саламат – густую сметану. Мастер исполнил горловое пение тойук, рассказывающее публике о празднике, – это что-то типа саамского йойка. Гости вознесли руки к солнцу. «Уруй! Айхал!», или «Здоровья! Благословений!» – кричал народ вслед за ведущим церемонии. Женщины в белых национальных костюмах с серебряными подвесками жгли в металлических емкостях ценное благовоние – комья навоза.
После церемонии Ысыах превратился в смесь спортивного и культурного праздника. Со сцены раздавалось дребезжание хомуса и нежное воркование якутских хитов. Сказители народного эпоса Олонхо, олонхосуты, соревновались в мастерстве. Атлеты мерились силой в национальных видах спорта, из которых самые популярные – это перетягивание палки, или мас тардых (мас-рестлинг), и борьба хапсагай, в которой борцы не должны коснуться телом земли. Якутские прыгуны скакали на одной ноге, чередуя ноги, и на двух ногах. Очень странно выглядел спорт тутум эргиир (якутская вертушка), в котором соревнующиеся вертелись вокруг своей оси, держась руками за землю.
Еще на празднике проходили скачки, и зрители с удовольствием делали ставки. Сегодня в Якутии соревнуются на теплокровных скакунах, так как коротконогие якутские лошадки считаются слишком медлительными для конного спорта. В скачках на Орто Дойду участвовала лишь одна якутская лошадь, на которой скакал ее хозяин – пастух Владик из нашей деревни. Всю дорогу за ними бежал пес Владика. Но якутский скакун все же уступил теплокровным и после нескольких кругов сдался.
На Ысыах принято приходить в национальном костюме, который в Якутии, похоже, есть у всех.
Важный элемент мужского наряда – болтающийся на поясе якутский нож. На голове – шляпа, связанная из конского волоса. Женщины обычно носят длинные белые платья, увешанные серебряными подвесками. В этот раз Якутск попал в Книгу рекордов Гиннесса: официальный судья подтвердил, что на Ысыах собралось самое большое в мире число людей, одетых в национальный якутский костюм. Вряд ли где-то еще в мире смогут побить этот рекорд. А до этого тут поставили рекорд по количеству выпитого кумыса и по самому большому в мире якутскому хороводу осуохай, который в Якутии принято водить до восхода солнца. Запевала пел однообразную мелодию, которую повторяли все танцующие. Мне кажется, я довольно хорошо подражал их пению.
В нашей деревне праздник состоял из странного конкурса – строительства забора, которое длилось три часа. Местные силачи обдирали четырехметровые бревна, приносили и втыкали в землю, как жерди для забора. Бесспорно, забор будет построен прекрасный – к концу праздника было поставлено 22 крупных столба.
Кульминация праздника – восход солнца. Культ восходящего солнца – центральная тема, согласно которой все хорошее приходит с востока, а плохое – с запада. Когда первые лучи озарили горизонт, люди вознесли руки к солнцу.
Празднование летнего солнцестояния в Якутии, безусловно, требует большой выносливости, так как из-за антиалкогольной политики здесь все празднуют трезво, алкоголь не продается. Конечно, всегда найдется пара шатающихся ребят, но они были совсем исключением. Большинство проводило длинный знойный день с насыщенной программой без капли спиртного. Народ с удовольствием наблюдал дефиле модных национальных костюмов, слушал хомус и смотрел на состязания борцов. Пьяной молодежи тоже было не видать. Я сам на трезвую голову выдержал два двадцатичасовых праздника, но на третьем сорвался на коньяк под сенью журналистского тыхылге (чума). Ну, значит, к следующему разу буду тренировать силу воли.
Мамонт
Северный сородич слонов исчез с лица земли, зато сохранился в вечной мерзлоте.
Север Республики Саха (Якутия)
Моя семья уехала в Финляндию. Они снова жили в Хельсинки. Им пришлось заново учиться, как пользоваться краном и туалетом в помещении.
Малыши пошли в финский детский садик, заново познакомились со старыми друзьями. Никаких проблем с интеграцией обратно в финскую жизнь, похоже, у них не было, наоборот: детям было легче, так как теперь они могли со всеми говорить по-фински, а в магазине купить знакомые продукты, не таящие сюрпризов. Только я выпадал из этой картины. Я по-прежнему проводил лето в Сибири, в компании миллиона комаров и десятка незнакомых мужчин.
Летняя ночь. Я сидел в лодке, скользящей по вышедшей из берегов реке далеко на севере Якутии. Из-за эрозии яр, высокий берег на изгибе реки, обрушился, обнажив ледяные жилы вечной мерзлоты. На берегу стояли двое мужчин в высоких болотных сапогах и камуфляже. Прямо у кромки воды в реку спущены шланги бензонасосов. Лодочник повернул к берегу. Народ жал друг другу руки и показывал находки: древние кости мелких млекопитающих. Мы попали в лагерь мойщиков мамонтовых костей. Только на одной этой маленькой реке таких лагерей девять. Во всей Якутии – несколько сот. Якутию охватила новая золотая лихорадка, только вместо золота здесь ищут древние кости.
