— Ой что сёдни бы-ыло! — воскликнула она вместо приветствия и покачала головой.
Андрей повесил куртку на крючок, сложил свёртки на обувную полку и лишь тогда отозвался:
— А что такое?
— Да как же, полиция ко мне приходила!
Андрей непроизвольно напрягся, но в следующую секунду расслабился. Полицейских в непосредственной близости пока не наблюдалось.
— Что им надо было от вас? — спросил, проходя в комнату.
— Ой, и не спрашивай! — махнула хозяйка рукой и отвернулась, словно бы смутившись.
Андрея такая манера озадачила, но он не подал вида. Он знал эту манеру пожилых людей набивать себе цену и жеманиться. Но не было никакого желания разгадывать эти психологические ребусы. Андрей неторопливо наполнил алюминиевый чайник водой из-под крана и поставил его на конфорку. Достал из холодильника пакет с молоком, масло, хлеб в целлофановом пакете…
Хозяйка, видя такое дело, вдруг заголосила:
— Ой, мамоньки мои, уж не знаю, что и делать теперь!
— Да что случилось-то? — обернулся Андрей.
Хозяйка вдруг сморщилась и захныкала, лицо её стало жалобным.
— Дык что, оболтуса моего разыскивают. Опять натворил что-то, паразит. Сколько можно-то терпеть это наказание!
Андрей налил полный стакан молока из пакета и залпом выпил. Вытер губы рукавом и посмотрел на хозяйку.
— Он что у вас, судимый?
— Ась?
— Я спрашиваю, сын сидел в тюрьме?
— Избави бог! Что ты? Этого ещё не хватало! — хозяйка даже перестала хныкать. — Типун тебе на язык.
— Чего ж вы боитесь?
Несколько секунд она смотрела на Андрея не мигая, потом лицо её словно бы оплыло, стало приобретать плаксивые очертания. Голова склонилась набок, глазки заблестели…
— Ми-илай! На подозрении он у меня. Сказали, нюхает там чегой-то. Только я не верю. Он чрез это дело семью потерял. А такая хорошая жена у него была, Верочка. Не вынесла, сбежала. В Чите он с ей жил. А год назад приехал обратно, без жены, без денег. Живёт теперь бобылём, квартиру снял в Первомайском. А чем занимается, я и сама не знаю. Ходит куда-то по ночам, а то лежит весь день на кровати, смотрит в потолок…
Андрей взял с полки фарфоровый заварничек и плеснул в него кипятку из чайника, сполоснул и вылил в раковину. Раскупорил целлофановый пакет чая и щедро сыпанул в чайничек. Хозяйка внимательно следила за его манипуляциями, ожидая, что он теперь скажет. Но Андрей ничего не говорил. Всё ему стало ясно. Кроме, пожалуй, одного.
— А что полицейские сказали? — спросил он, заливая чайничек булькающим кипятком.
— Так чё, Вовку мово искали.
— А он что, пропал?
— Кто?
— Ну Вовка ваш!
— Да нет, никуда он не пропадал.
— Так чего же они ищут его? — Андрей накрыл заварник чистой салфеткой и присел на табуретку, впервые за весь вечер прямо посмотрел на расстроенную женщину.
— Да бес их знает, чего к парню привязались. Прямо житья не дают!
Андрей посмотрел на запотевшее стекло, где блазнились туманные пятна и отблески. Чёрный вечер стоял за окном, ночь накрыла город тёмным пологом. Не вовремя хозяйка приехала. Некстати. Сейчас бы лечь на диван, руки за голову, взгляд в потолок — и думать в тишине — пока не уснёшь — тихо и незаметно. Вместо этого приходилось поддерживать этот никчемный разговор.
— Может, они бумажку какую оставили? — спросил Андрей без всякого интереса.
— Оставили! — обрадовалась старуха. — Я ж тебе о том и толкую — не дают парню жить, хоть ты тресни. Мотают его туда-сюда. Сколько ж можно?
— Давайте мне бумагу, я посмотрю, чего там написано, — сказал Андрей.
Женщина вытащила из кармана мятый лоскут и протянула Андрею, глядя на него со страхом и затаённой надеждой. Андрей развернул… Это была обычная повестка, вызов к следователю. Дата, подпись… Андрей присмотрелся — так и есть. Давний его знакомец — Баранов! Тот самый, что сплавил его в Ленинский изолятор. Так-так-так!.. Андрей с любопытством посмотрел на женщину.
— Так вашего сына Баранов ведёт?
— Куда ведёт? — опешила та.
— Дело расследует!
— Да что ты! Нет никакого дела.
Андрей призадумался.
— Давайте мы так поступим. Вы мне оставьте эту бумажку. Я схожу к следователю и всё выясню. Хорошо?
— Ой, боюсь я чего-то! Как бы худо не было.
— Ничего не бойтесь. Хуже не будет, — сказал Андрей убеждённо. — Знаю я этого Баранова, встречались как-то.
— Да что ты! — всплеснула старуха руками. — И как ты думаешь, не засудят мово Вовку?..
