— Один — один три, два — один девять, три — два четыре… — диктовал он Хаберу, который записывал все числа. Мак-Кейн следил за процессом, не вмешиваясь.
Когда бак опустел, Рашаззи выпрямился и заметил:
— Сохранение углового момента. Что образует водовороты.
Мак-Кейн рассеянно хмыкнул. Принцип-то был тот же, что заставляет пару катающихся на коньках кружиться вокруг своей оси быстрее, если они притянут друг друга за руки.
А Рашаззи продолжал:
— Если частица жидкости обладает моментом относительно центра, то скорость ее вращения должна возрастать по мере приближения к центру и уменьшения радиуса вращения. То же самое рождает торнадо, смерчи. Понятно, что на Северном полюсе вода, вытекающая в трубу, будет вращаться, да?
— Конечно.
— А на экваторе? Ты согласен с тем, что на экваторе вода, вытекающая в трубу, не будет вращаться? — спросил Рашаззи. Мак-Кейн замялся.
— На экваторе вода будет вращаться не вокруг отверстия, а в плоскости, перпендикулярной оси вращения Земли, — ответил на свой вопрос Рашаззи.
Мак-Кейн кивнул.
— Хорошо. Итак?
Рашаззи покосился на Хабера.
— Положение на поверхности вращающегося цилиндра, скажем, на палубах кольца "Валентины Терешковой", аналогично положению на экваторе Земли, пояснил немец. — Водоворота, вызванного вращением, быть вообще не должно.
Мак-Кейну понадобилось около секунды, чтобы понять, в чем дело. Потом он посмотрел на дно опустевшего бака, снова поднял голову, и сделал неопределенный жест:
— Но…
— Вот именно, — ответил Рашаззи. — В механике всей этой станции есть что-то странное. Так как колония вращается быстрее, чем Земля, то и эффект здесь сильнее. Он может преобладать над остаточными моментами, о которых я уже говорил. Мы бы заметили это давным-давно, если бы хоть в одной из раковин и душевых здесь было обычное отверстие для стока воды, а не автоотсос.
Мак-Кейн покачал головой, словно пытаясь прийти в себя. Все это было совершенно неожиданно.
— У вас есть хоть какие-нибудь предположения, что это может значить?
— Пока нет, — признал Рашаззи. Но движение колонии может быть и более сложным, чем мы предполагаем. Мы не хотели даже упоминать это наверху. Я не знаю, что это может значить.
— Сначала нас заинтересовала игра, в которую играли Нунган с друзьями на площадке блока, — продолжил Хабер. — Если как следует присмотреться, то на больших расстояниях шарик не катится прямо, а с небольшим отклонением. Это еще один эффект, которого не получишь во вращающемся цилиндре. Мы выяснили, что это происходит не из-за наклона пола, но измерить что-нибудь более точно, не привлекая внимания, было сложно. Вот почему нам было нужно такое место.
— И лазер тоже, — добавил Рашаззи. — Если мы сможем как-нибудь вытащить его на землю, то с ним можно будет проверить еще несколько штук. Например, если мы…
В этот момент из динамика, прикрепленного к одной из подпорок, раздался дребезжащий звук. Это значило, что кто-то прошел через один из инфракрасных лучей, которые Рашаззи установил, чтобы прикрыть подходы к Склепу. Хабер мгновенно выключил свет. Они отошли назад вдоль стены и притаились в ожидании. Спустя минуту в направлении прохода через насосные и отсеки с баками показался отблеск фонарика и раздались звуки шагов. Они свернули в боковое ответвление, которое вело в Склеп. Вспыхнули три фонарика и послышался тихий шум голосов. Товарищи напряглись.
Приближающиеся вели себя, как люди знающие, куда они идут, двигались уверенно, а не так, словно что-то ищут. Они дошли до порога, где уровень пола падал, и направили лучи вниз, осветив трех скрючившихся в темноте людей. Мак-Кейн, Рашаззи и Хабер отошли от стены, держа поднятые руки перед собой.
Из-за слепящих огней раздался приветливый голос на английском:
— Извините, мы не хотели вас пугать, ребята. Можно сказать, просто зашли по соседству.
Это был Питер Сэрджент, с верхнего уровня, из камеры В-12.
Рашаззи снова включил свет, Хабер с размаху сел на подгибающихся ногах на ящик. Мак-Кейн сердито посмотрел на них, а троица, погасив фонари, спустилась в Склеп.
— Какого хрена вы тут делаете? — не выдержал он.
Один из спутников Сэрджента был смуглолицый, с короткой бородой и черными глазами, постоянно и подозрительно бегавшими туда-сюда. Он походил на индийца. Мак-Кейн видел его на площадке для прогулок, но никогда с ним не разговаривал. Второго, в зеленой форме привилегированного заключенного, Мак-Кейн раньше не видел. Широкоплечий, крепко скроенный, с рыжими кудрями над невероятными бровями, с круглым детским лицом; решительные и резкие черты лица как-то не сочетались с этим. Он сделал шаг вперед, ближе к свету и оглядел окружающее спокойным бесстрастным взглядом, похоже, означавшим переход Склепа в его собственность.
— Мы подумали, что нам пора познакомиться с вами лично, — начал Сэрджент. Он указал в сторону здоровяка:
— Эбан Истамел, турок… а это Джангит Чаккатар, родом из Дели.
Он с удовлетворением посмотрел на Мак-Кейна.