Кости мамонтов находили в Северной Америке, Северной Азии, Европе и даже Финляндии. Однако только в Сибири, в ее вечной мерзлоте, они так хорошо сохранились – и в таком большом количестве. Особенно богата останками животных, возраст которых составляет 10–50 тысяч лет, земля Якутии, и речь идет не только о скелетах. Вечная мерзлота сохранила мумифицированных животных целиком, с биологическими тканями: кожей, шерстью, внутренними органами, кровеносными сосудами, кровяными клетками, мышцами и красноватым мясом. Однако экономическую ценность представляют только мощные бивни. Они могут весить около ста килограмм и достигать больше четырех метров в длину. С их помощью мамонт защищался и добывал себе пищу из-под снежного покрова, но человеку они нужны для совершенно иных целей.
Мы поднялись по склону к участку выгоревшего леса, где развернулся настоящий палаточный лагерь: просторные тенты с печками, столовой палаткой и даже палаткой-баней. Лагерь рассчитан человек на пятнадцать. Новоприбывших встретил глава группы, пожилой мужчина по кличке Булка. Он владеет несколькими продуктовыми магазинами. Его немного смущало присутствие журналиста. Добыча костей мамонта – тема сложная. Где-то в Якутии в разборках искателей даже застрелили человека. Погибали люди и во время погружения, исчезали на арктических островах. В связи с этим глава Якутии приказал взять ситуацию под контроль. На практике это означало облавы по всей республике. Сбор костей в природе, в принципе, разрешен, но не все способы являются законными. «Лучше ты ничего не пиши про насосы», – попросил Булка.
Давно, примерно 15 000 лет назад, Северная Сибирь выглядела совершенно иначе.
Вместо лиственничного леса тут была равнина, поросшая травой, тундростепь. Зимы были еще холоднее нынешних, но зато лето было достаточно теплым для степной растительности. Тогда в Европе уже вовсю шел ледниковый период, а в Северной Сибири материк не заледенел. Реки приносили с собой тонкий слой почвы, которую ветер развеивал, делая из нее плодородный лёсс[64].
Тогда венцом природы был не человек, а дальний родственник слона – мамонт, который весил больше пяти тонн и достигал высоты более трех метров, в день он съедал сотни килограмм травы и цветов. За несколько тысячелетий мамонты приспособились к северному климату. Длинная шерсть, толстый слой жира, уши и хвост меньше, чем у слонов, чтобы снизить тепловые потери. В хоботе мамонта была своеобразная расширяющаяся муфта, которая позволяла согреть хобот в морозы. Размножались мамонты медленно, самка рожала раз в три-пять лет. Так они и выживали, но около 12 000 лет назад что-то произошло. Жизнь мамонтов стала сложнее, и в конце концов они и вовсе исчезли.
Долгое время кости мамонта просто собирали с земли, когда оттаивали берега рек и моря. На этой реке один мужчина тоже нашел бивень – прямо на поросшем травой откосе. Некоторые ныряют за бивнями на дно арктических озер и тундровых рек. Но о добыче бивней невозможно писать, не упомянув о насосах. Это единственное орудие, при помощи которого можно быстро пробиться к слою мерзлоты. Вечная мерзлота не поддается лопате, а если ее рубить или взрывать, то можно повредить кости.
Андрей, единственный в группе русский, установил насос, чтобы качать из реки воду. Шланг толстый, как у пожарников, конец он пристроил на стремянке, чтобы струя била прямо в берег. Насос работает сутки, постепенно образуется отверстие. В день можно продвинуться примерно на десять метров. Затем определяют нужную высоту и направление: вверх или вниз. Андрей говорит, что очень важно следить за цветом почвы. «Внизу – синяя глина, выше – уровень травы, по которому ходили мамонты», – пояснил он.
В использовании насосов есть одно «но». Это запрещено. Штраф за такую деятельность – всего 1000 рублей, но чиновники могут конфисковать насос и транспорт. А это уже несколько тысяч, даже десятки тысяч евро.
Вымывание почвы плохо сказывается на окружающей среде. Берега обваливаются, реки мутнеют. Правда, это точечный, временный и незначительный вред по сравнению, например, с добычей нефти, золота или алмазов. Да и от наводнения водоемы загрязняются сильнее, чем от работы нескольких насосов. Так по крайней мере считают ребята из лагеря.
Ветеран реки – седоволосый мужчина по имени Иннокентий. Он надел длинный грязный плащ и пошел показывать нам свои достижения. Рядом с берегом – дыра, маленькая, частично осыпавшаяся, нам пришлось ползти. Вскоре перед нами открылись своды высотой в несколько метров и извилистые коридоры со стенами, покрытыми льдом, кое-где просвечивал дневной свет. Иннокентий вошел по колено в мутную грязь и указал карманным фонариком на стены. То тут, то там выступали отмытые добела кости, самые красивые были похожи на кораллы. Чтобы что-то найти в этой глине, надо иметь наметанный глаз. Бывает, из земли торчит лишь маленький кусочек бивня.
В этом году Иннокентий нашел бивень только одного мамонтенка, девятикилограммовый, он уже продан. Однако Иннокентий занимается раскопками не только ради денег. Он показал нам челюсть молодого мамонта, которую он откопал пару дней назад. В ней сохранились все шесть коренных зубов, похожих на жернова с волнистыми полосами. Иннокентия вполне можно назвать палеонтологом-любителем. Палеонтология – наука, которая изучает доисторическую жизнь.