Зигги накрыл трубку ладонью и удивленно присвистнул:
—Гарланд!
—И ему нужна твоя помощь,— уверенно сказала жена.
—Зиг, Сиам пропала. Вы согласны не поминать старое?
—Сиам пропала!— оповестил Зигги жену.
—Вот и отлично!— мстительно откликнулась жена.
—Приезжайте в санаторий,— попросил Твид.— Клянусь, я сделаю так, как вы скажете.
—Еду.— Зигги бросил трубку и помчался в спальню за одеждой.— Придется ехать,— сказал он извиняющимся тоном.
—Поезжай, только действуй согласно их же логике, вспомни, как они обошлись с тобой. Заставь их пожалеть о своей недальновидности.
—Не могу поверить, что Сиам сбежала накануне решающего поворота в собственной жизни.
—У нее своя голова на плечах.
—Гарланд обещал меня слушаться.
—Почему бы и нет? Ты оказался прав, а эти гангстеры опростоволосились.
—Но почему она сбежала?— Зигги считал проигравшим и себя.— Именно тогда, когда ее ждал успех?
Зигги позвонил в специальный ночной звонок у двери санатория. Дежурная сестра впустила внутрь и отвела в приемную, где нетерпеливо дожидались его появления Твид и Додж. Зигги почувствовал, что теперь все зависит от него. Завидя его, оба встали.
—Надо звонить в полицию?— спросил Твид.
—Нет,— твердо ответил Зигги.— Она будет петь.
—Глупости!— махнул рукой Додж.— Она подставила нам ножку в последнюю минуту, зная, что мы уже ничего не сможем исправить.
—Придется отменять концерт,— вздохнул Твид.— Давайте оповещение об отмене.
—Не лишайте ее шанса, Гарланд! Она дала слово, что выйдет на сцену.
—Она покинула нас в беде, а ты предлагаешь сделать вид, будто ничего не произошло?— недоверчиво спросил Додж.
Твид обернулся к Зигги.
—Если мы не отменим концерт, то нам крышка. Мы не можем допустить, чтобы тысячи людей явились на стадион, а мы только там довели до их сведения, что Сиам Майами не собирается для них петь.
—Если мы поспешим с отменой,— нажимал Додж,— под тем предлогом, что она больна, то нас по крайней мере не станут проклинать.
—Я ее знаю,— твердил Зигги.— Раз она сказала, что появится, значит, так и будет.
—Положиться на ее слово?— Додж был в отчаянии.— Слово истерички? Где она? Ищи-свищи!
—Я не знаю, где она,— согласился Зигги.
—Придется отменить концерт,— сказал ему Твид.
—Но у нее не будет другого шанса!— взмолился Зигги.
—Она сама пошла на такой риск, сбежав отсюда!— гаркнул Додж.
Зигги шагнул к Твиду, тот — от него. Зигги последовал за ним.
—Вы обещали прислушиваться ко мне.
Твид кивнул, нетерпеливо шагая от стены к стене.
—Я не знаю, где она, но твердо уверен, что она даст вечером представление.
Додж был вне себя:
—Ты меня поражаешь, Зигги! Ты слепо веришь в Сиам Майами? Я говорил, что устроит эта стерва? Вот и получайте!
—Он оказался прав,— поддержал Доджа Твид.
—Это он предложил ее бить,— резко ответил Зигги.— Если вы в последнюю минуту отмените концерт, то и у вас возникнут проблемы. Вас будут ассоциировать с ней. Гарланд, вы сами остановили на ней ваш выбор, так положитесь на свою интуицию еще раз. Доверьтесь инстинкту. Сейчас вы не можете уповать на подсказку помощников. Как вы считаете, она способна отказаться от величайшего шанса в своей жизни?
—Хватит лазить к ней в лифчик! Где твоя трезвость?— крикнул Додж.
Зигги схватил Твида за руку, чтобы добиться его внимания.
—В нее никто не верил. Я подобрал ее и вернул на сцену. Я приставил к ней очень нужного гастрольного администратора, несмотря на саботаж Доджа. Я — свидетель, как тяжко ей было с ним расстаться, чтобы получить этот шанс.
—Он только подтверждает мое мнение!— не уступал Додж.— Подлая, заносчивая стерва!
—Ладно!— крикнул Зигги и поднял ладонь, призывая обоих к молчанию.— Стерва, заносчивая и подлая. Ответьте, Гарланд, способна ли холодная, расчетливая, подлая, заносчивая стерва наплевать на свой единственный в жизни шанс добиться наконец славы и богатства?
Твид не нашелся, что ответить. Зигги понял, что одерживает победу.
—Способна или нет, Гарланд?
Твид знал, что его ответ будет равносилен приговору.
—Черт возьми, Гарланд, где же ваша логика?
Твид посмотрел на Доджа, который онемел от напора Зигги. Его физиономию исказила улыбочка, словно его дернули за край верхней губы рыболовным крючком.
—Ладно, Зигги, будем ориентироваться на концерт.
Зигги радостно хлопнул Твида по спине.
—Лучше бы вам попасть в точку, негодник,— шепотом добавил Твид,— иначе всем нам крышка.
—Как вы можете ему уступать?— крикнул Твиду Додж.
Спор был прерван появлением медсестры.
—Джентльмены, пациенты жалуются на шум. Мне придется просить вас покинуть помещение, если вы не способны держать себя в руках.
—Как вы можете?— повторил свой гневный вопрос Додж на полтона тише.