— Мы были очень рады узнать, что информация, полученная от комитета побега, оказалась столь полезной. Но Ко еще сказал нам, что у вас появились сомнения, существует ли такой комитет вообще. Я уверяю вас, что он существует, — тут он опять сделал жест в сторону своих партнеров. Видите ли, это был наш подарок. Мы руководим комитетом побега.
Мак-Кейн долго переводил взгляд с одного на другого, но, судя по его выражению, его мозг лихорадочно работал. Наконец он спросил Сэрджента:
— Кто из вас главный?
— Эбан, — Сэрджент указал на турка. — Он у нас председатель.
— Очень рад с вами познакомиться, — обратился к нему Мак-Кейн.
Турок небрежно протянул ему руку, а Мак-Кейн… Мак-Кейн изо всей силы двинул ему в челюсть.
Здоровый турок уселся на ящике, опершись спиной на одну из подпорок потолка, прижимая свернутый платок к распухшей губе. Мак-Кейн, Хабер и Сэрджент сидели вокруг нетесным кругом, Рашаззи присел на стол, а Чаккатар смотрел на все это чуть сзади.
— Он прав, — пробормотал Истамел своим обалдевшим компаньонам, когда Мак-Кейн ударил его. — Он прав. Мы использовали их.
В мгновения, прошедшие с момента появления Сэрджента и его друзей, Мак-Кейн понял, что группу из В-3 подставили. То, что они прошли все без проблем, не играло роли. Они были единственными, кто рисковал. Это предполагалось необходимым, потому что люди из комитета жили на верхних уровнях камер, а попасть на нижние палубы можно было только из камер первого уровня. Но вновь прибывшие воспользовались явно не тем путем, что Мак-Кейн с друзьями, через пол камеры В-3. Это значило, что у них есть свои пути проникновения на нижние палубы. Более того, присутствие Истамела показывало, что у них есть сообщение и с поверхностью, где жили привилегированные. И вероятнее всего, такая возможность была у них все время — но они решили играть наверняка, предоставив группе В-3 испытать метод первыми. Мак-Кейн решил, что их появление будет попыткой взять на себя руководство операцией, а высокомерные манеры турка никак не рассеяли этого подозрения. Дальше Мак-Кейн действовал согласно неписанному кодексу, и таким образом восстановил равновесие, нарушенное первоначальным перевесом на стороне комитета. Теперь встреча могла продолжаться на равных.
— Вы действительно серьезно? — в голосе Мак-Кейна слышалось легкое недоверие. — Вся эта затея с комитетом побега. Вы думаете, что из этого места можно выбраться?
— Шансы невелики, — признал Сэрджент. — Но даже поиск возможностей не позволяет уму расслабляться. Зачем позволять себе превратиться в растение?
— Ну и какие же возможности вы нашли? — с любопытством поинтересовался Мак-Кейн.
— Не ожидаете же вы в самом деле, что мы будем открыто разглашать детали таких вещей? — запротестовал со своего места Чаккатар. — На это ушло очень много сил — и все возможные приемы конспирации. А про вас трех мы ничего не знаем.
— Верно, — ответил Хабер. — А мы — про вас.
Вечная проблема Замка. Положение было смешным. Судя по выражению лица турка, он подумал о том же, что и Мак-Кейн. Кто-то должен был сделать первый ход.
— Смотрите, — начал Мак-Кейн, обращаясь ко всем собравшимся. Проблема всем ясна. Но и мы вложили много усилий, чтобы найти такое место, и чтобы обойти сигнализацию наверху. У вас была информация, как сделать это возможным, у нас она заработала. Если мы объединим все, что мы знаем, вместе, то кто от этого потеряет?
Истамел взглянул на свой платок и спрятал его в карман.
— Проблема не в том, чтобы знать, кому можно доверять, а в том, что если кого-то арестуют — чем больше он будет знать, тем больше он сможет выдать. Так что без серьезной причины мы не станем делиться важной информацией. Я уверен, что и вы поступите так же.
— Ну и как же мы смоем помочь друг другу в достижении наших целей, если не будем делиться информацией? — спросил Рашаззи.
Наступила тишина.
— Хорошо, — наконец сказал Чаккатар. — Вы говорите о целях. Наша цель проста. Выбраться отсюда. А какова ваша цель?
Рашаззи и Хабер поглядели на Мак-Кейна.
Именно Мак-Кейн предложил доверять друг другу и он решил, что первый взнос — за ним. Кроме того, он ничего не потеряет, если покажет пример откровенности, открыв другим то, что русские так или иначе для себя уже решили.
— Хорошо, я буду говорить, не скрывая. Я был послан сюда с заданием одной из западных разведок. В задание входило выяснение истинного назначения некоторой аппаратуры на борту "Валентины Терешковой". Я собираюсь, если это у меня получится, выполнить свое задание и найти способ сообщить об этом на Землю. Другими словами, моя задача — провести разведку всей колонии и детальное исследование отдельных ее частей. И информация, которая может мне помочь — это как вы попали сюда, — он посмотрел на турка, потом на англичанина, и, наконец, на индуса и развел руки в стороны. — У нас общие нужды. Вы ищете путь наружу — детальное знание места действия жизненно важно для любого конкретного плана. Таким образом, в настоящее время наши цели совпадают. Когда наступит время расстаться, то, надеюсь, к этому моменту мы уже будем знать друг от друга все, что нам нужно.