– Это я! Я – Андрюша, – услышала она взволнованный шёпот над своим ухом. – Ты сделала всё-всё, что я тебе говорил? – тем же тревожным шёпотом осведомился он.
– Всё!
– И урядник с людьми из селения здесь?
– Здесь!
Едва успела Сибирочка ответить это, как оглушительный выстрел нарушил мёртвую тишину тайги. За ним другой… третий… Кто-то побежал в чащу, кто-то, тяжело хрипя, повалился на землю. И в тот же миг прозвучал в тишине громкий голос урядника:
– Держите разбойников, ребята! Держите их!
Свет фонарей, скрытых под полушубками до настоящей минуты, разом осветил лесную чащу.
Теперь Сибирочка уже ясно видела, как десяток людей окружал Ивана Пальца и его сыновей. Последние ножами и топорами всячески отбивались от хорошо вооружённых людей. Завязалась упорная борьба. Наконец старый бродяга и его младший сын окончательно выбились из сил. Продолжал бороться и защищаться один только Зуб, потом вдруг сделал ловкий прыжок и, увернувшись с быстротою кошки, бросился в чащу.
– Держи! Держи его! – кричал не своим голосом урядник, но бродяга был уже далеко. Размахивая огромным ножом и бросая проклятия и угрозы, он бежал теперь прямо на Андрюшу и Сибирочку, притаившихся за стволом огромного дуба.
– Он увидит нас! Что нам делать?! – прошептала вне себя девочка, прижимаясь к своему новому другу и как бы ища у него защиты. Но последний уже не медлил.
Бродяга бежал прямо на них, отрезав им путь к маленькому отряду.
Он уже успел заметить притаившихся за деревом детей. На минуту он остановился. По его страшному лицу проскользнула бешеная, злая улыбка. Он понял, кто донёс на него, его отца и брата в селение, кто выдал их с головой и привёл сюда вооружённый ружьями отряд.
– Ага, так вот ты как! – крикнул он бешено на всю тайгу и бросился на Андрюшу.
Но тот ожидал, казалось, намеченного удара. Он схватил Сибирочку за руку и в несколько скачков очутился с нею в темноте за группою огромных кедров, куда уже не проникал свет фонарей.
Здесь он быстро опустился на колени.
– Садись ко мне на спину! – произнёс он, и, когда Сибирочка, не медля ни минуты, исполнила его приказание, он вскочил снова на ноги и метнулся с девочкою на спине в самую чащу тайги.
Однако бродяга Зуб не отставал в погоне за ними. В темноте слышно было его тяжёлое дыхание и хруст сухого валежника под его ногами. Он бежал почти по пятам детей… Только темнота ночи разделяла теперь их друг от друга… Сердце Андрюши колотилось в груди, как подстреленная птица… Упади он сейчас, и острый нож Зуба покончил бы с ним и с бедной, ни в чём не повинной Сибирочкой. Зная это, мальчик всё прибавлял ходу, хотя усталые ноги болели нестерпимо, а спина мучительно ныла под тяжестью непривычной ей ноши. К тому же ветви деревьев больно хлестали его по лицу. Он бился из последних сил. А страшный Зуб всё ещё не отставал от маленьких беглецов. Это чувствовала Сибирочка, свернувшаяся в комочек на спине своего друга. В голове Сибирочки гнездилась теперь только одна мысль: «Пусть бежит и спасается один Андрюша, пусть бросит меня в снег… Со мною всё равно ему невозможно спастись… Слишком тяжело ему, бедному, бежать с такою тяжёлою ношей на спине!» И, прильнув губами к уху мальчика, она зашептала ему, прерываясь на каждом слове:
– Брось меня, Андрюша… Брось… Беги один… Авось он не заметит меня… Спасайся сам, милый! Оставь меня… Я только мешаю тебе…
– Молчи! – хриплым звуком вырвалось из груди мальчика. – Вместе спасёмся или умрём! – И, напрягая последние силы, он бросился как безумный вперёд и в ту же минуту с глухим стоном вместе с Сибирочкой повалился на сугроб снега.
Глава IX. Ни хода, ни выхода
Что-то холодное коснулось лица Сибирочки, и почти одновременно она услышала чьё-то тяжёлое дыхание совсем близко от себя.
Месяц скрылся за тучу, и в окружающей темноте не видно было ничего. Сибирочка протянула руку вперёд и чуть не вскрикнула во весь голос: её пальцы коснулись неподвижного лица Андрюши, по которому струилось что-то тёплое и липкое, как клей.
Она вытянула другую руку и сильно ударилась о нечто твёрдое, как камень. Теперь девочка поняла всё. В отчаянной поспешности бега Андрюша наткнулся на дерево, выросшее посреди тропинки, и, ударившись об него головой, упал, обливаясь кровью, в сугроб, в то время как преследовавший их Зуб пробежал далее.
Ужас сковал сердце Сибирочки. Что, если умер Андрюша? Что, если он, как и дедушка, не поднимется с сугроба больше никогда и она останется одна-одинёшенька в этой страшной тайге, где бродят медведи и волки и где находится ещё более страшный враг, взбешённый и готовый расправиться с ними своим огромным ножом бродяга! Но все страхи Сибирочки, весь ужас одиночества покрывались её тоскою по Андрюше, которого она, несмотря на короткое знакомство, успела горячо полюбить.
В несчастиях люди сходятся скорее и ближе. Ей казалось, что она знает мальчика давно-давно… Она взяла его за руку. Рука осталась неподвижною в её маленькой ручонке. Мальчик был без чувств. Должно быть, он сильно поранил себе голову о ствол дерева.
