—Я не хочу, чтобы ты испытывал профессиональную ревность.— Она берегла его чувства.
—Ничего, я толстокожий.
—Если бы не ты, я бы никогда не получила второго шанса.
—Если бы тобой не занялся я, это сделал бы кто-нибудь другой.
—Нет, не говори так!— Она махнула рукой.— Но если бы не Барни, я не добилась бы успеха так быстро.— Она поманила его к телефону на стене.— Позвони юристу и распорядись перевести на Барни двадцать процентов от моего заработка по контракту.
—Одумайся, ты не можешь…
Она зажала уши ладонями и повторила:
—Звони!
—Ты не можешь уступить ему двадцать процентов!
—Звони, иначе я не стану тебя слушать.
Мотли нехотя набрал номер нью-йоркского юриста и договорился о новой ставке процентного отчисления. Повернувшись к Сиам, он сказал:
—Ну вот, теперь он зарабатывает больше тебя.
—Именно к этому я и стремилась,— беззаботно ответила она, приняв слова Мотли за шутку.
—Ему теперь причитается двадцать процентов от твоего заработка, а тебе самой — девятнадцать.
Она ошеломленно посмотрела на Зигги.
—Мне не нравится твой серьезный тон.
—Ты же сама захотела отдать Барни двадцать процентов,— начал он объяснять.
—Ты имеешь десять процентов,— убежденно заявила она.— Ладно, я даю тебе двадцать.
—Нет-нет.— Он покачал головой, отвергая щедрое предложение.— Я имею одиннадцать процентов от первой миллионной выручки.
—Люблю оптимистов.
—А из этого следует,— медленно проговорил он, стараясь как можно эффективнее смягчить ей предстоящее падение,— что тебе остается девятнадцать.
Он увидел в ее глазах обиду. Наконец-то она опомнилась.
—А где остальные пятьдесят?— Она отважно пыталась скрыть замешательство, но в ее глазах отразилось понимание надвигающегося хаоса.
На это Мотли не мог ответить. Ему не хватало мужества, чтобы вонзить в нее клинок, и он ненавидел себя за то, что заставляет ее корчиться под занесенной рукой.
—Ведь это то же самое…— Она запнулась, боясь вымолвить ужасные слова.— То же самое, что в старом контракте.
—Это он и есть. Додж по-прежнему имеет половину. А я работаю на него. Он отказывается продать мне твой контракт.
Сиам закрыла лицо рукой. Раздался еле слышный крик.
—Поверь мне, Сиам, для тебя это был единственный способ попробовать еще раз.
Она покачала головой, не отнимая ладони от лица. Она отказывалась ему верить.
—Никто не сумел бы тебе помочь, не согласившись сперва на условия, выдвигаемые Доджем: ни ты сама, ни я, ни Барни.
—Я тебе доверяла,— прозвучало глухо.— Почему ты темнил?
—Я хотел перво-наперво гарантировать тебе новый взлет.
—Не трепись, Зигги. Ты охотился за деньгами, как и все остальные. До чего же я бездарна по части выбора друзей!
—Неправда, Сиам. Я забочусь о тебе.
—Не трожь меня! Ты ужасен! Барни знает?— Задавая этот вопрос, она вобрала голову в плечи.
—Я выложил ему все в Джерси, когда стало ясно, что ты прорвалась.
—А он?
—Он был готов меня убить, только это ничего бы не дало.
—Почему ты не раскрыл мне своего подлого секрета?— Измена сделала ее беспомощной. Она развернулась и со всех ног устремилась прочь от Зигги по гулкому терминалу.
—Сиам!— крикнул он ей вдогонку, но она только ускорила бег.— Сиам, остановись! Это еще не все!
Она, размазывая слезы, мчалась к дальней двери, в которую входили пассажиры.
—Сиам, ты еще не слышала самого плохого…
Глава 25
Увидев бегство Сиам, Барни бросился за ней.
—Сиаааааааммм!— разнеслось по огромному залу. Крик распугивал людей. Терминал отозвался чудовищным эхом, до неузнаваемости исказившим его голос.
Он нагнал Зигги. Они дружно поднажали, но Сиам уже достигла выхода. Там она на мгновение задержалась, напуганная очередью пассажиров, поджидающих такси. Потом метнулась прямо под колеса ближайшей машины. Раздался визг тормозов, скрип резины по асфальту. Терминал мигом превратился в сумасшедший дом. Женщины соревновались в крике. До слуха Барни донеслись стоны Зигги, справедливо винившего в происходившем одного себя. Он оглянулся и увидел, что Зигги повесил голову и заходится в отчаянной молитве.
Сквозь толпу Барни разглядел руку Сиам, схватившуюся за капот. Встав на ноги и обежав такси спереди, она рванула дверцу и запрыгнула на сиденье. Барни и Зигги растерянно наблюдали за стремительно отъезжающим такси.
Зигги ликовал.
—Вот это стиль! Так и надо брать такси! Такси, быстрее!— приказал он полицейскому.— Эту девицу надо нагнать.
Полицейский сделал жест, и перед Зигги затормозило такси. В него залезли он и Барни. Зигги с ходу сунул таксисту пятерку.
—Следуйте вон за той машиной.
Зная, что Сиам осталась невредимой, Барни все еще дрожал, вспоминая ее безрассудный поступок. Он казался ему предзнаменованием непоправимого.
