Во времена Советского Союза мечтали, что климат в Сибири потеплеет. В захватывающей своей наивной верой в будущее книге «Я видел, как живет Сибирь»[68] французский журналист описывал планы, нацеленные на реализацию этой мечты. Некий профессор Пещанский собирался растопить лед Северного Ледовитого океана, посыпав его угольной крошкой. Инженер Борисов же предлагал перекачать воду из Северного Ледовитого океана в Тихий, что должно было вызвать сильный приток теплого течения из Атлантики в Северный Ледовитый. Инженер В. Леонтьев планировал повысить температуру в озере Байкал ядерными батареями, чтобы он начал нагревать воду в реке Енисей, а через Енисей и в Северном Ледовитом океане.
Сейчас пытаются откопать и более дикие идеи – только бы усмирить выходящее из-под контроля глобальное потепление.
Можно, конечно, надеяться, что российские ученые-дилетанты окажутся правы в своих рассуждениях о похолодании климата, но расслабляться все-таки не следует. Любого скептика убедит сама Арктика: без всяких спекуляций просто посмотрите на изменения, которые уже произошли.
Снова в Тёхтюр
Семья снова вернулась в Тёхтюр, где многое успело измениться.
Тёхтюр, Покровск, Якутск, Октемцы
Наш план был вернуться еще на пару месяцев в Якутию следующей зимой, где-то в промежутке между моими поездками. Я собирался закончить интервью, сбор информации и лекции в университете. Другие члены семьи должны были жить своей жизнью, как и в первый раз. Я хотел, чтобы мы поехали в Якутию в ноябре-декабре, когда разница температур между Хельсинки и Тёхтюром с большим отрывом в пользу последнего. Но для жены на работе лучше всего подходил январь-февраль 2018 года, поэтому мы снова отправились в Сибирь в разгар зимы, как раз тогда, когда Бык Холода особо крепко держит землю Саха.
В сентябре я поехал в Якутск выгрузить наши вещи из «уазика» в будущий дом, и, к моему печальному удивлению, заметил, что мыши обжили мою машину. В углах – мышиный помет, а когда я попытался сесть на место водителя, получил оживленное сопротивление – мышь выпрыгнула из обогревателя. Пришлось разбросать по машине оранжевые пакетики с ядом.
После Рождества в Хельсинки мы уже были готовы к поездке. В этот раз мы, правда, летели в Якутск не через Россию, а зашли с тыла – со стороны Южной Кореи. У «Якутских авиалиний» раз в неделю летал прямой самолет из Сеула. Многие образованные якуты считают Южную Корею неким азиатским образцом для подражания. В университете много связей с корейцами, и те, кто побогаче, ездят поправлять здоровье в южнокорейские клиники. В очереди на регистрацию в огромном сеульском аэропорту на сердце вдруг стало по-домашнему тепло. Все молчали, но по лицам, по одежде и языку тела было очевидно, что в очереди точно стояли не корейцы, а якуты. Потом я заметил в толпе знакомых и поздоровался.
Между Кореей и Республикой Саха нет разницы во времени, но рейс наш был в полночь, и в Якутск мы прилетели рано утром с джетлагом. На пограничном и таможенном контроле мы так долго ждали, что наш младший, ко всеобщему ужасу, взял и заснул прямо на полу терминала.
На парковке нас уже ждала синяя «Субару» и наш постоянный водитель – мадам Лена. До Тёхтюра 43 километра, но на машине нам туда было не добраться: наш путь был прерван проколом колеса посреди дороги. В багажнике не оказалось запасного, и Лена стала посылать крики о помощи в группы Whatsapp: «Два взрослых и три ребенка на дороге у Табагинской развилки, надо довезти в Тёхтюр. Максимальный репост!» Январское утро в –40 градусов начинало светлеть, красное якутское солнце уже успело выйти из-за холма. Через полтора часа Ленин друг по извозу подобрал нас в свою маршрутку. Когда машина в ярком утреннем свете прошуршала по снежной дороге Тёхтюра, мы, убитые усталостью, еле продрали глаза. Дети удивлялись возникшим за окном знакомым местам.
Мы сразу обжились в новом доме. Он находился на знакомой нам улице Каландарашвили, всего в шести домах от прежнего. У нас две комнаты, кухня и просторная прихожая. Дом был поменьше, но для двух месяцев вполне подходящий. Внутри было тепло и без дополнительных жильцов: мышей и тараканов. Нашу жизнь охраняли новые амулеты: в дверном проеме висели домовой, сделанный из ниток, махалка-дэйбиир из конского волоса и заячья лапка.
Мы уже знали, что красивый дом – не самое главное, главное – найти хорошую хозяйку. Веселая Люция вернула нам веру в якутское гостеприимство. Она воспитательница детского сада на пенсии, живет вместе с мужем, трактористом Алексеем, в том же дворе. Она приносила нам блины, морс, суп с мясом, жаркое из мяса жеребенка, картофельный салат и квашеную капусту. Нашему среднему сыну она дала унты. Разрешила мне работать за компьютером у них в доме, когда их самих не было. В деревенском сообществе Люцию любили. На праздник в честь Дня мужчин она в качестве особого приза получила целый мешок золотых карасей.
Новость о нашем приезде быстро разлетелась по деревне. Школьная дежурная знала даже, что мы приехали из Сеула. «Моя дочь летела тем же рейсом», – сказала она. В первый день позвонили друзья детей. Когда наш старший вернулся в школу, все мальчишки из его класса в тот же вечер захотели прийти к нам.
