Теперь он летал. Тархан подарил дворфу свою летучую мышь. Насколько он понял, никогда из иноземцев не удостаивался такой чести.
- Я бы хотел, чтобы ты этого не делал, - сказал Медраш. - Мы победили пепельных гигантов, но при этом понесли большие потери. Нам нужна помощь, чтобы восстановить армию.
- В противном случае, - сказал Баласар, бросая поводья своей летучей мыши оруженосцу, который ожидал, когда ему их передадут, - они заставят меня заниматься этим. Покоритель угрожает приказать нам перейти на службу к Защитникам Копья. Это что, такая награда за мою доблесть?
Кхорин усмехнулся.
- Мир полон несправедливости.
- Если ты не останешься, - сказал Медраш, - то куда пойдешь? В Восточный Каньон?
Кхорин вздохнул.
- Нет. Наши дела заняли слишком много времени. Я ни минуты не жалею об этом, но и не могу больше задерживаться. Только не тогда, когда я понятия не имею о том, как там продвигаются дела у Братства в войне с Трескелем.
Пытаясь избежать приливу меланхолии, внезапно угрожающему овладеть им, он выдавил из себя ухмылку.
- Кроме того, я не могу вернуться домой, в королевство дворфов, пока моя борода в таком вот состоянии.
- Передайте Аоту, Джесри и Гаэдинну наш привет, - сказал Медраш, - и отправляйтесь в путь с благословением Торма. - Он поднял руку, и его стальная перчатка засверкала.
Кхорин почувствовал прилив тепла.
- Спасибо, - сказал он, а затем перевел взгляд на Баласара. - Остерегайся чувств Бири. Она молода и хочет большего, чем просто веселье.
- И верно, - сказал Медраш. - Но она была бы хорошей женой для известного воина из известного клана. Да и старейшины поговаривают, что Баласару пора остепениться.
Баласар уставился на Медраша, не найдя подходящих слов.
Кхорин засмеялся, дернул поводья, повернув летучую мышь, и постучал пятками по её бокам. Животное спрыгнуло с края платформы, на мгновение нырнуло вниз, а затем расправило крылья. Дворф снова улетел в нежную летнюю ночь.
Прижавшись обнаженным телом к Аоту, Цера посмотрела на татуированное лицо своего возлюбленного, отметила его задумчивый хмурый взгляд и вздохнула.
Амаунатор ответил на ее молитвы, вернув его с войны живым и здоровым, не считая нескольких почти исцеленных ожогов и царапин. Они отпраздновали это событие вместе с Джетом в одном из ее любимых мест - прохладный чистый пруд, где на окружающих склонах росли ивы и пурпурные и желтые полевые цветы. Затем грифон отправился на охоту, а два человека, купающихся в пруду, начали заниматься любовью, закончив на мягком, густом мхе на берегу.
Это должен был быть идеальный момент. Только вот Аот явно задумался. Опять.
Что ж, она предположила, что кроме безупречного порядка Амаунатора, ничто не могло быть по-настоящему совершенным. Но это не было поводом не отчитать его. Обрадовавшись, что он не сбрил все волосы, она переплела пальцы в самой густой поросли волос и потянула назад.
- Ой! – сказал он. – Зачем?
- Как обычно, - сказала она. - Я только что поделилась с тобой своими женскими ценностями. Ты должен быть безумно счастлив.
Он вздохнул.
- Я знаю, что должен. В смысле, я счастлив! Мне очень приятно быть с тобой! Это я к тому, что я знаю, что должен быть счастлив.
- Опять треплешься. – Сказала она.
Он улыбнулся.
- Да? Хорошо, постараюсь говорить понятнее. Меня не должно волновать то, что Чазар лжет, чтобы оправдать несправедливую войну. Братство умерло бы от голода, если бы мы сражались только за благородные цели. Мне должно быть все равно и на то, что мне нравятся Баласар и Медраш. Каждый наемник знает, что время от времени он смотрит на поле битвы и видит друзей, стоящих по другую его сторону. Все, что должно иметь значение – это то, что у нашего работодателя новая цель, а наша победа принесет нам много золота.
- Но тебе не все равно. - Сказала Сера.
- Как и тебе, - сказал Аот. - Потому что мы до сих пор не знаем, как все загадки складываются вместе, не так ли? Хранители Змей, маскирующие абишаев под драконорожденных. Игры и Предписания. Что все это на самом деле значит? Клянусь Черным Пламенем, слежка за Чазаром и Джаксанаедегором заставила меня почувствовать себя еще более запутанным, чем прежде.
- Ты придумал, как с этим разобраться?
Аот хмыкнул.
- Может быть. Если я хочу совершить измену, то мне нужно быть уверенным, что мои друзья и Братство последует за мной. Гаэдинн точно последует. Он ненавидит Чазара. Но Джесри… До сих пор она делала все, что я от нее просил. Но это…
- Она поможет тебе. - Сказала Цера.
- Ты говоришь слишком уверенно для той, кто почти её не знает.
- Жрицы учится читать людей и узнавать, как они связаны друг с другом. Ты как отец для Джесри, понимаешь ты это или нет. Гаэдинн - тот мужчина, которого она выбрала бы, если бы она захотела. Братство - это ее семья и ее дом. Я признаю, что Чазар изрядно соблазнил её, смазав целебным бальзамом душевные раны Джесри, но теперь она знает, насколько он жесток и безумен.
