попытаться.
Бросив окровавленный банный халат на пол, я подошла так близко к Риду, что, даже невзирая на закрытые глаза, он должен был осознавать, что стояла прямо рядом с ним. Без какого-либо стеснения я наблюдала за его лицом. Его пронизывала боль, как будто Рида ранили. Я подняла руку и дотронулась до местечка между его бровей, которые он так беспокойно свел вместе. Я провела по нему большим пальцем, прежде чем моя ладонь скользнула вниз, и я погладила его бледные щеки, спускаясь к твердой челюсти. И при этом следила, как из его черт исчезало напряжение. Хоть он и утверждал, что не доверяет мне, его тело доверяло.
– Пожалуйста, открой глаза, – снова попросила его я, понизив голос до шепота.
Веки Рида дрогнули, и он медленно, бесконечно медленно распахнул глаза. Его взгляд нашел мой, и то, что я там увидела, было уже не отвращением, а заботой и симпатией.
Он тяжело сглотнул.
– Зачем ты это сделала?
Моя рука замерла у него на груди, которая слишком быстро двигалась у меня под пальцами.
– Чтобы показать тебе магию.
– А по-другому никак бы не получилось? – спросил Рид и осторожно опустил взгляд ниже вдоль по моему телу, готовый мгновенно опять отвернуться в случае необходимости. Но тут глаза у него расширились, стоило Риду увидеть мою руку. От раны уже ничего не осталось, кроме нежно-розового шрамика, который, впрочем, тоже скоро уйдет в прошлое.
Сбитый с толку Рид рассматривал невредимую кожу. Потом взял меня за руку и приподнял мое предплечье, чтобы разглядеть его поближе. Теперь в глазах у него отражалось недоумение.
– Как это возможно? Я не понимаю.
– Я же говорю: магия.
– Магия, – повторил Рид, а потом медленно кивнул: – О’кей.
– О’кей? – Я моргнула. Один раз. Второй. Третий. – Больше тебе нечего сказать? О’кей?
Он дернул плечами.
– А что еще мне сказать?
– Не знаю. – Я забрала у Рида свою ладонь и сложила руки перед грудью. Поведать ему о магии было для меня гигантским шагом, а он так себя вел, словно это вообще ничего не значило. – Как насчет: «Фэллон, ты чокнутая! Это у тебя шутки такие?» Или: «Где спрятана камера? Теперь у меня есть три желания?»
– А у меня они есть?
Я всплеснула руками:
– Нет!
Рид удивленно изогнул брови:
– Ты сейчас обиделась на меня, потому что я тебе верю?
– Ты мне не веришь, – обвинила его я.
– Я же сказал, что все о’кей.
– Да, но ты не всерьез.
– Нет, конечно, всерьез.
Я фыркнула и снова взяла неубивающий кинжал, чтобы повесить его обратно на его место на стене.
– Ни один нормальный человек так запросто не воспринял бы новость о существовании магии.
– А ты еще не заметила, Фэллон? Я ненормальный, – ответил Рид с невеселым смешком. – За свою жизнь я уже так много всего повидал и пережил, больше, чем ты думаешь, и то обстоятельство, что магия существует, невероятно. Но не на первом месте в списке вещей, которые шокируют Рида. Вероятно, даже не на втором.
Поджав губы, я посмотрела на него. Выглядел он чертовски искренним.
– То есть ты вот так легко это принимаешь?
Он пожал плечами:
– Что есть, то есть.
Я нахмурилась:
– И у тебя нет вопросов?
– Такого я не говорил. У меня есть вопросы. Целая куча. Мое «о’кей» означало лишь, что я принимаю то, что существует что-то вроде магии.
– Не «что-то вроде» магии, – поправила его я. – Просто магия. Все новые продукты у меня на кухне появились там благодаря писчему перу, которое я украла из Музея писателей. Оно позволяет загадывать и получать нужные предметы. Перчатки наделяют меня даром гениального вора, а плащ превращает в человека, которого мечтает увидеть тот, кто на меня смотрит. – Я осеклась. – По крайней мере, в большинстве случаев, но есть исключения. Одно исключение, если быть точной. Ты.
