Новогодняя фантазия
Новогодний номер журнала «Сибирские записки» удивил читателей рассказом «Экспресс», в подзаголовке которого значилось: «Сибирская фантазия».
Журнал выходил в губернском городе Красноярске.
Начинался последний предреволюционный год. С фронтов приходили плохие вести. Жизнь становилась все труднее, люди жаловались на дороговизну. Морозным утром у керосиновых лавок вытягивались длинные очереди.
Та Сибирь, о которой рассказывал автор «Экспресса», почти ничем не походила на привычную, знакомую, занесенную зимними снегами. Нарисованные им картины казались красноярцам почти столь же невероятными, как полет героев Жюля Верна к Луне или высадка уэллсовских марсиан на Хорселлской пустоши.
Какой-то неведомый экспресс «Панорама» мчался через Сибирь к Берингову проливу. И сколько чудес видели пассажиры! Вокруг простирались залитые солнцем поля с работающими стальными чудовищами-машинами. Не звон кандалов, а заводские гудки звучали над Сибирью. И всюду селения, города — и какие! Вот, например:
«Сталь-город» — главный форт сибирской индустрии. Вечереет, и он встречает экспресс миллионом огней, то красных, что рвутся из окон тяжелой металлургии, то снежно-белых, как день, ровно идущих от механических заводов".
Но откуда появился этот чудо-город? Оказывается, необыкновенные превращения автор сулил… уездному Новониколаевску, первые деревянные домишки которого не так давно появились там, где Великий сибирский путь пересекает Обь.
А что ожидает в будущем Красноярск?
Тут автора и вовсе занесло.
"Красноярск!
Это мозг Сибири.
Только что закончен постройкой центральный сибирский музей, ставший целым ученым городом, Университет стоит рядом с музеем…"
Рядом с музеем в 1916 году была базарная площадь, куда из окрестных сел съезжались крестьяне, торговавшие сеном, дровами, овсом, изделиями из бересты.
Автора "Экспресса" читатели на страницах журнала прежде не встречали. Какой-то Дозоров. В городе, где, кажется, все знали друг друга, не было писучего человека с такой фамилией. Скорее всего — псевдоним.
И верно — много лет спустя открылось: в своем фантастическом "Сталь-городе" будущее Новониколаевска-Новосибирска увидел революционер, пролетарский поэт Алексей Гастев. Он отвел Красноярску роль интеллектуального центра, родины смелых научных идей и открытий. Он проложил железную дорогу к Якутии, построил в сибирских городах подземные вокзалы с движущимися тротуарами, использовал тепловую энергию вулканов Камчатки…
Многое в технике будущего поэт предугадал. Многое оказалось иным. Но дело, конечно же, не в дотошной, мелочной инвентаризации: тут попал в самую точку, тут ошибся, ведь на самом деле университет в Красноярске вовсе не рядом с музеем.
Важно главное: рассказ одушевлен верой в великое будущее нашего Востока. Из дальней дали предреволюционного шестнадцатого года автор "Экспресса" увидел огромные возможности Сибири, в том числе и Сибири научной, сегодня признанной во всем мире.
Большая наука Сибири? Ну, тут адрес известен: Новосибирск, Академгородок. Поразительный взлет за четверть века от поставленного на лесной просеке дома, куда переехал из Москвы вместе с чадами и домочадцами академик Михаил Алексеевич Лаврентьев, до научного центра мирового класса. Десятки тысяч жителей, институты, где представлены практически все основные направления современной научной мысли.
Академику Гурию Ивановичу Марчуку, длительное время возглавлявшему Сибирское отделение Академии наук СССР, принадлежит образное определение:
— Когда корабль сибирской науки отправлялся в свое большое плавание, его компасом и лоцманской картой с самого начала служила практика жизни.
Долгосрочная суперпрограмма "Сибирь", предусматривающая комплексное освоение природных ресурсов богатейшего края, как бы подтвердила, что корабль уверенно идет избранным верным курсом.
Сегодня под Новосибирском уже не один Академгородок, а три. Кроме Сибирского отделения Академии наук СССР — сибирские же отделения Академии медицинских наук и Академии сельскохозяйственных наук.
Словом, нет сомнений: большая наука Сибири — это прежде всего Новосибирск. Его мощный научный потенциал общепризнан. О новосибирском Академгородке много пишут у нас и за рубежом. У него, можно сказать, заслуженная всемирная слава.
А тем временем под крылом, под покровительством своего блистательного соседа как-то незаметно, без шума выросли свои Академгородки в других сибирских городах. Скажем, в Томске, Красноярске, Иркутске… Появились у томичей, красноярцев, иркутян десятки научно-исследовательских и проектно-конструкторских институтов, высшие учебные заведения с сильными кафедрами, возглавляемые видными учеными.
Большая наука Сибири? Нет, это уже не только Новосибирск. Он — центр. А форпосты — на всем пространстве от уральского водораздела Европы и Азии до Тихоокеанского побережья.
Пусть же на этот раз будет Красноярск!
