— Это точно!
Кузьмич вытер тряпкой стол и стал готовить постель для гостя.
Однако выспаться этой ночью Андрею не удалось. Уже за полночь в дверь громко постучали. Андрей проснулся как всегда мгновенно и подумал, что так, наверное, приходили ночью арестовывать людей в далеком тридцать седьмом году. От такого стука запросто можно получить разрыв сердца.
Кузьмич включил свет на кухне и открыл дверь. На пороге стоял Степан. Лицо его было озабочено.
— Слухай, сосед, парню твоему тикать надо, — проговорил он, задыхаясь.
Андрей вышел на свет.
— Что случилось?
— Свояк у меня в гостях был, а Нинка возьми да и скажи про тебя, что приехал, мол. Он так сразу и настрополился. Всё про тебя выведал. Вот баба чертова!
— А он кто? — спросил Андрей.
— Так мент же, — удивился Степан, — ясно дело. Они на тебя бумагу какую-то имеют. Он побоялся сразу-то сюда идти, побежал докладывать. Ну а я сразу к вам. Потому не по-людски. Уж пускай он меня казнит потом. А я — не выдам! Потому — соседи мы!
Кузьмич переводил взгляд с одного на другого, силился что-то сказать, но не находил слов.
Андрей молча развернулся и пошёл собирать свои вещи.
— Андрюша, ты куда?
— Уходить мне надо, — сказал Андрей, укладывая сумку. — Иначе всем плохо будет.
— А что случилось-то? Натворил чего?
— Долго объяснять.
— Ну, я пойду, — заторопился Степан, — баба там одна. Боится оставаться, беда с ей. — Толкнул дверь рукой и вышел, напустив в кухню морозного пара.
Андрей уже надевал куртку, поправлял шапочку, торопливо шнуровал кроссовки.
— Да куда ж ты в такой мороз? — суетился Кузьмич. — Оставайся до утра!
— Нельзя мне оставаться. Извини, что так всё вышло.
Андрей взял сумку и пошёл из дома.
На улице всё оцепенело от мороза. Жутко было уходить из тёплой избы в ледяную ночь, в неизвестность.
Первым делом Андрей открыл ворота, попробовал ногой снег — ничего, наст крепкий. Проблема была в другом — как на таком морозе завести двигатель. Он обошел машину и сел за руль. Попробовал фары, тормоз продавил — всё по науке — и повернул ключ зажигания. Маховик тяжко провернулся пару раз и встал. Ясно было, что завести движок на таком морозе не удастся — японская техника вовсе не так хороша, как многие думают. Андрей вылез наружу. Ворота стояли открытыми, за ними маячил призрак свободы, но нельзя было стронуться с места. Не идти же пешком, в самом деле?
— Кузьмич, — окликнул он старика, — а что, в бане вода горячая осталась?
— Ведра три наберется, — ответил тот и покачал с сомнением головой, — вряд ли поможет.
Андрей открыл капот и глянул внутрь. Картина предстала ошеломительная, нельзя было понять устройство двигателя — так плотно всё утрамбовано. Сам двигатель не сразу можно было разглядеть. Андрей с досадой захлопнул крышку. Тут вода не поможет. В этот момент с улицы донесся рёв. Во двор вдруг въехал трактор — что-то вроде «Беларуса», — едва не ткнулся мордой в машину и остановился. Из кабины выпрыгнул Степан.
— Щас мы ее мигом заведем, — радостно заорал он. — Тащи подкуриватель!
Андрей всё понял. Снова открыл капот, зафиксировал крышку. Степан уже тянул провода от работающего трактора. Руки его были без перчаток, он, кажется, вовсе не чувствовал обжигающего мороза.
— Садись за руль, — командовал он. — Как махну рукой, сразу жми на газ!
Андрей устроился в машин, и, дождавшись знака, провернул ключ зажигания. Двигатель начал вращаться, сначала очень тяжело, с надсадным сопротивлением, затем пошёл немного легче, ещё легче и вдруг схватился, заработал, выбрасывая из выхлопной трубы густой белый дым. Андрей чуть поддал газу, включил полный обогрев салона и стал ждать. Степан уже сматывал провода.
Через минуту трактор выехал задом со двора и пропал из вида, будто не было его. Но дело уже сделано — двигатель работал всё увереннее, ровнее. Температура его железного сердца медленно поднималась, разогревалось масло, и словно бы дрожь пробегала по корпусу. Андрей проверил карманы — все документы были при нём. Кузьмич хотел было сунуть ему сумку с продуктами, но Андрей решительно отказался. Перевёл рукоять автоматического сцепления на несколько делений, машина со страшным скрипом стронулась с места. Осторожно, словно поехал по стеклу, Андрей повернул налево и медленно покатил по пустынной улице, мимо спящих домов. До паромной переправы было километра полтора, следовало поскорее миновать этот опасный участок. Но Андрей не спешил, двигатель еще не разогрелся толком, да и дорога не располагала к быстрой езде.