– Я?
Я кивнула и подняла с пола свой банный халат. Кровь уже почти высохла.
– Не знаю, что это, но по какой-то причине магия на тебя не действует. Мой плащ не сумел тебя обмануть, Вечное пламя в доме в Брантсфилде тебя не обжигало, ты смог проникнуть сюда, хотя на здании стоят магические замки, а зеркало… зеркало не свело тебя с ума.
Рид кинул взгляд через плечо на вершину лестницы, которая вела в кладовку.
– Что я должен был увидеть в зеркале?
– Свой самый большой страх, – объяснила я, выворачивая халат испачканной тканью внутрь, прежде чем прижать его чистой стороной к груди. – Оно показывает видение твоего самого ужасного кошмара и помещает его прямо в твое подсознание, так что ты вынужден смотреть на него снова и снова, пока это тебя не сломает.
– Ого! – На лице Рида вспыхнула тревога. – Может, тебе не стоит оставлять его просто так?
– Ну, раньше мне не приходилось волноваться о любопытных сожителях. – Я скривила губы. – Кроме того, зеркало слишком большое и не влезает в проход.
– А нельзя его просто разбить?
– Разбить? – Я замотала головой. – И речи быть не может. Я Архивариус, и мой высший приоритет – сохранение магии. Ладно, не так, на самом деле это на втором месте. А строго говоря, моя главная задача – защищать людей от магии, однако уничтожать волшебные артефакты разрешается только в случае острой необходимости.
– Понимаю, – пробормотал Рид. Он сжал губы и, как будто только сейчас до него начало доходить, что тут реально происходило, медленно, почти благоговейно обвел взглядом стеллажи вокруг нас.
Я молча следила за ним и пыталась оценить его реакцию, но быстро сдалась. Рида невозможно прочесть. Помимо прочего, он любил меня удивлять. Я совершенно не рассчитывала, что он так спокойно воспримет существование магии, за исключением тошноты, которая, впрочем, была больше вызвана моей кровью, чем магией. Кстати, я вообще извинилась перед ним за это?
– Как ты стала Архивариусом? – спросил Рид.
– Семейное дело, – произнесла я, слегка улыбнувшись, и предложила продолжить разговор наверху за чашкой чая.
– И ты правда слышишь, как шепчет магия? – задал вопрос Рид, после того как я провела ему экспресс-курс по знаниям Архивариусов.
– Да, – ответила я. Мы уютно устроились на моей постели, наши кружки с чаем опустели, а за жалюзи на окне всходило солнце, рисуя сетки на стене.
– И о чем говорит магия?
– Цитирует все песни группы «Metallica».
Рид легонько ткнул меня локтем в бок.
– Серьезно.
– Понятия не имею. Шепот больше похож на какое-то неразборчивое бормотание.
– Тебя это не раздражает? Постоянное бормотание в ушах?
Я повернула голову к Риду.
– Не знаю, тебя раздражает видеть цвета?
– Нет.
– Вот и ответ. С магией то же самое. По-другому у меня никогда не было, я слышу это с рождения. Ее шепот всегда был и никогда не стихнет.
– В этом есть смысл, – медленно проговорил Рид и задумчиво поднял взгляд к потолку. Он продолжал молчать, и, не произнося больше ни слова, мы лежали бок о бок, погруженные каждый в свои мысли, и любовались игрой солнечных лучей на рассвете.
Боль в животе, появившаяся, когда я решила рассказать ему правду, пропала. Я понимала, что неправильно было заговаривать с ним о магии. Он не Посвященный, но это такое невероятно приятное чувство – больше не быть обязанной хранить секрет. И тем не менее я опасалась последствий своего решения. Возможно, из-за него меня и не исключат из рядов Архивариусов, все-таки нас слишком мало. Однако родители вновь увидят в этом злоупотребление их доверием, еще один повод отобрать у меня Архив. Но об этом мне думать пока не хотелось. Буду разбираться со всеми катастрофами по очереди, и сначала надо найти Таро.