"Профессор Красноярского края"
В этом родном моем городе я побывал недавно на юбилее, на торжествах по случаю его награждения орденом Октябрьской Революции.
Триста пятьдесят лет назад служилые русские люди, выйдя к мысу, где Енисей принимает речку Качу, поняли, что лучшее место просто грешно искать. Было оно "красно и угоже". Так появился острог-крепость Красный Яр.
Об этом и многом другом гости, съехавшиеся на юбилей, узнали из книги "Красноярск изначальный". Ее опора — архивные разыскания, впервые обнаруженные документы. Ученой степени автор книги не имеет. Леонид Безъязыков — радиотехник, регулировщик на местном заводе телевизоров. История — его увлечение.
Да, место Красноярску выбрано "красно и угоже"! В какой дивной природной раме портрет юбиляра! Сибирь словно бы собрала сюда понемногу от яростной неукротимости своих вод, от манящей первозданности тайги, от выси хребтов и головокружительной крутизны скал. И все это под Красноярском, не упрятано поодаль, все — на виду, любуйтесь, добрые люди!
Выйдешь к Енисею — за рекой иссиня-зеленые горы, не плавные, не мягко-увалистые, но поднятые в одном месте вулканоподобным конусом Черной сопки, а в другом — дерзко вздернутой к небу каменной глыбой. На ней, на скале Такмак, — алая искорка флага.
А по эту сторону Енисея — красновато-малиновые безлесные склоны, чуть позелененные травой, преддверие степей, которых в Сибири тоже предостаточно. Белая часовенка, место стрелецких сторожевых дозоров, глядит не наглядится с этих высот на город, на дали, на острова и протоки.
Чтобы почувствовать своеобразие Красноярска, лучше подняться сюда, на Караульную гору, когда плотные сизые тучи клубятся над заречным хребтом. Они сливаются с дымками несчетных заводских труб, как бы создавая зрительное единение мощной природы и сверхмощной индустрии.
Может быть, сегодняшний Красноярск не просто промышленный, но промышленно перенасыщенный город. От заводов-гигантов ему тесно, а порой душновато. Однако самой историей предназначено было ему расти как городу рабочему. И слава его — прежде всего рабочая слава.
Ее начало — прошлый век, великий Транссибирский путь, разместившиеся в Красноярске депо и железнодорожные мастерские. Там по совету ссыльного Владимира Ульянова, задержавшегося в городе по пути в Шушенское, мастеровые-железнодорожники создали первый марксистский кружок. От него прирастала городу рабочая сила, и в 1905 году красный флажок на революционной карте России отметил возникновение "Красноярской республики" и первого Совета.
После Октября, после победы над Колчаком начал город расти, сначала медленно, потом быстрее, быстрее… Завод за заводом, все крупнее, значительнее.
Лихолетье войны не согнуло сибиряка. Красноярск принял немало эвакуированных предприятий и славно поработал для Победы.
Что сказать о сегодняшней индустриальной мощи города? С 1913-м сравнивать просто смешно. Даже по сравнению с предвоенным, 1940-м рост фантастический. И какой индустриальный спектр! Легче, пожалуй, назвать отрасли, которые в Красноярске не представлены, нежели перечислить действующие.
Город производит нужные стране вещи — от пианино до кранов для Атоммаша. Красноярск в дружбе на равных со многими индустриальными гигантами. Он, например, одевает своими шинами белорусские самосвалы, шлет прицепы для грузовиков КамАЗа.
И конечно, работает на будущее своего края. Под городом недавно началась стройка экскаваторного завода. Звучит буднично, экскаваторы в наше время — машина обычнейшая. Однако здесь замах на предприятие, мощностью способное потягаться с самим Уралмашем. Оно будет строить сверхтяжелые экскаваторы с ковшом огромной емкости (в нем можно разместить два самосвала и "Москвич" впридачу), а также высокопроизводительные роторные комплексы для угольных карьеров Сибири.
О красноярской индустрии все мы наслышаны достаточно. О бурном ее развитии нам то и дело напоминают страницы газет, телевизионный экран. А вот о красноярской науке…
Между тем история ее становления, вероятно, типичнее для Сибири, нежели история новосибирского Академгородка. Он возник в год запуска искусственного спутника Земли, доказавшего миру первенствующую зрелость советской научной и технической мысли. Возник по широко задуманному плану как новый научный центр, обеспеченный всем необходимым для фундаментальных исследований. В Красноярске же наука рождалась трудно, ее почва — сибирская провинция, едва оправившаяся после Колчака и интервентов.
В канун первой пятилетки Красноярск лишь робко начинал разминку, с завистью поглядывая на соседей.
Анатолий Васильевич Луначарский, посетивший Сибирь, писал: Новосибирск — оригинальный город, "неудержимо мчащийся вперед, как настоящий сибирский Чикаго". Основанием для сравнения столь несхожих городов послужила быстрота их роста.
Другой сосед, Томск, издавна заслужил право именоваться "Сибирскими Афинами", оплотом учености: первый и старейший за Уралом университет, солидные научные общества.