— "Теле", — ответила Пола.
Они вырезали в стальной панели отверстие по маленьким дырочкам, которые насверлил Рашаззи, в квадрате между ребрами жесткости. Под полом было небольшое пространство, один-два фута глубиной. Мак-Кейн сидел у края выреза и наблюдал, как Рашаззи проталкивает в отверстие, которое они просверлили в потолке нижнего уровня, волоконный световод на держателе из жесткой проволоки. Рашаззи посмотрел в окуляр, присоединенный к другому концу кабеля, а через несколько секунд стал поворачивать объектив кругом, чтобы получить круговой обзор.
— Что-нибудь видишь?
— Ничего. Там темно, — Рашаззи уступил место Мак-Кейну. Тот скрючился и приник к окуляру. Полная темнота. Мак-Кейн вытащил световод, поднял его над головой и снова заглянул в окуляр. В поле зрения поплыли размытые, но вполне различимые формы, свет и тени от лампы, которую Рашаззи повесил над головой. Световод работал.
— Мы можем просверлить вторую дыру и спустить туда лампочку, предложил Рашаззи.
— Мы можем так возиться целую неделю.
— Ты хочешь спуститься туда?
— Там, похоже, как вымерло, Разз. Черт, мы и так уже далеко зашли. Конечно, спускаемся.
Рашаззи измерил толщину панели и выбрал такое полотно, которая по его мнению, будет меньше всего шуметь. Он вставил ее в станок и принялся резать от отверстия, двумя руками, медленными плавными движениями. В Склепе они экспериментировали с электрофрезой, но она очень шумела. Через несколько минут Мак-Кейн сменил его.
— Я кое о чем думаю, — окликнул его Рашаззи, немного понаблюдав, как он пилит.
— Удивил. Ты всегда о чем-то думаешь.
— О лазере.
— А что с ним?
Рашаззи нагнулся и подсветил Мак-Кейну лампой.
— Ты не доверяешь тому каналу связи, который есть у них наверху… потому что он проходит через русских посредников.
— Правильно.
— Только потому, что они русские? Тот факт, что они диссиденты, не имеет никакого значения?
— Я не знаю этого. Мне об этом сказали — из вторых рук, из третьих, из черт знает каких. Ты веришь всему, что говорят на станции?
— Ты думаешь, КГБ может перехватывать передачи?
— Скажем так, если я об этом узнаю, то особо не удивлюсь.
Рашаззи потер кончик носа пальцем, словно думая, как вернее сказать то, что у него на уме. Наконец он начал:
— Но с лазером у тебя выйдет не лучше, даже если ты будешь связан непосредственно с американской сетью связи. Тебе придется использовать существующие каналы, чтобы предупредить их, за какой частотой следить, каким ты будешь передавать кодом и так далее. Если и КГБ получит эту информацию, они ведь смогут перехватывать все, что ты будешь передавать по лазеру, так же легко. Ты ничего не выиграешь.
Мак-Кейн уселся и передал ножовку Рашаззи.
— Верно, — согласился он.
— Но ты и сам об этом уже думал.
— Да, думал.
Рашаззи нахмурился.
— Тогда какой в нем толк?
— Камуфляж, — ответил Мак-Кейн. — Если у нас есть информаторы, то я не хочу, чтобы они узнали, что мы отказались от лазера. Это выдаст наши подозрения. Кроме того, тут замешан и мой партнер сверху, а мне не нравятся люди вокруг нее. От них несет фальшивкой. Я не хочу, чтобы у нее создалось впечатление, что здесь что-то изменилось. Мы будем работать с лазером, как и запланировано.
Рашаззи кивнул, словно говоря, что в этом есть смысл, и принялся резать дальше.
Когда панель была целиком вырезана, они подняли ее наверх и отложили в сторону. Но в лучи их фонариков внизу не попало ничего значительного. Это было большое открытое пространство. Мак-Кейн опустил вниз веревку с грузиком, которая опустилась футов на десять. Он спустил в отверстие ноги, и перехватывая веревку руками, спустился вниз. Рашаззи соскочил следом.
Это было не машинное отделение. Они были в большой длинной и пустой комнате, без всякой мебели, с голыми стенами. Но странно, когда они осветили ее, в ней появилось что-то знакомое. Они были рядом с торцевой стеной комнаты и в стене была дверь. Рашаззи направил луч вдоль комнаты и осветил очертания второй двери в другом торце. И тут Мак-Кейн понял, почему она выглядела знакомой: это была обыкновенная камера из Замка, той же формы и размера, только без коек, не разделенная на секции. Рашаззи тоже заметил это. Он, колеблясь, подошел к двери, но сигнала от браслета не последовало. Он попробовал включить свет, но безрезультатно. Тогда Рашаззи толкнул дверь. Она открылась и они вышли наружу.
Теперь они смотрели с длинного решетчатого балкона в широкое пространство впереди. Слева была такая же дверь, как та, из которой они вышли, справа тоже. Двигаясь вдоль балкона, они увидели целый ряд таких дверей.
— Мы не найдем здесь никакого оружия, Разз, — прошептал Мак-Кейн.
— Я знаю.
— Ты понял, что это?
— Да. Но почему он здесь?
— Не знаю. Они что, собираются превратить всю станцию в тюрьму?