Через несколько минут он съехал на лёд Иркута и, мимо заиндевевшей будки паромщика, поехал на правый берег. Мысли были ясными, отчётливыми. Дальнейшие действия не вызывали вопросов. Выбор был невелик: ехать обратно в Иркутск или в противоположную сторону — в Читу, потом в Улан-Удэ и дальше на восток. По логике, нужно было убираться подальше от города — затеряться в извивах Култукского тракта, уйти в Даурские степи, в Уссурию. Но Андрей решил ехать в Иркутск, точнее, в аэропорт. Как можно скорее улететь из Иркутска — всё равно куда. Главное, вырваться из цепких объятий местного колорита. Хоть в Красноярск, хоть в Екатеринбург, хоть в Сочи. А дальше можно и поездом двинуть, хоть бы и автостопом. Там — Европа. А здесь — Азия. Там — цивилизация, мягкий климат и множество путей во все стороны света. Здесь — убийственный мороз, дикость и всего два направления — на Восток или на Запад. Никакого Юга и Севера здесь нет. Великий Транссиб и один-единственный аэропорт, из которого Андрей должен улететь во что бы то ни стало. Это его единственный шанс.
Выбравшись на противоположный берег, Андрей резко увеличил скорость и понёсся вдоль реки по укатанной дороге. Дорога была прямая, ровная и абсолютно пустая. Слева заснеженная извилистая река, справа мелькают одинаковые одноэтажные домики, отделённые друг от друга огородами. Семь километров он проехал за четыре минуты, вылетел на небольшой взгорок и вот он — Култукский тракт. До Иркутска оставалось сорок километров. Впереди один полицейский пост — у городской черты, но вряд ли его там ждут, да ещё глухой ночью. Его ищут, скорее всего, где-нибудь в Култуке, а то и подальше. Андрей глянул на часы — половина третьего. Если всё будет в порядке, в четыре утра он будет в аэропорту.
Машина летела как на крыльях. Сколько лет он прожил в Иркутске — первый раз ехал ночью по Култукскому тракту. Тут и днём не сильно-то разгонишься — сплошные спуски-подъемы, дорога петляет как заяц, уходящий от погони. Но словно некое чутьё вело его среди ледяного мрака по заснеженной дороге — руки уверенно держат руль, глаза смотрят вперёд, а мысли унеслись куда-то вдаль. То ему кажется, что он бежит по рыхлому снегу, проваливаясь по пояс и с трудом вытаскивая ноги из снежной кутерьмы, то дерётся на татами с двухметровым силачом, то вдруг чувствует на руках тяжесть тела — Колиного тела. Андрей сильно зажмурился и потряс головой. Глубоко вздохнул и стал усиленно смотреть на дорогу. Слева замигали огни Шелехова. Прошелестел виадук над железной дорогой и — Олхинская гора. Взлетел на гору — до Иркутска было уже рукой подать. Главное, миновать пост ДПС. Был самый глухой час, когда голову неудержимо клонит набок, тело тяжелеет, а глаза закрываются сами собой — только стойкий и дисциплинированный сторож не заснет в эту пору. В полиции, Андрей это хорошо знал, с дисциплиной было неважно.
Вот последний изгиб шоссе и двухкилометровый пологий спуск, в конце которого маячила двухэтажная каменная будка с балкончиком на втором этаже. Тут обычно дежурили двое — с дубинками, с автоматами, в касках и бронежилетах. Обычно… Андрей уже видел квадратный домик со светящимися окнами на втором этаже. Рядом на штрафплощадке стояли несколько заваленных снегом машин, и никого из постовых рядом не было. Дурак разве станет морозить сопли в такую стужу. На огромной скорости Андрей пронёсся мимо горящих окон, заметил, как в жёлтом окне возникла голова в фуражке и недоверчиво проводила взглядом промчавшуюся машину (уж не померещилось ли?). Секунда — и тёмный болид скрылся из вида.
Через минуту он уже мчался по городу. Сиюшина гора, Марково, мост через Каю, Бульвар Гагарина — за каким-то чертом Андрей поехал через самый центр, хотя можно было попасть в аэропорт по объездной дороге. Но ему покуда везло — город словно вымер.
Андрей окончательно успокоился, вернулось обычное чувство уверенности. Подъехал к зданию аэропорта, остановившись у входа в главный зал. Словно опаздывая, кинулся внутрь. А там — сонное царство. Первый этаж был пуст, павильоны закрыты, огни погашены. Второй этаж в полутьме — там на широких скамьях спали пассажиры. Объёмные тюки, чемоданы, застывшие в неестественных позах тела, свистящее дыханье, дурные лица. Буфет на втором этаже работает круглосуточно. Андрей прошёл мимо полураскрытой двери, заметив за столиком двух полицейских, лениво потягивающих компот. Тоже ведь служба невесёлая, и делать нечего, и поспать нельзя. Один полицейский повернул голову, но Андрей уже миновал опасный участок. Сбежал по ступенькам на первый этаж и прямиком к кассе.
— Девушка. Алё, девушка! — Постучал костяшками по стеклу.
Показалось помятое лицо.
— Чего вам?
— Билеты есть?
— Куда?
— Ну в Питер, Москву. Мне всё равно. На любой рейс.
Девушка смотрела с неприязнью. Андрей не дал ей досмотреть такой приятный сон. Но отвечать было необходимо. Вспомнив, что она находится на рабочем месте, девушка всё же ответила.
— В шесть местного Владивостокский сядет, три семёрки, Омск, Москва.
Андрей глянул на часы — половина пятого.
— Давайте.
— Чего давать?
— Как чего? Билет на Москву.
— Паспорт, — едва шевеля губами, молвила девушка и повернулась к монитору, пальцы ее забегали по клавиатуре.
Андрей прекрасно знал, что как только фамилия его будет введена в компьютер, на экран выскочит сообщение о розыске, а ещё через минуту здесь будут люди в погонах. Поднимать шум в этом царстве сна Андрей не хотел, поэтому он приблизил лицо к окошечку и сказал проникновенным голосом: