– Видимо, к счастью, – пробормотал мой гость. – Реанимация, полагаю, не поможет? Простите, глупый вопрос. Сочувствую. Но вы не расстраивайтесь, отбросьте печальные мысли. Проветрите помещение и начните все заново – уверен, у вас получится. Побольше позитива, Ольга Михайловна. Или миссис Роджерс, если вам так привычнее. И маленькая порция позитива перед уходом. Насчет Пенсильвания-авеню и Форт-Мид. Обе организации – и ФБР, и АНБ – в курсе шпионов, проживающих в Плезанс-Крик. И те и другие хотят вас поймать и при этом оставить смежников с носом. В этом мире правит бал жесткая конкуренция. Делиться информацией друг с другом они не будут, а вот вставлять конкурентам палки в колеса – с удовольствием. И те и эти будут допускать ошибки, пытаясь переплюнуть соперников. Как воспользоваться данным обстоятельством, решайте сами. До новых встреч, коллега.
Никки подхватил полегчавший мешок и поспешил на улицу. Он тащил свою ношу по дорожке, отдуваясь и цепляясь за кусты. «Молодец, – подумала я. – Заподозрить такого в чем-то криминальном – нужны особые мозги».
Машина удалялась, выстреливая дым из выхлопной трубы. Для вида Никки притормозил напротив семейства Кабрера, высунулся из машины. Джесси, разгуливающая по саду практически без одежды, в ужасе замахала руками: нет, только не это, проезжайте! Никки сокрушенно вздохнул и отправился восвояси.
Мне всегда было жалко этих несчастных людей (не Никки, конечно). В жару и в холод, вдали от дома, сгибаясь под тяжестью товаров, которые надо как-то продать… Других источников существования у них нет, вот и вынуждены крутиться, колесить из штата в штат. Жизнь учит: у них прекрасно подвешен язык, врут, как дышат, давят на больные струны…
Из дома Мэгги Робсон не доносилось ни звука. Очевидно, соседка гадала: зачем ей все эти вещи?
Второй пирог получился лучше первого, благо я набрала достаточно ингредиентов. Но запах гари в доме остался, не изгонялся никаким сквозняком.
Через два часа в нашем квартале началось нездоровое движение. У дома Клариссы Старк остановился серый фургон, вышли двое, вступили в переговоры с хозяйкой, после чего отправились в дом. К Мэгги Робсон нагрянул смутно знакомый черный «Плимут», появились мужчины в черном. Действительно в черном! Как минимум двое из них носили солнцезащитные очки. Они стояли на крыльце, физиономия соседки вытягивалась от изумления. Чем не претендентка на высокое звание русского шпиона? Ну, все, – я задернула штору, – держитесь, гражданка Метелина, в девичестве Некрасова. Больше я к окнам не подходила.
Через полчаса в дверь решительно позвонили. Хлебом-солью дорогих гостей я, конечно, не встречала, но надела кухонный фартук. И пахло из кухни соблазнительно. На крыльце стояли трое – европеоиды, в костюмах, с модельными стрижками. Непроницаемые лица прятались под темными очками. Впрочем, старший был без очков. Ничего такой – спортивный, в чем-то даже интересный.
– Миссис Роджерс? – учтиво осведомился субъект. Я подтвердила осторожным ковком.
– Агентство национальной безопасности, мэм, оперативное подразделение. Меня зовут Стив Кэмпбелл.
– О, божечки… – прошептала я. – Что-то случилось?
– Ничего серьезного, мы обходим все дома в этом районе, проводится комплекс мероприятий. Вы позволите осмотреть ваш дом и участок? – сотрудник АНБ предъявил служебное удостоверение.
– Ну, даже не знаю, – засомневалась я. – Это так неожиданно… Вы должны, наверное, иметь ордер, или как там у вас называется…
– Совсем необязательно, мэм, – сухо улыбнулся Кэмпбелл. – У агентства широкие полномочия. И, боюсь, ваше мнение по данному поводу не играет роли. В жалобах не вижу смысла. Есть бумага, подписанная окружным прокурором, позволяющая нашим сотрудникам заходить в любой дом. Ознакомьтесь, если хотите. – Кэмпбелл развернул белый лист с машинописным текстом и кучей печатей.
Я даже читать не стала, все равно войдут. Пробормотала, что гостей я не ждала, поэтому в доме погром, и удалилась в кухонную зону. Суровые мужчины вторглись в мои владения, стали осматриваться, заглядывать в комнаты. Глухо зарычал Чакки – но так, для блезира. Я шикнула на него, машинально отметив: на Никки он не лаял. Словно чувствовал, кто тут свой, а кто чужой.
– Собака не кусается? – на всякий случай спросил Кэмпбелл.
– Не знаю, – пожала я плечами. – Это вы у нее спросите. До вашего прихода еще никого не укусила.
– Так. – Кэмпбелл нахмурился. – Удалите пса, пусть посидит на улице.
Я выставила Чакки во двор, заперлась. Мой верный друг тут же стал скулить и корябать косяк. Кэмпбелл принюхивался.
– У вас что-то подгорело?
«Вера в демократию подгорела», – подумала я.
– Не обращайте внимания, сэр. Небольшие кулинарные эксперименты. Я могу поинтересоваться, что вы ищете?