—Ты должен нам помочь, Зигги!— взмолился он.
—Придется что-нибудь придумать.— Зигги не уходил от ответственности.— Только я уже все перепробовал.
Такси пересекло рубеж федерального округа Колумбия. Под светофором они засекли машину Сиам: она ехала в одном с ними ряду, но их разделяло четыре автомобиля. Нагнать ее было пока невозможно: дело происходило вблизи памятников, где заняты все ряды.
—Почему мы не можем отказаться от контракта?— спросил Барни.
—Потому что это темный лес.— Зигги махнул рукой.— Он сделает так, что вас не пригласят ни в один клуб в стране.
—Почему бы нам не попытаться самим найти клубы, которые захотели бы дать Сиам спеть?
—Подумаешь!— Мотли было не пронять.— Даже если бы нашлись такие владельцы клубов, Додж все равно оставлял бы себе пятьдесят процентов от ее заработка. Все законно.
—А как насчет импресарио в Джерси, который плакал на выступлении Сиам?
—Он от нее без ума. Она принесла бы ему немало денег. Но он знает, что наступать Доджу на хвост себе дороже. Ведь она у него не одна. Не может же он рисковать годовой выручкой из-за одной певицы.
—Тогда давай расторгнем контракт через суд.
—На каком основании?
—На том основании, что пятьдесят процентов — это слишком жирно.
—Как сказать. Он вложил в нее деньги.
—Но не миллионы же, которые может выручить.
—Это уже везение.
За стеклами машины проплывала во всей красе столица: белый обелиск Вашингтона, купол Капитолия.
—Почему не обратиться в суд и не рассказать все как есть? Наша цель — обуздать его: он пользуется условиями контракта, чтобы унизить ее.
Зигги слабо улыбнулся.
—Ты когда-нибудь бывал в нью-йоркском суде? Стоило мне один-единственный раз посмотреть на тамошнего судью, как я смекнул, что мое дело гиблое. Так и получилось. Уж такие у них морды. Эта система не способна производить на свет мудрых Соломонов. Слава Богу, что существует Верховный суд Соединенных Штатов, откуда идея гуманности может по капелькам просачиваться в нижестоящие суды. В былые времена — не знаю, какова такса сейчас — кандидат в судьи должен был сделать в кассу одной из партий взнос порядка двадцати пяти — сорока тысяч долларов.
—Я думал, что политическая машина может позволить себе иметь достойных судей. Ведь законы все равно работают против неимущих.
—Верно, но это в идеале. Повязка на глазах Фемиды надета так, что она делает поблажку собственнику в ущерб гражданским правам. А ты собираешься расторгнуть контракт, по которому женщина превращена в собственность.— Он помахал пальцем у Барни перед носом, подчеркивая важность своих поучений.— Знаешь ли ты, почему тебе твердят: будь законопослушным, подчиняйся правилам?
—Потому что это их правила.
—Вот именно. Представь себе, что я сужусь со стариком Веллингтоном. У нас обоих рыльце в пушку. Но судья вспомнит о духе закона в его пользу, а о букве закона — во вред мне. Вот тебе и свобода. Смирись со всеобщей продажностью — и тебе поможет дух закона, восстань — и тебя засудят в строгом согласии с его буквой. К тому же суды так перегружены, что до разбирательства пройдет два-три года.
—А Твид?— Барни вспомнил о Твиде без всякой надежды; просто, поддерживая разговор, он спасался от мрачных выводов, погружающих в безнадежность.— Если Сиам не добьется успеха, он понесет убыток.
—Твид — ваша единственная надежда, хоть и очень-очень слабая,— нехотя согласился Мотли.— Но от него все равно не будет толку.
—Почему?
—Потому что ему известно об одержимости Доджа. Твид сродни автомату, торгующему жевательной резинкой, никаких сантиментов. Он посоветует тебе согласиться, чтобы Сиам уплатила цену, назначенную Доджем.
—Ты хочешь того же?
—Я этого не хочу. Я не считаю это справедливым. Я боролся с Доджем. Но мне приходится доводить до вашего сведения факты о существующем положении, так как, на мой взгляд, у вас нет выхода.Вы в ловушке. Это вовсе не позор. Такое случается с достойнейшими из людей.
—У него есть уязвимые места?
—У него прочный бизнес. Что касается кошелька, тут он неуязвим. Потому-то и не хочет уступать.— Зигги задумался.— Не знаю, может быть, он стал бы уступчивее, если бы его бизнес пошатнулся…
—Если ты наш союзник, то как ты можешь подчиняться, не пытаясь нанести ответный удар?
—Как можно нанести ответный удар, не прибегая к насилию? С точки зрения стороннего наблюдателя, он поймал вас в капкан.
—Но он же человек. Хотя бы самую малость. Что происходит у него в личной жизни?
—Ничего хорошего.
—Значит, мы нащупали его слабое место.
—Не касайся его личной жизни!— Запрет прозвучал со всей возможной убедительностью.
—Нет, я с него не слезу.— Рыцарство Барни показалось Мотли совершенно неуместным.
—Бизнес есть бизнес. Соваться в личную жизнь недостойно.
—А все-таки что у него за личная жизнь?
—Хоть на уши встань, все равно не скажу.— Новый Барни совершенно не нравился Зигги.— Ты стал другим,— не выдержал он.— Я не такого брал на работу.
—Сама работа изменилась,— напомнил ему Барни.