Война с Германией, стремление помешать ей воспользоваться военнопленными немцами, мадьярами и турками для усиления еще действовавшей на Западе армии и пополнить свои ресурсы сибирскими запасами – вот первое, что побуждало союзников ввести в Сибирь вооруженную силу. Представитель Великобритании обращал особое внимание на положение военнопленных немцев и австрийцев. В Красноярске он заметил, что военнопленные довольно свободно разгуливают по городу, и это дало ему повод нелестно охарактеризовать сибирские порядки. После этого был отдан приказ водить военнопленных с конвоирами.
Забота о чехословацком войске – вот второй фактор поведения союзников. Надо вспомнить, что война приближалась к концу. Человеческие ресурсы с обеих сторон истощились. Пятьдесят тысяч свежих обученных войск были очень существенной величиной. Поэтому стремление освободить чехам путь было вполне серьезно, и первые союзные отряды проявляли даже военную активность. Так, например, в Приморской области в действиях против большевиков, кроме японцев, принимали участие и англичане. Отряд полковника Ворда дрался под Хабаровском.
Позднее союзники заинтересовались, кроме чехов, еще румынами, поляками и сербами. Все, что можно было собрать в качестве живой силы для укрепления ближайших к Германии государств союзнической ориентации, – все это стало предметом попечений французского генерала Жанена.
Наконец, надо отметить экономический фактор. Сибирь, как рынок и как поставщик сырья, интересовала всех союзников, но преимущественно американцев и японцев. Отсюда происходило соревнование из-за русского транспорта. Но так как их соперничество не проникало далеко вглубь страны, то и «помощь» сосредотачивалась по преимуществу на Дальнем Востоке, в пределах почти одной только Китайско-Восточной железной дороги. Я ставлю слово «помощь» в кавычки, потому что она, хотя и широко как будто задуманная, на практике свелась к нулю.
В 1917 году в Соединенные Штаты была командирована особая миссия во главе с Исии[88]. Ее задача была сговориться по вопросу о разграничении интересов в Китае. Япония стремилась добиться признания ее преимущественных интересов. Миссия эта не увенчалась успехом. Америка, исходя из идеи покровительства равноправию наций, ответила, что она не может признать привилегированного положения Японии в Китае.
Америка сама заинтересована в китайском рынке, и, таким образом, между двумя державами проявляется определенное соперничество.
Противодействие Соединенных Штатов иммиграции японцев, недружелюбное отношение к ним служит второй причиной раздражения против американцев.
Америка является наиболее искренним врагом империализма, который ей самой не нужен, а проявляясь со стороны других, нарушает ее интересы. Между тем Япония переживает весну империализма, ей жизненно необходимы преимущества в Китае и новые колонии, так как иначе ее развившаяся промышленность начнет увядать, а быстро увеличивающееся население задохнется в скученности ее небольших и небогатых островов.
Американцы негодуют на Японию за аннексию Кореи, сенат отказал в ратификации Версальского договора, между прочим, из-за передачи Японии Шаньдуня, а японцы возмущаются тем, что в Сан-Франциско расцветает клуб корейских индепендентов. Японцы мечтают укрепить свои преимущества в Китае, а китайцы приглашают американцев занять позиции, освобожденные Германией.
Заключив под гром войны в 1915 году договор с Китаем, а в 1916 году – с Россией, обеспечив себе очень ценные приобретения, Япония уже не решалась без одобрения Соединенных Штатов проявить новую активность на Дальнем Востоке. Действительно, указанные договоры дали Японии так много, что, казалось, новым притязаниям с ее стороны не должно было быть места.
По договору с Китаем Япония вновь закрепила за собой аренду и концессии Южно-Маньчжурской железной дороги на 99 лет, получила в свое управление Гирин-Чаньчунскую дорогу, построенную на общие средства японского и китайского капитала, впервые выговорила себе право приобретать земли в Южной Маньчжурии и, наконец, минуя некоторые второстепенные части договора, получила привилегии в устройстве предприятий и эксплуатации Ханетинских рудников, от которых зависит теснейшим образом величайший в Китае Ханьянский арсенал.
Что же касается договора с Россией, то Япония выговорила себе право судоходства на реке Сунгари и передачу части Китайско-Восточной железной дороги между Сунгари (станция Лаошаогоу) и Куаньченцзы, что давало бы возможность Японии при умелом сочетании тарифов водных и железнодорожных перевозок оттянуть на свою Южно-Маньчжурскую дорогу значительную часть грузов.
Получив такие существенные приобретения и желая заручиться поддержкой на мирном конгрессе, Япония, конечно, не могла решиться в то время на какие-либо самостоятельные агрессивные действия в России. Приглашение Соединенных Штатов послать войска на Дальний Восток – это результат дипломатического искусства японцев. Оно развязало им руки, но, правда, оно и связывало их на все время пребывания в России союзных войск.