Поинтересоваться я могла. Но ответа все равно бы не дождалась. Мужчины с полномочиями рыскали по моему дому, открывали шкафы, двигали мебель. Это было противно. Словно под юбку заглядывали. Впрочем, беспорядка они не наводили, проводили поверхностный осмотр, видимо, искали что-то крупное. Я даже догадывалась, что. Один из них, приставив к стене стул, стал осматривать содержимое антресолей. Я посочувствовала бедняге – в темных очках, в темной нише искать то, чего там нет.
– Будьте осторожны, – предупредила я. – У этого стула недавно отваливалась ножка, я пыталась ее прибить, не знаю, что получилось. Мистер Кэмпбелл, если ваш коллега упадет, у меня не будет неприятностей?
У них совершенно отсутствовало чувство юмора. Человек в черном застыл – словно вспомнил что-то важное. Подошел второй, схватился за спинку стула. Первый аккуратно спустился на пол.
– Пирог хотите? – спросила я. – Недавно испекла. С яблоками, сливами и вишней. Очень вкусно.
– Спасибо, мэм, – сухо отозвался Кэмпбелл. – Мы не голодны. Оставьте пирог себе.
Он хотел еще что-то добавить – видимо, о том, что мне надо поправиться, но чувство такта не позволило. Тем не менее я избавила от фольги свое кулинарное произведение, отрезала кусок и положила на блюдечко.
– Возьмите, – протянула я угощение. – Прошу вас, сэр, не подумайте, будто я хочу вас подкупить. Пока был жив муж, я постоянно ему готовила – пироги, пудинги, пекла домашнюю пиццу. Он просто обожал мой пирог по-английски. Несколько месяцев назад мой муж скончался, и для кого теперь готовить? Покупаю полуфабрикаты, посещаю заведения фаст-фуда. А сегодня вдруг что-то нашло, решила вспомнить… Попробуйте, сэр, я и вашим коллегам отрежу.
Кэмпбелл поколебался, осторожно взял блюдечко, понюхал, словно я ему дихлофос подсыпала. Запах отвращения не вызвал.
– Весьма сочувствую, мэм, вашей утрате… – Он отщипнул кусочек, попробовал. В течение последующей минуты он уничтожил все, и я от души ему посочувствовала – что же их, бедняг, голодом морят?
– Благодарю, мэм, очень вкусно. – Смущенный агент поставил блюдечко на стол, покосился на лестницу, за которой возились его подчиненные, и, видимо, решил, что перебьются.
– Добавку, мистер Кэмпбелл? – встрепенулась я. – Очень рада, что вам понравилось мое кулинарное творчество.
– Спасибо, мэм. – Сотрудник помялся. – Может быть, позднее… Когда, говорите, скончался ваш муж?
– Пять месяцев назад, он попал под машину…
– Еще раз соболезную, мэм. Простите за вопрос: вы хорошо с ним ладили?
Видимо, я неважно выглядела. Намекал, не поколачивал ли меня мой законный супруг? Это было бы забавно. Впрочем, Америка – страна разноплановая, так называемые буллинг и абьюз – явления распространенные. На физическое насилие в семье нередко закрывают глаза. Я просто повернута на этих «тупых» законах! Совершенно нормально избивать жену на ступеньках здания суда – если успеете это сделать до восьми вечера. Так что успевайте, дорогие мужчины.
– Разумеется, мистер Кэмпбелл, мы много лет жили душа в душу, и я до сих пор не могу оправиться, везде его вижу…
Особенно в подвале, когда одна вытаскиваю эту чертову рацию! Быстрее бы уж ученые головы придумали что-нибудь компактное. Я сделала все возможное, чтобы Кэмпбелл засомневался в моих словах. Он смотрел на меня очень пристально, – а в это время его сотрудники прочесывали участок и переругивались с Чакки. Вернулись в дом, успев захлопнуть дверь перед самым носом собаки.
– Гараж откройте, мэм, – попросил Кэмпбелл.
Я не стала артачиться, открыла. Агенты осмотрели помещение, походили из угла в угол, задумчиво уставились на крышку люка.
– Что там? – спросил Кэмпбелл. – Не возражаете, мэм?
Я пожала плечами. Попробовал бы им кто-нибудь возразить. Снова начнут охоту на ведьм и коммунистов… Мужчины по одному спустились в подвал, я за ними. Включили свет. Увиденное произвело впечатление. Подвал был просторный, в нем можно было жить.
– Здесь находилась мастерская моего мужа, – объяснила я. – Он любил все делать своими руками: собирал приемники, что-то вытачивал, ремонтировал садовые инструменты, починил сломавшуюся газонокосилку. Когда ему требовалось побыть одному, он сидел здесь. Ну, вы понимаете, у всех мужчин случаются моменты, когда они хотят побыть в одиночестве…
Мои слова им ни о чем не говорили. Мужчины переглянулись, приступили к работе. Я сидела на стуле и смотрела, как они отрабатывают свою зарплату. Это было забавно, но лучше бы они занялись чем-нибудь созидательным. Агенты осмотрели верстаки, перебрали содержимое железных ящиков, простучали пол и стены. Затем переставили несколько пустых коробок и забрались в старинный, окованный сундук. Всегда подозревала, что это ценный антиквариат, но так и не собралась вызвать оценщика.
Какое-то время агенты ковырялись в сундуке, внезапно оживились, извлекли со дна громоздкое устройство, завернутое в покрывало. Вдвоем перетащили эту штуку на пол, развернули. Кэмпбелл выразительно глянул в мою сторону. Я и ухом не повела. Это была приемопередающая радиостанция – на транзисторах, с аккумуляторами, обтянутая кожей. Мужчины присели на корточки, стали разглядывать загадочную находку.