Зал пустеет медленно. Несмотря на глубокую ночь, публика не расходится и обсуждает события великого дня. Всюду радостные, оживлённые лица».
Я был в это время на противоположном конце Сибири, но я верил и верю искренности этой телеграммы. Подъём действительно был, и если бы Омск был свидетелем этого подъёма, если бы Правительство было избрано там, где ему пришлось действовать — рука заговорщиков не так легко поднялась бы.
Одновременно с избранием Директории генерал Болдырев был провозглашён Верховным Главнокомандующим всех вооружённых сил, борющихся с большевиками.
В первый же день по избрании, 24 сентября, новому Всероссийскому Правительству пришлось заняться омским вопросом. Томские заговорщики были убеждены, что чехи произведут арест Михайлова и что план захвата сибирской власти им в конце концов удастся. С другой стороны, чехи были настолько убеждены в силе и влиянии своих томских друзей, что решили произвести аресты, ещё не дождавшись санкции новой Всероссийской власти. Директория долго колебалась. Разрешить арест Михайлова и покончить таким образом с опасным противником из Омска казалось очень соблазнительным. Это обеспечивало успех у левых и в случае удачи расчистило бы дальнейший путь. На этом решении настаивали, несомненно, все «товарищи». С другой стороны, встав на путь примирения, Директория могла бы завоевать расположение умеренных элементов.
Привлечённый к совету Серебренников предупредил Директорию о той горячей поддержке, которой пользуется Сибирское Правительство в различных кругах и, в частности, среди военных, и Директория не решилась начинать сразу с конфликта.
Решение её выразилось в следующем постановлении. «Первое — признавая непререкаемые права Сибирской Областной Думы, как временного органа, представляющего в пределах, установленных Положением о временных органах управления Сибири, интересы сибирского населения, но имея в виду невозможность при создавшихся условиях нормальной деятельности Областной Думы, — отсрочить её занятия впредь до создания таковых. Второе — отставку членов Временного Сибирского Правительства М.Б. Шатилова и В.М. Крутовского считать недействительной и призвать всех наличных членов означенного Правительства к спокойному выполнению своих обязанностей ввиду крайней необходимости непрерывной работы в столь тягостное для родины время. Третье — предоставить уполномоченному Временного Всероссийского Правительства, гражданину А.А. Аргунову, чрезвычайные права в деле выяснения виновности тех или иных лиц в имевших место событиях. И четвёртое — призвать всё население Сибири к полному спокойствию и уверенности в том, что интересы права и законности Временным Всероссийским Правительством будут сохранены в полной мере».
В связи с возникшими осложнениями, омская общественность, единодушно стоявшая на платформе поддержки Сибирского Правительства, образовала блок, в который вошли все политические партии и группы торгово-промышленников, кооператоров, казаков. После печальных событий 22 сентября Якушев был приглашён в блок и там, поддавшись впечатлению горячих филиппик против него и Думы, публично покаялся. Он, мол, не знал, что Правительство действует в согласии с голосом общественности.
Но позднее покаяние не исправило положения. Восстановление Крутовского и Шатилова в должностях не открывало им, однако, возможности после всего совершившегося работать совместно с Вологодским, Михайловым и Серебренниковым.
Сибирская Областная Дума была окончательно скомпрометирована неудачным выступлением против власти. Её политические стремления были все целиком выявлены. В таком виде Дума уже не могла существовать. Но ещё хуже то, что была скомпрометирована и сама идея представительного учреждения при Временном Правительстве. Ничто не препятствовало созданию такого учреждения более, чем дурной пример Областной Думы и притязательность обломков Учредительного Собрания.
Авантюра Якушева, этого лицемерного и слабохарактерного честолюбца, погубила Новоселова, вовлекла в недопустимую политическую игру чехов, разнуздала военщину, скомпрометировала демократический представительный орган. История не займётся маленькими людьми этого короткого периода бурной эпохи, но она в нескольких штрихах определит, где был источник зла.
В то время как происходили эти события, нам нужно было завершить свою миссию на Востоке. Мы не договорились ещё с генералом Хорватом, и он продолжал носить звание Временного Правителя.
С большим интересом шёл я впервые к этому видному деятелю русского Востока. Его имя я слыхал ещё в Омске как имя одного из наиболее подходящих кандидатов в диктаторы. «Сказочный король», — подумал я, увидев впервые этого красивого старика.
Действительно, генерал Хорват награждён редкой внешностью. Очень крупная фигура, седая голова, украшенная красивой длинной бородой, тонкие правильные черты лица, глаза внимательные и спокойные, выражающие глубокую уравновешенность натуры.
