- Может, позже я попробую еще раз, - продолжила Халонья. Она перевела взгляд на Чазара. - Если нас будет только двое, мне будет легче сконцентрироваться.
- Может быть, - сказал Чазар. Он встал и поднял ее на ноги - молчаливое подтверждение его неизменной благосклонности. Девушка принялась поправлять слои шелка и бархата, звеня свисающими золотыми цепями и амулетами. - Или, быть может, тебе стоит использовать другой стиль пророчества. На том, который подчеркнет мою связь с аспектом огня!
Он взял бутылку сембийского красного вина со складного столика и, неосторожно показав свое беспокойство, плеснул еще вина в золотые кубки, приготовленные для гостей.
- Представьте себе, - продолжил он, - человека, орка, кобольда – да кого угодно - горящего заживо. Представьте, как он кричит. Как его конечности скручиваются, а кожа обугливаться. Как поднимается дым. Конечно, сам процесс меняется от случая к случаю. Но ты, Халонья, как главная жрица своего Бога, прочтешь предсказания в поднявшихся языках пламени.
Халонья побледнела и сглотнула.
- Я ... я попробую, если вы так пожелаете, Ваше Величество.
Чазар громко и надолго рассмеялся. Джесри не могла понять – это было потому, что ему нравилось издеваться над своей подопечной, или из-за её брюзгливого отношению к описанному.
Наконец, сморгнув слезы, он сказал:
- Я люблю тебя, дочь моя, и я поступил мудро, когда приблизил тебя к себе. Как бы важно это ни было, мой храм может подождать. Удачу мне принесет только присутствие обоих моих верных слуг.
- Я бы хотела никогда не покидать вас. - Сказала Халонья.
После этого, на мгновение, повисло молчание. Затем Чазар пристально посмотрел на Джесри.
- И ты? - Спросил он прохладным тоном.
Застигнутая врасплох, Джесри пробормотала:
- Ваше Величество?
- Конечно, ты уже догадываешься о планах, что я строю относительно тебя, - ответил Чазар. - Я хочу, чтобы ты осталась на своей родине. Чтобы ты позаботилась о своих собратьях-волшебниках. Защитила их и помогла найти им место в обществе. И когда ты разберешься с этим, то будешь пожалована дополнительными должностями и почестями. В будущем ты и Халонья станете величайшими женщинами на всем Востоке. Обещаю, вам это понравится.
Джесри предполагала, что так оно и будет. В конце концов, это было высокой целью, богатством и силой вместе взятыми.
Братство было домом, но Кхорин уже ушел, и, учитывая бесчисленные опасности, проистекающие из образа жизни наемника и его деятельности, не было никакой гарантии, что он когда-нибудь вернется. И независимо от того, как часто они с Гаэдинном договаривались этого не делать, но всегда, снова и снова, причиняли друг другу боль. Они делали это с тех пор, как сбежали из Шадоуфэлла.
До сих пор…
Внезапно она заметила, как Чазар нахмурился из-за ее колебаний, а в глазах Халоньи вспыхнуло волнение. Ей не хотелось верить в то, что дракон сошел с ума – хотя бы, не так сильно и не навсегда. Но был он в здравом уме или обезумевшим, он был слишком горд, чтобы возмущаться отказом. А Халонья сделает все, что было в ее силах, чтобы эта мозоль постоянно натиралась.
Достаточно ли он мелочен и недальновиден, чтобы в ответ на отказ выступить против Братства? Или лишить магов Чессенты их недавно предоставленной правовой защиты? Джесри не хотела верить и в это. Но она и не хотела думать о Чазаре лучше, чем он был на самом деле.
Она смочила слюной высохший рот.
- Спасибо, Ваше Величество. Конечно, я останусь, если вы позволите.
Халонья нахмурилась, но постаралась превратить это в улыбку прежде, чем Чазар заметит. Это даровало Джесри еще один момент злорадства.
Но каким бы довольным ни казался дракон, услышавший её согласие, и как бы они ни старалась показать свою радость в ответ, насмешка над Халоньей была последним истинным чувством радости, которое она испытала за сегодня. Не чувствуя ликования и не в силах заснуть, Джесри отправилась бродить по лагерю.
Сможет ли она действительно хорошо проявить себя в роли придворного? Она, кто чувствует неловкость в общении почти со всем и каждым.
Имеет ли она право отказываться от своих товарищей, особенно, когда Кхорин ушёл от них?
Чем больше она взвешивала свой выбор, тем невыносимее казался каждый из них. Но, в конце концов, она увидела проблеск надежды. Если она останется, то, может быть, останется и Братство.
Она не знала, согласится ли на это Аот. Но он мог бы. Даже если бы он не согласился, то ни Аот, ни Гаэдинн не стали бы осуждать Джесри за её выбор.
Было уже поздно. Селунэ и ее блестящие слезы почти полностью были на западе. Но Джесри был слишком возбуждена, чтобы заботиться об этом. Она шагала сквозь влажный ночной воздух под храп спящих мужчин, фыркающих и гудящих повсюду, и ударов посоха по земле.
Подойдя достаточно близко, она улыбнулась, потому что в просторной палатке Чазара все еще светились пятна света. Ей даже не пришлось бы его будить. Она двинулась вперед, и тут на ее пути встал часовой. Из-за нетерпения она до сих пор не заметила его.
