В политике первого периода после свержения большевиков не могли не сказываться некоторые черты переходного времени. Особенно ясно это выражено в продовольственном законодательстве.
Постановления Временного Сибирского Правительства, напечатанные в № 3 Собрания Узаконений, заменяют систему монополий системой контроля.
К закупке хлеба, фуража, скота, мясных продуктов, масла допускаются общественные организации и частные фирмы, но под условием предварительной регистрации в органах Министерства продовольствия.
Покупка у производителей происходит по вольным ценам. Закупщики могут приобретать продукты дешевле и дороже, в зависимости от местных условий. Министерство продовольствия устанавливает предельные цены, обязательные только для сдачи продукта казне. Скупщики могут компенсировать себя при продаже на сторону, а казна может умерять вольные цены, выпуская на рынок свои запасы.
Вся эта система представляет искусственное смешение начал свободной торговли с государственным вмешательством. Она характерна для переходного времени и представляет значительное улучшение по сравнению с системой монополий. Принятием этой системы Сибирское Правительство признало преимущества свободной торговли.
Авторитет власти определяется её армией, о порядке в стране судят по мобилизации.
Первые два месяца после выступления чехов с большевиками дрались только офицеры и те, кто добровольно присоединился к восстанию. Сил этих было достаточно в Сибири, но когда борьба перенеслась на Урал, когда встал на очередь вопрос о возможности восстановления русско-германского фронта — стала необходимой мобилизация.
Гришин-Алмазов не считал возможным приступить к мобилизации до того, как будут подготовлены казармы, обмундирование, снаряжение, унтер-офицерский состав, подробный план набора, распределение контингента. Гришина упрекали потом, что он подготовил всё только на бумаге; действительно, сделано было немного, но враги Гришина не хотели считаться с фактическими затруднениями, и после его ухода дело не пошло лучше. Во всяком случае 31 июля 1918 г. указом Сибирского Правительства были призваны на действительную военную службу все родившиеся в 1898 и 1899 гг. Все изъятия и льготы были отменены. Повинность была сделана действительно всеобщею.
Гришин-Алмазов строил армию на началах строгой дисциплины, но он не вводил погон и не раздавал орденов. Мне кажется, что и то, и другое было совершенно правильно. Награждение орденами за победы в гражданской войне стёрло впоследствии идейность борьбы и деморализовало военных, заразив их разлагающим честолюбием. Что касается погон, то с ними возродилась вся прежняя военная иерархия, восстановилось значение чинов, тогда как новая армия должна была выдвигать своих вождей не по чинам, а по заслугам. В речи своей, произнесённой в Сибирской Областной Думе 17 августа, Гришин-Алмазов так характеризовал основы организации сибирской армии: «Она должна быть создана и будет создана по типу, диктуемому во все времена, во всех странах, непреложными выводами военной науки, на основах строгой воинской дисциплины, без каких бы то ни было комитетов, съездов, митингований, без ограничения прав начальствующих лиц и без подчинения «постольку-поскольку» своему законному правительству».
Так действовала беспартийная, чуждая старой психологии, демократическая сибирская власть в те лучшие месяцы своего существования, когда и внутренние, и внешние интриги ещё не давали себя чувствовать.
Глава VIПериод многовластия и гегемония Омска
Историческая справедливость требует отметить, что отсрочка набора сибирской армии и возможность некоторой подготовки мобилизации явились результатом самоотверженной борьбы на берегах Волги так называемой «народной» армии. Интеллигентная по составу, сознательно враждебная большевизму, но плохо подготовленная и плохо снабжённая, она вынуждена была осенью отступить к Уралу, но всё лето она давала возможность Сибири организовываться и подготовлять военную силу.
Борьба на Волге велась под лозунгом «Учредительное Собрание». Политическое руководство освобождёнными районами взяли на себя собравшиеся в Самаре члены Учредительного Собрания, которые составили «Комитет членов Учредительного Собрания», для краткости называвшийся «Комуч».
Так как левое и правое крылья Учредительного Собрания (большевики и кадеты) отпали, одни — по убеждению, ввиду отрицательного отношения коммунистов к Учредительному Собранию, другие — вследствие изгнания их из состава последнего, то остатки получились односторонне партийные. Это были по преимуществу «Черновцы», т.е. люди, подобные тем сибирским думцам и членам Западно-Сибирского Комиссариата, которые в нерешительности останавливались перед советскими организациями, виновато опасаясь разрушать эти столпы революции, сочувствовали национализации промышленности и увлекались сельским коммунизмом. Неудивительно, что подобные лидеры не могли повести за собою широкие массы крестьян. Здравый рассудок мужика не мог усвоить различия между большевиком и черновцем — при первом всё было даже яснее, и потому мужик остался в стороне, предоставив драться с красными «панам».