После нескольких бесед с генералом его облик стал для меня ясен. Человек, не пылающий честолюбием, не рвущийся к политической борьбе, человек прежде всего реальных жизненных интересов — таким он мне представился во Владивостоке.
Это тип деятеля, в котором страна особенно нуждается. Наши политики сосредотачивают своё внимание прежде всего на формах. Их интересует республика, монархия, парламент. Генерал Хорват спрашивал меня, как налаживается транспорт в Сибири, где заказываются денежные знаки и чем они обеспечиваются; его интересовало самое существенное: элементарное условие государственности — состояние хозяйства. Такой именно руководитель правительственной работы нужен России. Направляя деятельность власти в сторону улучшения хозяйственных условий, он обеспечивал бы порядок и уважение к Правительству.
Меня поразили затем терпимость и отзывчивость его. Генерал Хорват говорил о всех группировках одинаково спокойно и не обнаруживал никакой предубеждённости против каких-либо партийных людей. Было ясно, что он может работать с деловыми людьми самых различных направлений. Когда же поднялся вопрос об аресте рабочих в Харбине генералом Плешковым, он немедленно распорядился об их освобождении.
Но я был для генерала Хорвата человеком новым, и если он умеет быть откровенным, то в отношении членов омской делегации у него не было оснований выходить из своей обычной исключительной осторожности.
Получить от него сразу определённый ответ, готовое решение почти никогда не удавалось. Он всегда ссылался на необходимость обдумать и посоветоваться. А так как я не имел возможности часто встречаться с генералом, то мне не удалось ближе ознакомиться с его характером и направлением его ума и воли.
Окончание работ делегации Вологодского происходило уже после избрания Директории. В отношении последней генерал Хорват действовал единодушно с Вологодским. Он сразу проявил полную готовность идти на соглашение с ним. Но вообще соглашение с генералом далось нелегко. За его спиной стояли биржевики и торговопромышленники, которые не вполне доверяли «социалисту» Вологодскому, а за спиной последнего ожесточённо нападали на Хорвата «демократы»-земцы, несмотря на то что и в демократических кругах генерал Хорват пользовался большим уважением. Так, например, амурский сепаратист Алексеевский приветствовал генерала из Благовещенска, осуждая авантюру Дербера.
23 сентября П.В. Вологодскому было сообщено «постановление Владивостокского биржевого комитета и Исполнительного Бюро промышленности и торговли, принятое единогласно». Им рекомендовалось «кабинету П.В. Вологодского, ради сохранения престижа власти и спасения родины, спешно довести переговоры с Временным Правителем до желанного конца…
Просить Временного Правителя генерала Д.Л. Хорвата твёрдо стоять на тех условиях соглашения, которые после долгого и всестороннего обсуждения были им предложены Кабинету П.В. Вологодского и оказать Временному Правителю в этом отношении всемерную поддержку».
Какие же это были условия? Генерал Хорват, принявший звание Временного Правителя, был противником коллегиальной верховной власти, но он не предполагал конкурировать с Директорией, если избрание последней состоится, он не покушался на всероссийскую власть и считал лишь полезным обосноваться на Дальнем Востоке в качестве представителя центральной власти, чтобы руководить жизнью того края, где сталкиваются хорошо знакомые ему международные интересы и существует особая экономическая жизнь, мало похожая на жизнь остальной части Азиатской России.
Назначение генерала Хорвата наместником Сибирского Правительства было первым условием соглашения. Второе условие — включение некоторых членов образованного им Делового Кабинета в состав Сибирского Правительства — не встречало особых возражений, тем более что выбор лиц и постов предоставлялся всецело усмотрению Сибирского Правительства, у которого не было никаких оснований отказываться от услуг таких опытных и знающих людей, как Востротин, Устругов, Клемм и др. Соглашение могло как будто последовать легко и быстро.
Однако отзвуки закулисной борьбы, происходившей ещё до приезда Вологодского, создали атмосферу взаимного недоверия. Бестактная заметка в какой-то газете «хорватского лагеря», что Сибирское Правительство капитулирует и принимает все условия, продиктованные Хорватом, взорвала Вологодского, и он публично заявил в земском собрании, что «никакого соглашения нет и не будет».
Но, с другой стороны, и в сибирскую печать дана была телеграмма, по-видимому, корреспондента «нашего лагеря», что генерал Хорват и его министры забегают к Вологодскому в поисках соглашения.
В конце концов, вопрос получил, однако, постановку деловую, и обе стороны сговорились. Официально было признано и подписано, что ввиду общности целей, существование