Да, они находились в стандартном камерном блоке из Замка. Они спустились в него через потолок одной из камер верхнего уровня, и сориентировавшись, где находится лестница, спустились вниз. На другой стороне блока те же два уровня камер, пустые и молчащие. Они прошли к концу площадки блока, но вместо решетки обнаружили сплошную стену с обычными двойными дверями. Мак-Кейн попытался открыть одну половинку, приоткрыл ее на дюйм и тут же схватил Рашаззи за плечо, чтобы тот сохранял молчание. Снаружи был свет, послышались голоса. Они приблизились к щелке, чтобы посмотреть наружу.
Снаружи был широкий проезд, наподобие улицы Горького. План был тот же самый, и дальше на углу были еще одни двери, как раз там, где должен был располагаться следующий блок. Они, похоже, вышли на следующий уровень Замка, о котором даже не подозревали, уровень ниже основного комплекса, и не во всем похожий на исправительное заведение. Это больше походило на обычный жилой комплекс. Большие двойные двери, которые они видели, были широко открыты, а внутри — на площадке блока бригада разгружала мебель с грузовичка. Что бы здесь ни было, но это место определенно готовилось для заселения. Неожиданно Мак-Кейн вспомнил кровати, которые он со Скэнлоном делали, когда работали в слесарной мастерской в Центре.
— И что ты об этом думаешь? — шепнул Рашаззи.
Мак-Кейн еще раз заглянул в щелку и покачал головой.
— Я не знаю, что думать. Но похоже, что они ждут гостей. Это значит, что следующий блок будет наш. Нам придется заделывать отверстие в потолке.
— Нет проблем. Я его так сделаю, что обнаружат, только если будут специально искать.
— А пока мы здесь, я хочу снять план, — прошептал Мак-Кейн. — И когда мы будем резать еще один проход вниз, не здесь, а где-нибудь в другом месте, я хочу быть уверенным, что мы не попадем кому-то в потолок.
— Один из обслуживающих туннелей, может быть… или сквозь склад?
— Да.
Мак-Кейн закрыл дверь и повернулся к Рашаззи.
— Это будет просто, — согласился Рашаззи. — Но зачем? Чего ты добьешься, проникнув сюда?
— Похоже, что здесь будут помещать гражданских. Другими словами, это место будет соединяться со всей остальной колонией.
— Ну да. Грузовик как-то сюда попал.
Мак-Кейн кивнул.
— Вот именно. И если мы должны были выйти наружу, чтобы собирать ложную информацию об этих системах оружия, то русские знают и о нашем выходе из Замка по системе перевозки.
Он показал большим пальцем через плечо на дверь.
— Так вот, может быть, это будет выход, о котором они не догадываются.
44
Заместитель директора РУМО очень редко принимал участие в заседаниях национального совета безопасности, обычно проходивших в Вашингтоне, в старом здании управления. Как, впрочем, и директор РУМО, потому что обычно все вопросы разведки освещал директор ЦРУ, который и представлял новости и рекомендации всех отделов. Но на это заседание Бордена все-таки вызвали, потому что вопрос связи с "Терешковой" был слишком важным. А Борден привез с собой Фоледу, чтобы тот сам высказал свои сомнения. Про себя Фоледа подумал, что уход Бордена в сторону ничем не обоснован, учитывая то, как Фоледа поддерживал его раньше — но таковы уж эти политики. А со своей стороны он решил, что ситуация позволяет ему высказать свое мнение, не делая скидок на чью-то чувствительность.
Президент Уоррен Остин указал на рапорт с подколотыми сообщениями по линии Пьедестал-Подсолнух, лежащий перед ним на столе. Это было новое кодовое обозначение цепочки связи от Фоледы, через Таксиста до советской космической станции.
— И что, сюда входят все наши данные о системах оружия, которые были получены? От Волшебника и остальных?
— Основные, те, которые мы указали, — ответил Борден. — И по всем из них наши люди получили отрицательный результат. То, что они обнаружили, во всех случаях точно соответствует опубликованной советской информации.
— Мда, если это попадет в печать, мы опять будем выглядеть, как идиоты, — проворчал президент. Борден заерзал в кресле. Да, сегодня РУМО снова не будет фаворитом президента.
На дальнем конце стола поднял голову председатель комитета начальников штабов, генерал Томас Снелл.
— Один вопрос. Наверное мы знаем только одно — что эта информация поступает в нашу сеть от Таксиста из Сибири. А насколько мы можем быть уверены в том, что он действительно получает ее оттуда, откуда он утверждает? Не может ли быть так, что русские управляют всей этой операцией?
— По кодам подтверждения мы знаем, что информация исходит от наших агентов.
— Да, но и раньше бывало, что агентов перевербовывали.
— Действительно, — согласился Фрэнк Коллинз, директор ЦРУ. — Но кроме этого, АНБ перехватывает передачи по линии Синька-Типи, которые соответствуют каждому из сообщений Подсолнух. Так что у нас есть подтверждение, что передачи идут с Русалки.
Собственно говоря, им больше не было необходимости в передачах Таксиста из Сибири, поскольку АНБ могло перехватывать сигналы, идущие к нему с Русалки, еще до того, как он переправит их на Запад. Но открывать это Таксисту не стоило.