Япония не могла открыто высказывать и проявлять свои стремления, и ее политика должна была стать азиатской не только в силу психологических особенностей народа, но и в силу особых внешних условий.
Вот почему Омскому правительству приходилось проявлять особую осторожность.
Наблюдалось явное соперничество японцев и американцев даже в мелочах, например, при сооружении радиотелеграфной станции на русском острове во Владивостоке, чего добивались и те и другие, стремясь опередить друг друга.
Получая сведения о захвате японскими войсками казенного имущества в Хабаровске и Благовещенске в качестве военного приза и о топографических съемках без разрешения русских властей, не зная, каковы действительные намерения Японии, правительство невольно заражалось подозрительностью по адресу сильного соседа и надеждой на благоприятное влияние Америки.
Коллизия интересов Японии и Америки на Дальнем Востоке не так, однако, велика, чтобы эти две страны не могли их примирить. Кабинет Хара, ставший у власти осенью 1918 года, избрал как раз путь осторожности и миролюбивой политики, которая довольно хорошо охарактеризована в одной из статей «Осака». Последняя ратовала за объединение Америки и Японии в Китае, указывая, что после войны Китай станет ареной экономической конкуренции держав, что из всех держав наиболее крупную роль будет играть, вероятно, Америка, которая в глазах китайцев уже теперь вызывает наибольшее доверие. Газета говорит, что географическое положение Америки и Японии по отношению к Китаю ясно показывает, что взаимная вражда этих двух стран может в результате повредить интересам обеих сторон.
Являясь страной неимоверных богатств, Америка, безусловно, будет искать приложения своих капиталов в железнодорожном строительстве, горнопромышленных и других предприятиях в Китае, но не нужно забывать, что Китай является страной с неусовершенствованным правопорядком. В прошлом он был страной постоянных волнений и в будущем грозит тоже частыми вспышками беспорядков. Необходимо создать гарантии неприкосновенности жизни и собственности иностранцев, необходимо признать, что наиболее реальной помощи в смысле охранения мира и порядка в Китае приходится ожидать лишь от Японии. Можно поэтому ожидать, что Америка найдет необходимым объединиться с Японией для общей деятельности в Китае.
Со своей стороны, Япония должна предоставить Америке все возможности для крупных экономических предприятий, ибо таковые принесут пользу и Японии. Исходя из этого, газета полагает, что все толки о неминуемом столкновении этих двух стран в Китае чужды пониманию истинного значения и роли Японии в Китае.
Приблизительно в то же время одна из влиятельнейших газет Америки – «New York Herald» – пишет следующее: «Мирная политическая партия, которая теперь руководит политикой Японии, сменившая сильно воинственную некоторое время тому назад, выказала готовность работать рука об руку с Соединенными Штатами в решении дальневосточного вопроса. Но представители военной партии не оставляют своей деятельности, и теперь создаются опасные условия в отношениях двух держав».
Неопределенность взаимоотношений двух союзных держав, интервентов, поиски миролюбивого согласования интересов при наличии нескрываемого антагонизма – вот обстановка, в которой Омское правительство должно было определить свою внешнюю политику.
Трудность положения усугублялась неясностью позиции Америки в отношении большевиков. Ведь не кто иной, как президент Вильсон обращался с приветствием к московским комиссарам. Он первый начал с ними заигрывать. Кто мог быть уверен, что он не вернется к этой тактике?
Во время пребывания на Дальнем Востоке мне пришлось как-то встретиться неофициально с посланником одного из нейтральных государств, не имеющих специальных интересов на Дальнем Востоке. Этот почтенный и видный деятель, очень благожелательный к России, охотно высказал свое мнение по ряду вопросов, особенно в то время волновавших Омское правительство.
Он приехал на несколько дней из Пекина и был хорошо знаком с настроением дипломатического корпуса в Китае. По его мнению, создание Всероссийского правительства в Уфе было авантюрой. Сибирское правительство имело гораздо больше шансов на поддержку и признание в качестве временного государственного образования. Заинтересованные государства хорошо учитывали, что Сибирь легче могла бы создать платежную единицу, обеспечить порядок, дать приложение капиталу, чем Россия в целом.
Далее мой собеседник усиленно рекомендовал заручиться помощью Японии, прибегнув для этого к посредничеству Соединенных Штатов.
Уже из этой беседы видно (пусть даже мой собеседник преувеличивал шансы сибирской власти), что возникновение Директории, во всяком случае, не было предметом особых вожделений союзников. В этом смысле была написана статья в омской газете «Заря» одним из приехавших туда иностранных корреспондентов.