Они прошли длинным извилистым коридором, миновали несколько дверей и вдруг оказались на улице. Дыхание перехватило от мороза, ожгло лицо — ветер с пустынного аэродрома бил прямо в лицо. Они шли по лётному полю, несколько забирая влево. Никто их не остановил, никто, кажется, их и не видел. На огромном пространстве не было ни души. Впереди, метрах в пятистах темнела громада авиалайнера. Чем ближе они подходили, тем внушительнее становился лайнер — словно высеченный из камня, недвижный и могучий, опушённый снежной бахромой. Еще не ступив на борт, Андрей почувствовал, что уже не принадлежит этой земле и что его ожидает нечто совершенно новое, такое, чего с ним никогда ещё не было. В какой-то миг перед ним словно приоткрылась завеса будущего, и здесь, среди сибирской зимы, он увидел, почувствовал нечто огромное, что ждало его там, за уральским хребтом, за бескрайней среднерусской равниной, в самом сердце России. Его ожидала борьба, огромное напряжение сил. Дрожь пробежала по его телу, но это не была дрожь слабости, а это было предчувствие своей судьбы.
Они поднялись по гулкому железному трапу и вошли в тёплый салон. Пахнуло в лицо запахом металла, курицы и еще чем-то острым и неприятным. Высокая бортпроводница в синей униформе с любопытством глянула на Андрея и отвернулась.
— Через полчаса дают взлёт, — сообщила пилоту.
— Хорошо, — буркнул тот и пошёл по темному проходу меж кресел.
Салон был пуст. Тускло горело ночное освещение, и в этом приглушенном свете всё казалось нереальным. Пилот уверенно шел вперёд, не глядя по сторонам и не оборачиваясь, Андрей едва поспевал за ним. Остановились перед железной дверью — перед ними была святая святых, кабина управления. Лётчик постучал особым образом костяшками пальцев по двери, через секунду щёлкнул замок и узкая дверь открылась наружу. Андрей шагнул через порог. Его взору открылась фантастическая картина. Огромный, весь в тумблерах и разноцветных лампочках пульт, два штурвала справа и слева, узкие окна прямо и сбоку, похожие на амбразуру. По потолку вьются провода, и страшно повернуться — как бы чего не нарушить.
— Вадим Петрович, я тут племянника с собой взял, до Москвы. Вы не против?
— Ты ничего не говорил про племянника. — В кресле первого пилота сидел крупный седой мужчина. Он обернулся и пристально посмотрел на Андрея. — Пусть летит в салоне. Тут нельзя.
— Да я знаю. Я так только, показать, — засуетился второй пилот. — Сейчас я всё устрою.
Он знаками дал понять Андрею, что надобно выйти, и первым юркнул за дверь.
— Посиди пока здесь. — Он показал на откидное сиденье в тамбуре. — Пассажиры рассядутся, пристроим тебя где-нибудь. Хорошо?
— Хорошо, — ответил Андрей, опускаясь на узкое сиденье — как раз, чтобы поместиться одному человеку.
— Вот и славно.
Пилот ушёл в кабину. Андрей остался один. Стало тихо, лишь изредка стукало и щёлкало под ногами, слабый скрежет доносился снаружи, да воздух циркулировал со слабым шипеньем где-то над головой. «Скорей бы уж взлетали», — думал Андрей.
На полу стояли бутылки с лимонадом, початые и полные. Андрей взял одну, сдернул пробку и стал пить, запрокинув голову. За этим занятием его застала стюардесса — высокая и стройная девушка лет двадцати.
— О, у нас гости! — весело воскликнула она. — Вас Николай Иванович привел?
— Так точно.
— А вы где полетите, в кабине?
— Нет, в салоне. Найдётся место для меня?
— Мест у нас полно. Вам где лучше, у окна или в проходе?
— У окна. В самом углу, чтобы потемней и никто меня не видел.
Неожиданно для себя Андрей подмигнул девушке. Та в ответ улыбнулась.
— Меня Настей зовут, — сообщила она.
— А меня Андреем.
— А по отчеству?
— Викторович.
— Вы до Москвы летите?
— До Москвы.
— У вас спецзадание? — девушка вдруг прищурилась и понизила голос. Очень ей хотелось, чтобы «спецзадание».
— Да, — кивнул Андрей. — Только никому не говорите, даже своим подругам! — Он перешёл на шепот. — Я агент ФСБ, негласно сопровождаю ваш рейс. Но это всё сугубо между нами. Вы меня понимаете?
Настя округлила глаза.
— О-о! — выдохнула. — У вас и оружие есть?
— Есть.
— О-о-о!..
Андрей подумал, что этой девушке он может сказать любой вздор, и она поверит. Пусть уж думает, что он спецагент. Так спокойнее.
— А вы в Москве что будете делать? — продолжала девушка допрос.
— У меня особое задание, очень секретное.
— А можно мне с вами поехать?
— Куда это?
— На задание!
— Нет, это очень опасно. Всякое может случиться.
— А я ни капельки не боюсь! Вот проверьте меня! Проверьте!
— Да я не сомневаюсь. Но не в этом дело.
— А в чём же?
Андрей снова оглядел девушку с ног до головы. Та стояла как на экзамене и ждала решения своей участи.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать.
— Только-то? Неужели в двадцать лет берут в стюардессы?