- Я надеюсь на это. Если ты ошибаешься, то я узнаю об этом, когда люди Чазара придут арестовать меня.
- Этого не произойдет. Теперь, когда Патриарх поручил мне разгадать эту загадку, тебе лучше позволить сделать это мне, если действительно хочешь её помощи.
Аот нахмурился.
- Да уж. То, что разгадать загадку, возможно, означает изменить Чазару, уже не кажется самым плохим из ожидающих нас последствий.
- Я все равно сделаю это.
- Ничего не обещай, пока я не скажу тебе, в чем дело.
Чазар встал перед зеркалом в полный рост, проверяя линии своего алого дублета с золотой отделкой. Он предположил, что если кто-то из его собратьев-Богов и наблюдал за ним, то их это позабавило. Ибо как божество могло показаться смертным глазам как-то иначе, кроме как великолепно? А даже если бы это и было возможно, то забота о таком ниже его достоинства.
Но Чазар обнаружил, что его судьба связана с судьбой ДжесриКолдкрик, и он хотел соединить её с собой узами благодарности и привязанности. Тем не менее, несмотря на все благосклонность, которую он ей оказывал, она часто казалась угрюмой и отчужденной.
Но, возможно, лед начал таять, потому что, для разнообразия, теперь не только он предлагал проводить время вместе. Она сама предложила вместе поужинать, и Чазар должен был быть самым очаровательным мужчиной, которого только может пожелать любая дама.
Кто-то постучал в дверь.
- Да - Сказал Чазар.
- Леди Джесри здесь. - Ответил слуга.
Она и ждала его в королевских покоях, откуда открывался великолепный вид на крыши Лутчека и малиновый закат. Она выглядела привлекательно неловкой в этом длинном строгом платье медового цвета, а ее светлые волосы были искусно заплетены в косы.
Они обменялись приветствиями, а затем дракон оказал ей честь, налив для неё кубок терпкого белого вина. Осторожно, чтобы их пальцы не соприкоснулись, он вложил его ей в руку. Она отпила глоток и слабо улыбнулась.
- Иди, скажи спокойной ночи моему младшему брату Амаунатору, - он жестом указал ей на одно из двух кожаных кресел, стоящих перед открытым окном. – И как только мы увидим, как его сменит вечер, ты сможешь рассказать мне о своём дне.
Джесри заколебалась.
- Он был приятным.
Чазар посмотрел на нее с притворной строгостью.
- Глупо лгать Богу.
- Но это действительно так. Просто я все время думаю о Шраме.
- Он был храбрым и верным существом и отдал свою жизнь, чтобы держать тебя подальше от Аласклербанбастоса.
- Я знаю.
- Но каким бы верным он ни был, я найду тебе летающее животное, которое будет еще лучше.
- Это… очень великодушно, Ваше Величество. Но вам не о чем беспокоиться. Как бы ни опечалила меня смерть Шрама, я думаю, что это была своего рода…точка. Знак того, что моё время с братством закончено, и я должна остаться здесь, чтобы служить вам.
Чазар улыбнулся.
- Это то, о чем я тебе и говорил.
Девушка смотрела прямо. У Чазара было ощущение, что это было не только потому, что она наслаждалась закатом. Джесри не решалась встретиться с ним взглядом. Через некоторое время она сказала:
- Я тоже думала, что могу найти… облегчение, если останусь здесь.
- Все, что я смогу дать тебе – ты получишь.
- Вы уже многое дали мне. Вы, наверное, видите, как я несчастна, и думаете, что я ужасно неблагодарна. Но… клянусь звездой, я ненавижу говорить об этом! … Но вы же знаете, как я ненавижу, когда ко мне прикасаются. Но знаете ли вы, что я ненавижу себя за эту свою фобию? Что я бы отдал все, чтобы не быть такой странной? Чтобы разделить те же простые удобства и удовольствия, которыми наслаждаются все остальные?
- Да, - сказал Чазар, - знаю. - Поскольку он обладал проницательностью божества, то, должно быть, уже осознал это, не так ли?
- И вот мне пришло в голову…в смысле, вы Бог, и прикосновения к вам не шокируют меня. Я спокойно могу прикасаться к вам, когда вы в форме дракона. Вот я и подумала…
- Что я смогу помочь тебе преодолеть твой страх?
Она по-прежнему не смотрела на него.
- Может быть. Или, если я никогда не научусь терпеть прикосновения обычных людей, время от времени, возможно, вы будете снисходительны...
Ему пришлось сдержать ухмылку, которая иначе могла бы напугать ее. Это был тот самый способ привязать её к себе, как он делал это с множеством женщин в прошлом. И теперь, когда он понял, что это возможно, ее суровая смуглая красота захватила его и заставила его рот нагреться.
Ему просто нужно было действовать мягко и терпеливо. И пока что ни за что не упоминать тот конец, к которому они придут.
- Снисходительность, - сказал он, - неправильное слово. Мне будет приятно помочь тебе, - он протянул руку. - Начнем?
Джесри вздрогнула.
- Прямо сейчас?
- Почему нет? Первое блюдо еще не готово. Просто положи свою руку на мою так, как тебе захочется. Даже если только пальцами.