Андрей спрыгнул со своей полки на мягкий коврик, надел кроссовки и сходил в конец вагона, где ополоснул лицо холодной водой и побрился на скорую руку. Спутница его в мутном свете питерского рассвета выглядела неважно. Она, быть может, и раскаивалась в своём поступке. А может, просто не выспалась. Скрывать свои чувства человек научается лишь в зрелые годы, да и не всем это удаётся.
С тяжёлым чувством сходил Андрей со ступенек вагона на перрон Московского вокзала в Питере. В этот миг он понял, что все свои проблемы он привёз с собой, они никуда не делись. Оказывается, недостаточно уехать из дома, чтобы избавиться от неурядиц, козней и происков недругов. Легче содрать с себя кожу, чем убежать от своих проблем. Это потому, что все наши беды и несчастья имеют источник в глубине нашего естества. И если ты недоволен жизнью, то прежде всего обрати взгляд на самого себя. Хлещи себя плетью и раздирай собственную плоть острыми ногтями, пока вместе с кровью не изойдёт из тебя скверна. Глубоко задумавшись, не замечая ничего вокруг, Андрей шёл по заметённому снегом перрону. Зачем он приехал сюда? Чтобы добить Меченого? Но нужно ли это теперь? С другой стороны, если этого не сделать, то Меченый сам разыщет Андрея. Уж он-то не станет сомневаться. Ему не приснится странный сон и он не будет мучаться неразрешимыми вопросами. Он отдаст команду своим подручным, и грязную работу сделают за него другие — коренастые парни с замороженными глазами, менты с проданной совестью, или обыкновенные дураки, ни черта не понимающие в этой жизни. Нет, Меченый должен умереть. Должны исчезнуть все, кто с ним заодно. Сколько их? Неизвестно. Несколько человек или несколько десятков? А может, несколько сотен? Убивать, убивать, убивать… Андрей умел это делать. Пресловутая мораль его не сдерживала — по крайней мере, та мораль, которую лелеял в своей душе обыватель. Ох уж этот обыватель! Одной рукой крестится, а другой лезет в карман к ближнему. Твердит о гуманности, а сам готов оторвать голову соседу за кусок бесплодной земли. Умиляется жертвенности Иисуса, а сам жалеет отдать копейку бездомному ребёнку. Строит из себя добрячка и тут же неприкрыто радуется неудачам ближнего; и всю жизнь завидует — завидует чёрной завистью успехам соседа, коллеги, приятеля, дальнего родственника, с которым видится раз в пять лет. К чёрту обывателя!
Андрей внезапно остановился. Девушка семенила чуть сзади и упёрлась ему в спину. Андрей резко обернулся.
— Так ты что, в самом деле со мной хочешь пойти? — бросил отрывисто.
— Да, я с вами, — тихо промолвила девушка, опуская взгляд.
— Но тебе завтра нужно быть в Москве!
Девушка хитро улыбнулась, как бы говоря: до завтра ещё далеко.
— Ты хоть знаешь, куда я еду?
— Нет. А куда?
Девушка, подняв брови, смотрела на него. Мимо шли пассажиры — все заспанные, уставшие, с пепельными лицами. Тащили тяжёлые чемоданы и пузатые сумки, кто-то вёз на тележке раздувшиеся баулы и мешки. И каждый был сам по себе. Никому ни до кого нет никакого дела. Тем и замечателен большой город, что никому до тебя нет никакого дела. Это не провинция, где чихнуть нельзя без того, чтобы на тебя не оглянулись.
— Значит так, — проговорил Андрей. — Я еду на Васильевский. Там есть небольшая гостиница на Девятой линии, когда-то я в ней останавливался. Брошу вещи и пойду по своим делам. Ясно?
— Да.
Андрей нетерпеливо потряс головой.
— Послушай, у меня очень серьёзное дело! Не до тебя мне. Поняла?
— Пожалуйста, не гоните меня.
Андрей несколько секунд смотрел на девушку, не зная, на что решиться. Потом достал из кармана деньги и протянул девушке.
Та отстранилась.
— Зачем это?
— Иди в кассу и купи себе обратный билет на Москву. Вечером уедешь. Иначе я тебя не возьму с собой.
Девушка обиженно отвернулась.
— Завтра ты должна быть на своём самолёте! Или ты хочешь, чтобы тебя уволили с работы? Ведь из-за тебя и меня станут искать!
Девушка подумала секунду, потом протянула руку и взяла деньги.
— Хорошо, я уеду, раз вы так хотите.
— Вот и славно. Иди за билетом. Я тебя здесь подожду.
Девушка с видимой неохотой пошла вдоль состава к темнеющей громаде вокзала. Андрей сунул руки в карманы куртки и погрузился в размышления. Прежде всего он должен найти себе жильё — удобное и надёжное. Гостиница на Васильевском острове годилась лишь на первое время. Там нужно предъявлять паспорт, да и на знакомых можно нарваться. Лучше всего снять частную квартиру. Если хозяину немного приплатить, то он и паспорт на спросит.
Девушка вернулась скорей, чем он ожидал, в руке её был зажат сиреневый билет.
— Вот, купила, — радостно сообщила.
— Молодец, — похвалил Андрей. — Во сколько поезд отходит?
— Без пяти двенадцать, как и в Москве.
— Смотри не опоздай, — сказал Андрей и поднял с перрона сумку. — Ну пошли, а то холодно стоять.