Тогда Сибирочка вспомнила, как дедушка лечил её от ушиба в зимнее время. Он брал снегу и растирал им пострадавшее место. То же самое сделала со своим другом и девочка. Она схватила целые пригоршни снега и стала усердно прикладывать его к раненой голове Андрюши. Мало-помалу кровь перестала сочиться из лба, и мальчик начал проявлять кой-какие признаки жизни. С его губ сорвался первый стон, за ним другой, третий…
– Где я? Что со мною? – спросил он слабым голосом, окончательно приходя в себя.
– Андрюша, милый! Ты жив?! Жив! Слава Богу! – радостно прошептала Сибирочка, целуя и обнимая мальчика, всё ещё бессильно распростёртого на снегу.
– Жив, только у меня сильно голова болит… Но я могу двигаться дальше, – стараясь говорить бодрым голосом, произнёс он. – А где Зуб? Или его утомила погоня и он отстал от нас?
– Нет, он пробежал мимо, теперь он находится впереди нас. Нам надо идти поскорее к лесной норе, где остались люди, а то он вернётся сюда и найдёт нас, – взволнованным голосом пояснила девочка. – Но ты не можешь идти, – добавила она, опасливо вглядываясь в белеющее перед нею во мраке лицо её друга.
– О, я попытаюсь! – послышался ответ в темноте, и Андрюша сделал усилие, чтобы подняться. – Давай твою ручонку. Пойдём, держась за руки, а то мы потеряем друг друга… Видишь, какая здесь темнота, – произнёс он, с трудом поднимаясь на ноги.
Сибирочка молча протянула ему руку, ощупью нашла его пальцы, и, тесно прижавшись друг к другу, дети повернули назад и пошли по тому направлению, где, как им казалось, они оставили урядника и людей.
Глава X. В пещере под снегом
– Нет, я не могу идти больше. Голова болит всё сильнее… А здесь оставаться нельзя… Звать на помощь тоже нельзя. Зуб услышит и прибежит сюда разделаться с нами, прежде нежели подоспеют сюда люди, – с отчаянием в голосе произнёс Андрюша и, помолчав немного, прибавил уже значительно бодрее: – Вот что я придумал: мы выроем ямку в снегу, вроде звериной норки, заползём в неё и до утра отдохнём в ней хорошенько, а утром при свете увидим, где мы находимся и как нам пройти до селения, – уже совсем бодро заключил он свою речь.
И прежде нежели Сибирочка могла одобрить его план, Андрюша уже ощупью, в темноте, принялся за работу. Яму в сугробе пришлось рыть руками, за неимением лопат. Сибирочка, как умела и могла, принялась помогать своему другу. Вскоре в рыхлом снегу появилась глубокая нора, и дети могли укрыться в ней и уснуть в ожидании утра. Они так и сделали, не медля больше ни минуты. Усталость и пережитые волнения помогли им забыться, и, прижавшись друг к другу, они уснули крепким сном в своей самодельной спальне…
Миновала ночь. Наступило утро. Проснулась и ожила старая тайга. Белочка шаловливо запрыгала по ветвям огромных дубов. Какой-то пушистый зверёк высунул из дупла дерева свою острую подвижную мордочку.
Где-то прозвучал вдалеке унылый крик хищной птицы.
От этого крика первый проснулся Андрей. Он вылез из своей снежной пещерки и не без изумления оглянулся кругом. В его лице отразились испуг и тревога. Он хорошо знал местность, окружавшую лесную нору. Хорошо знал прилегавшую к жилищу лесных бродяг тайгу, знал по крайней мере вёрст на десять кругом. Но здесь он ещё не бывал ни разу. Местность казалась ему совсем незнакомой и дикой. Деревья разрослись здесь так густо кругом, что в лесу было сумрачно, как в могиле. Иногда, сплетаясь ветвями, они образовывали непроходимую стену, и только у корней их оставалось небольшое отверстие, которое можно было миновать, не иначе как только пригнувшись чуть ли не к самой земле. Невольное смущение охватило душу мальчика. Здесь, в этой непроходимой чаще, что могли поделать без крова и пищи он и вверенная его попечению самой судьбой маленькая девочка?
Андрюша подошёл к самодельной пещерке и заглянул в неё. В ней, подложив худенькую ручонку под голову, безмятежным сном сладко спала Сибирочка. Белокурые волосы, выбившись из-под платка, обрамляли её личико, белое и нежное, как фарфор.
– Бедная маленькая девочка, – прошептал Андрюша, – что ждёт тебя!.. Голодная смерть в дикой тайге. Бедная маленькая девочка! Как мне жаль тебя! – Он нагнулся к спящей и крепко поцеловал её.
Сибирочка проснулась и недоумевающе открыла свои большие синие глаза. Она с минуту не понимала ничего. Потом оглянулась кругом и сильно испугалась, увидя незнакомую местность.
– Мы заблудились! Да? – со страхом прошептала она.
Андрюша хотел ответить своей маленькой подруге, но чьи-то тяжёлые шаги, раздавшиеся в эту минуту, заставили его замереть на месте. Шаги приближались с каждой минутой, делаясь всё слышнее и слышнее…
– Это Зуб! – прошептала в тоске и страхе Сибирочка.
– Да! – беззвучно проронил мальчик и прижал девочку к себе, заслонил её собою, готовый защищать её до последней возможности своими безоружными, но сильными руками.