— Взяли, как видите. Я очень способная.
— А ты сама откуда?
— Из Владивостока.
— Москву хорошо знаешь?
— Знаю немного. Второй год летаю.
— Долго в Москве стоять будете?
— Двое суток. Потом обратно.
— Маловато. Ну да ладно. — Он поставил бутылку на пол, а сам поднялся. Девушка была одного с ним роста. Она с покорным видом стояла перед ним, ресницы её трепетали, в карих глазах светилась надежда. — Когда приземлимся, я выйду вместе с пассажирами и подожду тебя в аэровокзале у главного выхода. Хорошо?
— Да, конечно, я обязательно приду! — девушка вдруг запрыгала как ребенок и захлопала в ладоши.
Андрей не сдержал улыбки.
— Ты вот что, подыщи мне местечко где-нибудь в углу, и шибко часто ко мне не ходи во время полёта. Я буду делать вид, что сплю. Но если что опасное случится — ты меня обязательно разбуди. Только незаметно, подойди и дёрни за рукав. Поняла?
— Да-а, обязательно разбужу!
Они прошли во второй салон, в самую глубину, и Андрей удобно устроился в кресле у окна.
— Тут обычно никто не сидит, — пояснила девушка. — Последние ряды всегда пустые. Ночной рейс — народу мало.
Стюардесса ушла. Андрей откинулся на спинку и закрыл глаза. Тяжесть разлилась по всему телу, глаза закрылись сами собой, и он быстро уснул. Не слышал, как совершалась посадка, как топали по узкому проходу пассажиры, как дали тягу на двигатели, как тяжёлый лайнер мягко стронулся с места и медленно покатился по бетонным плитам, а потом, замерев на миг, вдруг рванулся вперед и побежал, побежал по взлетной полосе, мгновенно набрал скорость и, задрав нос, оторвался от земли. Всего этого Андрей не слышал. Из-под ног его уходила родная сибирская земля — земля, по которой ходить стало слишком опасно.
Часть II. Сибирский характер
В десять часов по московскому времени рейс номер семьсот семьдесят семь благополучно приземлился в «Домодедово». Пассажиры выходили из самолёта заспанные, с отёчными жёлтыми лицами, с тёмными кругами под глазами. Насилу рассвело, тяжёлые тучи висели над аэродромом. Сыро, тускло и… до странности тепло! Нулевая температура после сорокаградусного мороза воспринималась как чудо, как отпущение грехов! Вода на серых бетонных плитах отсвечивала сталью, воздух насыщен водяной пылью и странными запахами. Андрей сошёл по вибрирующим ступенькам трапа и шагнул в оранжевый автобус, уже заполненный пассажирами. Настя неосторожно помахала ему рукой из овального люка, и он в ответ кивнул с преувеличенной важностью. Автобус без приключений доехал до здания аэровокзала, пассажиры дружно высыпали из него и заторопились к зелёным стеклянным дверям аэровокзала. Андрей вместе со всеми поднялся на второй этаж и встал в сторонке у входа. Он решил подождать Настю — не хотелось разочаровывать такую славную девушку.
Та появилась через четверть часа — видно было, что торопилась. При свете дня Андрей отметил, что она очень хороша собой — лицо свежее, кожа нежная, высокий чистый лоб. Сразу было ясно: девушка не курила, не глушила водку стаканами и уж, конечно, не кололась. Черты лица правильные, глаза большие и как бы изумленные. Несколько лет — и она превратится в надменную красавицу, будет эффектно держать сигарету между указательным и безымянным пальцами и глядеть при этом устало и загадочно. А может, выйдет удачно замуж — но это вряд ли. Таким не везет на мужей. Всё больше прохиндеи попадаются.
Девушка подошла к Андрею и объявила, радостно хлопая ресницами:
— Я готова!
— К чему ты готова? — спросил Андрей среди толпы, тюков и чемоданов.
— Ко всему! — ответила та без тени улыбки.
— Ну-ну. Тогда пошли.
Поплутав по закоулкам огромного здания, они всё же выбрались наружу, остановились перевести дух на тротуаре возле беспрестанно распахивающихся стеклянных дверей. Какие-то мужики бросились к ним, стали предлагать довезти до города, бормотали про неслыханно низкие цены. Но Андрей решил ехать автобусом. За час они доедут до ближайшей остановки метро, а там видно будет — конкретного плана у него пока не было.
Возле кассы Андрей вдруг вспомнил, что у него не было денег, точнее, не было рублей. Не станешь же расплачиваться за автобусный билет стодолларовой купюрой! Он обернулся к девушке.
— У тебя есть мелочь?
— Зачем это? Я картой расплачусь. У меня есть деньги!
Два билета на автобус были куплены, и через четверть часа они уже мчались по шоссе.
Девушка сидела у окна и с любопытством пионера следила за проносящимися видами. Андрей исподволь бросал на неё испытующие взгляды. Ему чем-то нравилась эта девушка. Её непосредственность, какая-то внутренняя чистота, искренность и желание помочь; в то же время он понимал, что не должен посвящать её в свои проблемы. Он и сам не знал, что с ним будет через день, куда он пойдёт и как сложится его дальнейшая судьба. Приятно, конечно, что такое юное создание удостоило его вниманием, но ведь он должен быть умнее её, дальновиднее!
— А когда вы назад полетите? — как бы невзначай спросил он.