В своих руках он держал кирку, а под доспехами виднелась чешуйчатая риза. Значит, это был один из хранителей змей, которые продолжили носить регалии своей веры после того, как Чазар объявил их официальными служителями своей церкви. Джесри почувствовала укол отвращения.
- Бог, - начал он, - сказал не беспокоить.
- Я имею право. - Сказала Джесри.
- Возможно, утром. - Ответил жрец.
- Я один из лейтенантов АотаФезима, а это значит, что я высокопоставленный офицер армии. А еще я также защитник всех магов Чессенты. Его Величество назначил меня на этот пост сегодня вечером.
- Как бы то ни было, Бога не следует беспокоить.
Джесри сдержала желание убрать дурака с дороги при помощи магии. Но затем она заметила некоторые детали, которые заставили нетерпение сменится недоумением.
Конечно, она могла ожидать, что встретит часового в нескольких шагах от шатра Бога, но вместо этого хранитель змей расположился в двух шагах от неё, будто хотел быть абсолютно уверенным, что никто не сможет вторгнуться в частную жизнь Чазара. Вокруг шатра, в двух шагах от него, стояли и другие часовые.
Но еще интереснее было волнение мистической силы, которое она внезапно уловила. Она одновременно почувствовала его мурашками, поползшими по коже, и увидела небольшие язычки пламени, вылезающие из под шатра, свидетельствовавшие о том, что Чазар проводил какой-то ритуал с использованием огня.
Она резко кивнула хранителю змей, развернулась и пошла прочь. Перешагнув через колышки и веревку, она остановилась в узкой темной щели между двумя более скромными палатками, обдумывая, что делать дальше.
Прежнее предложение Чазара настолько сбило ее с толку, что она совсем забыла, что, по сути, согласилась шпионить за ним, если того потребуют обстоятельства. Именно этого они и требовали сейчас.
Но если она согласилась служить ему в качестве верного подданного, разве было бы честно заниматься подобным? Одно можно было сказать наверняка - это будет опасно. Дракон может почувствовать магию, витающую вокруг.
И все же она поняла, что ее преданность Аоту, Гаэдинну и остальным членам Братства перевешивает все проблемы, как этические, так и практические. Может наступить день, который, казалось, был все ближе и ближе, когда ей придется сказать им, что она больше не одна из них. Но до тех пор она будет с ними.
Она начала шептать. Дружеский ветерок мог бы донести до нее звуки, раздающиеся поблизости, а с местными ветрами она подружилось еще перед битвой
Прохладный ветерок ласкал ее лицо и шевелил пряди волос, а затем она услышала, как Чазар будто что-то бормотал ей на ухо. Он повторял свистящие, рифмующиеся слова на драконьем языке, чтобы активировать какой-то зачарованный предмет. Слова были ей незнакомы, но она распознала сходство с чарами, которые позволяли ей и Аоту говорить через огонь на больших расстояниях друг от друга.
Заклинание закончилось тремя отрывистыми слогами, похожими на удары молотка. Последовала минута молчания. Затем новый голос сказал:
- Чазар.
Судя по его глубине и свистящему рычанию, голос принадлежал дракону в его истинной форме.
- Скутосин, - ответил Чазар. - Аласклербанбастос выполз из своей норы, чтобы напасть на меня, и Джаксанаедегор очень хочет его предать. Это наш шанс. Приди на север и помоги мне.
- Я не могу, - ответил Скутосин. - Мои агенты в ДжерадТимаре подвели меня. Мне придется сражаться за свои земли в открытом бою. Честно говоря, я обратился к тебе в надежде, что ты поможешь мне.
- Забудьте пока о юге! - сказал Чазар. - Я предлагаю тебе шанс убить Великого Костяного Змея!
- Даже если бы я был готов отказаться от Унтера, - сказал Скутосин, - драконорожденные должны уйти или умереть. В противном случае они постоянно будут мешать нам. Попроси Гестаниуса помочь тебе.
- Он на другой стороне Горы Драконьего Меча и не успеет вовремя, - сказал Чазар. – Абисс тебя подери, зеленый, мы же союзники. Ты должен помочь мне.
- А как насчет помощи, которую я уже оказал? - сказал Скутосин. - Если бы не я, твои наемники никогда бы не попали в Чессенту, и не стали бы искать тебя в Небесных Всадниках.
- Да уж, ты-то тянул с поиском целых сто лет!
- С чего мне искать обманщика, который убил и поглотил меня ради моей силы? - Сказал Скутосин.
- Темная Госпожа хотела, чтобы мы втроем сражались за превосходство, - сказал Чазар. - Я знал, что она вернет тебя к жизни.
Скутосин громко рассмеялся.
- Ты не знал и даже не заботился об этом, но я не виню тебя. Я пытался сделать то же самое с тобой и Гестаниусом. Но давай не будем делать вид, что между нами существуют какие-то крепкие узы товарищества. Мои доверенные лица вернули тебя только потому, что я надеялся, что ты окажешься полезным.
- Я более чем полезен, - сказал Чазар скрипучим голосом. - Я Чемпион Тиамат и Бог!
- Тогда тебе не понадобится ни чья помощь, чтобы раздавить случайного драколича.