Твид поспешил покинуть здание санатория, не дожидаясь, пока их вышвырнут. Его ответ прозвучал на ходу:
—Зигги с самого начала был прав относительно этой девчонки.
Упрямство Твида было для Доджа подобно холодному душу.
—Вы не учитываете ее реальных поступков.
—Только их я и учитываю,— раздельно ответил Твид.— Она хорошо реагирует на доброе обращение.
—Прежде чем как-то с ней обращаться, надо ее найти,— громко напомнил Додж Твиду, догоняя его в вестибюле.
—Этим займется Зигги.
—Где же ты собираешься ее искать?— спросил Додж, не скрывая сарказма.
—Надо подумать,— буркнул Зигги.
—Подумать?— завопил Додж.— Именно из-за твоих размышлений мы и попали впросак.
—Запомните,— предупредил Твид Зигги, выходя вместе с ним в ночь, уже подсвеченную слабым отблеском зари над «Вратами ада»,— мы должны обойтись без полиции. Никому ни слова о пропаже исполнительницы. Мы отправимся на стадион и будем ждать ее там как ни в чем не бывало. Будем до последней минуты уповать на ее появление.
Твид настолько безоговорочно доверился ему, что Зигги содрогнулся. Твид отдал ему ключи от своей машины. Они подошли к взятому напрокат «кадиллаку» с кондиционером.
—Теперь,— сказал Гарланд Зигги напоследок, прищурив один глаз, что было для него наивысшим проявлением умоляющего выражения,— вы не вправе утверждать, что я в нее не верю.
—Да уж,— согласился Зигги,— веры вам не занимать.
—Спасибо, сэр,— сказал Твид.
Глава 47
Озаряемый луной океан бился о песчаный берег. Под его ударами пляж стал покатым; плавный склон тянулся вдаль, насколько хватало взгляда Сиам. Вода с шипением откатывалась назад, переворачивая принесенные прибоем камни и ракушки, но в это время успевала нахлынуть новая волна.
Сиам сидела на влажном песке, придавленная зрелищем бескрайнего океана и черноты ночи; это ощущение пустоты и одиночества оказалось менее мучительным, чем то, к чему она успела притерпеться в санатории, в тюрьме, на съемках. Ее не тревожила печальная немота океана. Мусор, оставленный пляжниками, носился на ветру, но Сиам не чувствовала себя вещью, выброшенной на помойку. Она была переполнена мыслями о наступающем дне, поэтому, презрев глухоту водного пространства, отдавала должное упорству океанской волны. Волна не изменяет своему первозданному назначению. Ей тоже хотелось бы не изменять зову таланта. Она зажимала пальцами нос, чтобы не разреветься. Сиам забралась сюда, чтобы найти Барни и упросить его вернуться к ней. Ей были невыносимы забвение и безымянность. Стремясь на Кони-Айленд, она надеялась, что произойдет чудо, что ее будет ждать здесь не пустой пляж, а Барни.
За спиной раздались глухие шаги по песку. На фоне пепельного предрассветного неба заскользили неясные тени. Пляж пересекали тощие, оборванные привидения, волочившие по песку мешки. Сиам на всякий случай подняла воротник шубы, чтобы спрятать лицо, и, не меняя сидячего положения, запрыгала, упираясь руками в песок, назад к деревянному настилу, пока не уперлась спиной в ступеньку. Там она замерла, боясь встать. Привидения принялись копаться в переполненных проволочных корзинах с мусором, проявляя при этом проворство стервятников. Острые плечи торчали над корзинами, как крылья грифов в пустыне над дохлятиной, худые руки резко двигали корзины взад-вперед. Если изнутри раздавался стеклянный звон бутылок, корзины резво опорожнялись. Быстрые юные руки шуршали сырой бумагой, перебирали гниющие огрызки, отбрасывали липкие бумажные тарелки, банки из-под пива и содовой, добираясь до заветных бутылок. Если бутылок оказывалось несколько, паренек нанизывал их горлышками себе на пальцы и поднимал по три-четыре штуки за раз, чтобы получше рассмотреть их в проклевывающемся предрассветном свете. Бутылки казались присосками у него на руках. Он сразу определял, какие из них выбросить, а какие можно сдать; последние отправлялись в горловину мешка. Потом он падал на колени, словно молясь мусорной корзине, и нагибался, словно намереваясь покрепче прижать мусор к тощей груди. Такая поза требовалась ему для того, чтобы запихать мусор обратно в корзину и ровно поставить ее, присыпав основание песком.
Далее следовала перебежка к следующей корзине. За время перебежки бутылки сами по себе скатывались на дно мешка. Прислушиваясь к очередной сотрясаемой им корзине, сборщик одновременно поглядывал на полудюжину своих компаньонов, с не менее изумляющей скоростью обследовавших другие корзины. От сырости и ветра их предохраняли пончо, свитера и развевающиеся куртки.
За считанные минуты в пустых только что мешках начинали солидно перекатываться драгоценные бутылки. Страх Сиам сменился восхищением. Встреча с мальчишками, навещающими предрассветный пляж ради сбора пустой посуды по цене не более двух центов за штуку, подняла ей настроение. В их независимом методе зарабатывания карманных денег присутствовала детская чистота, которой трудно было не умилиться. Их спешку она объяснила для себя страхом перед полицейскими, которые должны нагрянуть на пляж вместе с восходом и схватить похитителей мусора на том основании, что у тех нет лицензии на свое занятие.