В таком духе разговор продолжался ещё несколько минут, пока, наконец, бедная женщина не собралась и не уехала обратно к сыну. Андрей положил на стол повестку и долго всматривался в неё, словно хотел прозреть некую истину. Стандартный бланк вызова на допрос. И адрес указан: улица Литвинова, дом номер три, кабинет пятьсот первый. Дата и время обозначены: 05.04.2020, 14–00. Вызывается на допрос Науменко Владимир Иванович, 1985 года рождения, проживающий по адресу такому-то. Науменко, Науменко… Почему бы Андрею не стать на время этим Науменко? Прийти по вызову, встретиться с глазу на глаз с Барановым. Это было бы забавно! А ещё полезно и поучительно — в первую очередь для Баранова. Не исключено, конечно, что настроение у следователя после этой встречи ухудшится, но это уж как получится. Но как выдать себя за Науменко? На входе в областное УВД дежурит наряд полиции, паспорта проверяют, в глаза засматривают. На мякине этих ребят не проведёшь. Если только сказать, что паспорт сдан в паспортный стол, а ещё лучше — утерян?.. А что, это идея! Может и сработать. Андрей ещё раздумывал какое-то время, но больше ничего не мог сообразить, а потому лёг спать, рассудив, что утро вечера мудренее.
На следующий день, в ясную солнечную погоду, он подходил к огромному серому зданию, расположенному в центре города. Тяжёлый мрачный параллелепипед вдавился в землю, от него веяло холодом и жутью. В тридцатые годы прямо в нём, в глухих подвалах, расстреливали ни в чём не повинных людей. В застойные годы сюда привозили людей на допросы, на очные ставки и следственные эксперименты. Те, кто постарше, до сих пор обходят этот дом стороной. Не испытал особой радости и Андрей, приближаясь к массивным деревянным дверям с толстыми металлическими ручками. Ни один человек, входящий в это здание, не мог быть уверенным в том, что выйдет из него по своей воле. Неудивительно поэтому, что все входящие, не исключая самих сотрудников, выглядели мрачными и сердитыми, а выходящие улыбались и едва заметно подпрыгивали на ходу.
Сдвинув брови к переносице, вошёл в это мрачное здание Андрей Глотов. Держа в правой руке смятую повестку, шагнул к окошечку дежурного.
— Мне тут повестка на дом пришла, гляньте, пожалуйста. — И он протянул полицейскому листок. Тот пробежал его глазами и бросил отрывисто:
— Паспорт!
Андрей тупо молчал. Полицейский поднял голову, посмотрел строго.
— Паспорт давай!
— Нету паспорта.
— Как это нету? А чего шёл?
— Украли паспорт! Вытащили из кармана, когда в маршрутке ехал.
Полицейский скривился. Посетитель ему не нравился.
— Я могу и уйти, — спокойно сказал Андрей. — Меня Баранов вызывает.
— Баранов? — живо повторил полицейский и потянулся к телефону. — Алё, Юрий Николаевич? Это дежурный вам звонит. Тут явился некий Науменко, говорит, что к вам… Так… Да… Слушаю… Только он это самое, без паспорта, говорит, что украли… Ну хорошо… Угу… Есть! — И положил трубку обратно на рычаги.
— Есть с собой какой-нибудь документ? — спросил без всякой надежды.
Андрей демонстративно пошарил по карманам, вынул несколько сторублёвых банкнот, вытряхнул мусор на мраморный пол и тогда только ответил:
— Нету!
Полицейский с досадой покачал головой.
— И о чём люди думают? Тут же ясно написано: иметь при себе паспорт или удостоверение личности! Ведь написано же?
— Ну да, написано, — подтвердил Андрей.
— А почему идёте как попало?
— Виноват. Больше этого не повторится.
После столь душевных слов полицейскому ничего не оставалось, кроме как выписать Андрею пропуск в пятьсот первый кабинет. Он за две секунды заполнил маленький прямоугольный листик с синей печатью и протянул в окошко.
— Проходи. Пятый этаж, по коридору налево. — Снял телефон внутренней связи и громко произнёс: — Лёха, тут сейчас Науменко мимо тебя пойдёт. Без документов он. Ты уж пропусти. Он к Баранову по повестке…
Дежурный вдруг закрылся ладонью и, склонив голову, перешёл на шёпот. Последних слов Андрей не расслышал. Да и не очень-то хотел. Он уже понял, что выйти отсюда ему будет очень непросто. Тут одно из двух: или он скрутит Баранова в бараний рог, или Баранов покажет ему, где раки зимуют. Такая ему рисовалась перспектива на ближайшие полчаса времени. И вернуться было уже нельзя: пресловутую точку невозврата Андрей миновал. Он уже подходил к заветной вертушке и протягивал дежурному пропуск. Совсем ещё молодой паренёк покосился на него, словно стараясь прочесть мысли. Но лицо посетителя оставалось непроницаемым. Паренёк сделал отметку на пропуске и чуть заметно кивнул: проходите. Андрей также едва заметно кивнул: дескать, понял.
— Знаете, куда идти? — послышалось сзади.
— Знаю. Пятый этаж, налево по коридору…
Андрей уже поднимался по лестнице. И так странно было у него на душе! Вот он идёт по главному полицейскому зданию, и никто не догадывается, что у него на уме. Он и сам толком не знает, зачем ввязался в эту авантюру. Однако идёт с серьёзным видом, неспешно поднимается по мраморным ступенькам, будто его ожидают на научном симпозиуме. Вот уже и третий этаж остался позади. Надо было на что-то решаться. А лестницы широкие, медные перила так и блестят, ступеньки отполированы миллионами подошв давно уже умерших людей. А перила низковаты. Через такие перила удобно сигать с высоты вниз, на каменный пол, как это сделал однажды гражданин Савинков. Правда, это было в другом месте и очень и очень давно…
Андрей наконец поднялся на последний пятый этаж и пошёл по красной ковровой дорожке. Поплыли сбоку номера: 510, 509, 510, 509, 508… Ещё несколько метров, и он постучал костяшками пальцев в дверь, покрытую чем-то вроде дерматина.