Тёхтюр стоял на месте, но за полгода тут много чего произошло. Вместо старой, разваливающейся детской площадки построили новую. Памятник героям ВОВ начали обновлять. Рядом с нашим новым домом был ангар, а теперь в нем открыли Дом культуры и молодежи, где стали проводить все деревенские праздники. Сельский гараж тоже переехал в более современное здание, которое освободилось после того, как закрыли завод металлоконструкций.
Что самое важное – в Тёхтюре вдобавок к старому кооперативному магазину открыли новый, частный, его держат те же молодые ребята, которые продавали фильтрованную воду. В ассортименте у них теперь были даже фрукты и овощи, и можно самому все выбирать, что очень обрадовало детей, потому что в кооперативном приходилось говорить на русском и просить то, что хочешь, у продавщицы за стойкой.
Я снял в здании администрации новый кабинет, из окна которого открывался вид на крутую гору и виднеющуюся над ней тайгу. В администрации подули новые ветра. Глава Николай по собственному желанию покинул должность, и на его место выбрали его заместителя, молодого веселого Кескила, который тоже представлял партию «Единая Россия». В здании администрации теперь звучат удары шаров: зал заседаний стал бильярдной, а в другом кабинете играли в пинг-понг.
Дни в Тёхтюре насыщены событиями – жизнью и смертью. Сосед напротив, семидесятилетний Семен, был всегда главным запевалой на праздниках. В январе на праздновании старого Нового года он отплясывал диско и дурачился на конкурсах. Месяц спустя я уже ехал прощаться к открытому гробу и выражать соболезнования вдове. Похороны Семена проходили в том же Доме культуры, где он месяц назад танцевал. Инфаркт свалил мужика, в котором недавно кипела жизнь.
Вторая зима в Якутии была уже рутиной: нарубить куски льда, отнести их в дом, растопить, вынести горшки, установить двойные стекла и укрепить ветровое в машине – все так знакомо и легко. А удобства, как и раньше, находились во дворе, в треугольном туалете. У Люции была еще и баня. Хотя в сильные морозы, после четырех часов растопки, там не паришься, а просто моешься. Для нашего «уазика» был тот же теплый гараж, что и прошлой зимой.
Наши младшие дети не пошли в детский сад, а старший вернулся в свой класс в тёхтюрской школе. Я заранее сообщил директору о нашем возвращении, но она, видимо, забыла сообщить об этом учительнице Амгалене. Надо было видеть ее лицо, когда я протопал в класс с одетым в школьную форму сыном в первый день после новогодних каникул.
Преподавание шло по-старому: в математике дошли до таблицы умножения, в физкультуре – все те же марши и вышибалы. В отличие от прошлого года в этот раз школу не закрывали из-за гриппа, но, к радости нашего старшего, потом в течение многих дней школа была закрыта из-за 45-градусных морозов.
В наш дом приходил с проверкой тот же полицейский, что и в прошлом году, – в этот раз он не пинал разбросанные на полу Lego, однако удивленно разглядывал мою дырявую домашнюю рубашку. Да и Lego на полу было меньше. Цитата из блога сына: «Под кроватью погреб с картошкой, там 1,5 кубометра картошки. Туда же через дырку в полу падают Lego». Зять хозяйки, живущий в городе, приезжал по выходным затариться картошкой. Lego он не трогал.
Для нашего дорогого «уазика» вторая зима выдалась тяжелой. Если прошлой зимой он в морозы работал безотказно, то теперь неделями стоял на ремонте. Однажды температура двигателя по дороге в город начала угрожающе падать, а обогреватели стали выдыхать холодный воздух. В Якутске мы отвезли машину в ремонт. «Охлаждение двигателя, – сказал механик, – происходит из-за проблем с масляным насосом». Но он нашел, что еще починить. Жаль только, что после долгого и дорогого ремонта наша бедная машинка чувствовала себя хуже, чем раньше. Раздаточная коробка была собрана неправильно, а полный привод приходилось постоянно включать и выключать, чтобы машина хоть как-то ехала. Тормоза либо заедали, либо не работали вовсе. Я еле-еле довез спасенную машину до села, к моему проверенному механику Алику. Он долго смеялся над результатом. Часть работ по счету не провели, например к передней оси и коленчатому валу даже не притронулись, реальные проблемы не решили, зато добавили к ним новые. «Ты, надеюсь, не в этой ондатровой ушанке в ремонт поехал?» – спросил Алик, многозначительно глядя на меня.
В конце концов Алик восстановил старичка после ремонта. Проблема с охлаждением мотора решилась заменой вентилятора и вязкостной муфты. За это он попросил тысячу рублей, то есть чуть больше 10 евро. Я чуть не заплакал.
После приключений с ремонтом Алик привел «уазик» в такую форму, что мне было жаль оставлять его в Якутске. У нас есть дача в Карелии на берегу Ладожского озера, там дороги еще хуже, чем в Сибири, и машина нам как раз понадобится. Я думал было ехать на ней к западной границе через всю Россию – так мы бы увезли и все свои пожитки. «Не искушай судьбу, – посоветовал мне стартапер Арсен Томский из Якутска. – «Уазики» не созданы для таких переездов. Почему не отправишь его отсюда на фуре? И выйдет тебе дешево – отсюда фуры на запад идут пустые».