Я помню, как в первые дни после переворота в Омске крестьяне привозили из деревень задержанных ими «совдепистов» и как они с разочарованием уезжали, узнав, что у власти опять стоят «сицилисты». «Коли так, значит, опять придётся вязать да привозить до города. Добра из этого не выйдет».
«Комуч» неизбежно должен был встать в оппозицию к Омску.
Необходимость согласования действий областных правительств вызвала ряд совещаний между их представителями. Первое такое совещание происходило в Челябинске 15 июля.
На этом заседании Комитет членов Учредительного Собрания был представлен членом Комитета И.М. Брушвитом, управляющим иностранным отделом М.А. Веденяпиным и начальником главного военного штаба Н.А. Галкиным; Сибирское Правительство представляли военный министр А.Н. Гришин-Алмазов, министр финансов И.А. Михайлов и товарищ министра иностранных дел М.П. Головачев.
Обе стороны подробно ознакомили одна другую с предположениями о возможном порядке организации общероссийской власти. Самарский Комитет рассчитывал на признание власти Учредительного Собрания, сибирские представители указали, что в Сибири не будет признана никакая власть, возникшая помимо соглашения с Сибирским Правительством. Обе стороны остались при своём мнении и разошлись, недовольные друг другом. Борьба за власть между Самарою и Омском становилась неизбежной.
Политическое соревнование Самарской и Сибирской власти определённо выявилось после освобождения Урала. Самарский Комитет стремился присвоить себе значение всероссийской власти, исходя из идеи восстановления Учредительного Собрания как полновластного представителя суверенного народа. Натолкнувшись на противодействие сибирской власти, Самарский Комитет рассчитывал завербовать в свои сторонники все прочие областные правительства, и когда в конце июля был освобождён от большевиков Екатеринбург, туда немедленно выехали послы из Самары. Но Омск опередил их. Первым прибыл в Екатеринбург Гришин-Алмазов. Он сразу расположил уральскую общественность в пользу Омска, объявив позицию полного невмешательства в уральские дела, признания автономии Урала и готовности помочь Уралу в его дальнейшей борьбе за освобождение от большевизма.
Когда самарские гонцы прибыли в Екатеринбург, последний был уже подготовлен к независимому существованию, и, конечно, буржуазный мир уральских промышленников был больше расположен к дружбе с умеренным и несоциалистическим Омском, чем с черновским правительством Самары.
В начале августа началось формирование Уральского Правительства. Во главе правительства встал П.В. Иванов, один из наиболее уважаемых деятелей Урала, председатель биржевого комитета. Заместителем его избран был Л.А. Кроль, левый кадет. Кроме них, в состав Правительства входило ещё пять лиц: инженер Гутт (управление горных дел), Глассон (юстиция), Асейкин (внутренние дела), Прибылёв (по ведомству земледелия), бывший директором канцелярии Министерства земледелия в Петрограде, при Чернове, и, наконец, Мурашёв (ведомство труда).
В организации правительства и разработке его программы принимали участие представители политических партий: народной свободы, трудовой народно-социалистической, социалистов-революционеров и социал-демократов меньшевиков. Программа этого Правительства отличалась большой трезвостью.
Завоёванные свободы сохраняются, но злоупотребление ими в ущерб порядку не допускается.
Утверждается равноправие национальностей.
В основу экономической политики полагается признание частной собственности.
Заводы будут возвращаться их владельцам. Правительство сохраняет за собою право объявлять предприятия национальной собственностью, когда того потребуют интересы государственные, и право контроля над производительностью и максимумом прибыли.
Восьмичасовой рабочий день сохраняется при условии выполнения устанавливаемого минимума выработки.
Частные банки восстанавливаются и подлежат государственному надзору.
Сокращение штатов, максимальная экономия.
Подоходно-прогрессивный налог при усилении косвенного обложения и восстановление казенной продажи питий.
Продовольственное дело предоставляется свободной инициативе кооперации и частного торгового капитала.
Автономия школы и стремление осуществить всеобщее обязательное обучение.
Сохранение сельскохозяйственных земель в руках фактических пользователей впредь до разрешения Учредительным Собранием земельного вопроса в полном объеме.
Пересмотр закона о выборах в городское и земское самоуправление при сохранении начал всеобщего, прямого, равного и тайного голосования.