Они выбрались на привокзальную площадь — молодой подтянутый мужчина и высокая стройная девушка. Их можно было принять за молодожёнов, приехавших в северную столицу провести медовый месяц. И никому было невдомёк, что уже вечером они расстанутся. Никто не мог заподозрить в спокойном неторопливом мужчине хладнокровного убийцу, настоящую машину смерти.
Такси брать не стали — незачем было привлекать к себе внимание. Быстрым шагом прошли мимо заиндевевших машин, пересекли огромную площадь и спустились в метро. До «Василеостровской» ехать было всего ничего — три остановки.
В подземке всё было так же, как и десять, и двадцать лет назад. Те же зелёные вагоны с кожаными сиденьями, залитые призрачным светом необъятные подземные станции, отделанные мрамором и бронзой, и всё тот же странный воздух с запахом металла и резины, и пассажиры те же — флегматичные, сонные с утра, ничем не интересующиеся кроме газетных статей и бульварных романов. Андрея удивляла эта апатия, их отстранённость от реальной жизни. Вместо того, чтобы решать свои проблемы, все эти люди искали утешения в чужих бедах и вселенских катастрофах. Теракты во Франции, война на Ближнем Востоке, заложники в Сирии, президентская гонка в США, противостояние на Украине — всё это страшно интересно, всё задевает за живое. А думать о том, что у тебя маленькая зарплата и тебе не на что купить диван в крошечную квартиру, что твой начальник подлец, соседи пьяницы, а сам ты неудачник — об этом думать совсем неинтересно. Да и о чём тут думать? Тут действовать надо. Всё решается в борьбе, но не в созерцании борьбы, не в оценках перспектив и последствий тех или иных шагов. Ничего не изменилось в России за последнюю четверть века. Человек меняется страшно медленно, а корень проблемы именно в человеке. Чтобы человек переменился, нужен огромный жареный петух, чтобы клевал не переставая.
— Василеостровская! — донеслось из динамиков. Спохватившись, Андрей поднял с пола сумку и направился к выходу. Девушка решительно шагнула вслед за ним.
Потом они долго ехали на эскалаторе, затем был неудобный турникет, всеобщая толкотня, пара тяжёлых стеклянных дверей, и вдруг они оказались на Васильевском острове! Андрей сделал несколько шагов по каменным ступенькам и остановился. Серое небо, серый снег, дома и лица, машины, деревья, киоски — всё донельзя серое, скучное, невыразительное. «Бог ты мой! — воскликнул он про себя. — Да разве можно было строить здесь город? Зачем Пётр сюда полез? Зачем потащил за собой множество людей, которые сгинули в окрестных болотах?»
Пока он так размышлял, его неделикатно толкнули в спину, раздался насмешливый голос:
— Ты чё, в натуре, уснул? Дай людям пройти, это тебе не деревня! Шевели ластами!
Андрей оглянулся на говорившего. Это было что-то новое — чтобы в интеллигентном Питере и вдруг такое обращение! Перед ним стоял, ухмыляясь, дюжий парень. Морда круглая, глаза навыкате, а лоб узенький, как у обезьяны. Неподалёку переминались с ноги на ногу ещё двое, чего-то выжидали.
— Мотай отсюда, пока я тебя по полу не размазал, — беззлобно проговорил Андрей и переложил сумку в левую руку. Он уже знал, что последует дальше.
Лицо у парня вытянулась.
— Не понял, — протянул он. — Тебе что, зубы жмут? — Правой рукой он попытался схватить Андрея за ворот, но Андрей неожиданно сделал шаг ему навстречу, схватил сверху парня за кисть и резко вывернул её вправо, отступив на шаг и потянув парня на себя. Тот согнулся в три погибели и захрипел. Довершая дело, Андрей врезал ему снизу ногой в живот. Бил от души, чтобы сразу решить все вопросы.
Парень с утробным рыком подпрыгнул на месте и тут же и упал лицом вниз, свернулся калачиком и замычал сквозь плотно сомкнутые челюсти.
Прохожие шарахнулись от места схватки, но Андрею было наплевать. Он уже знал: прохожие никогда не вмешиваются в подобные конфликты. Им никогда ни до чего нет дела. Даже если у них на глазах будут убивать человека — они пальцем не пошевелят. Но зато Андрей видел боковым зрением двух парней, бросившихся на помощь товарищу. Впрочем, они уже ничем не могли ему помочь. Тот лежал на грязном полу и силился сделать такой простой и такой естественный вдох. Но вобрать в себя воздух никак не удавалось. Лицо налилось кровью, глаза страшно выпучились. Так больно его ещё никто не бил.
Когда сообщники, наконец, приблизились к Андрею, он не стал угадывать их намерения. Шагнул к ближайшему парню и всей массой толкнул его ногой в грудь. Тот смешно взмахнул руками и довольно ловко побежал спиной назад и врезался в толпу, увлекая за собой сразу несколько зазевавшихся прохожих. Второго Андрей ударил левой ногой в прыжке с разворота — классический «маваши-гери».
Андрей сделал успокаивающий знак девушке, всё это время стоявшей сзади с расширенными от ужаса глазами, а сам двинулся к первому парню. Тот уже поднимался с пола и лез за пазуху, где у него был спрятан какой-то сюрприз. Пока он всё это делал и соображал, Андрей схватил его правой рукой за волосы и, зайдя сзади, взял шею на замок. Резко и сильно сдавил шею руками с двух сторон и уж после этого толкнул от себя. Парень кулём повалился на пол. Убивать Андрей его не хотел, но проучить этого типа следовало.