— Понятно. Всего лишь раз, — усмехнулась хозяйка. — Так оно всегда и бывает…
— Сюжет не банальный, — дабы вернуть разговор в нужное русло, сказал Михаил. — Обман в начале отношений. Страсть идёт перед чувством. Прощение обманутой женщины…
— Никогда бы не простила! — воскликнула Глафира. — Пусть хоть всю крышу от чувств снесёт! Послала бы его лесом, как только денег предложил.
— Ну-ну, Глаша! — Михеич так глянул на жену, что у той моментально слов не осталось. — Поосторожней на поворотах. Это ж любовь… Не шутка.
— Пока слушал, — решив хоть как-то реабилитироваться, продолжил Владимир, — несколько раз менял свое мнение о том, что же такое происходит с героями. Любовь ли это на самом деле? Кстати, Димон и сам до конца не определился, как мне показалось. Может быть, именно потому, что всё случилось так быстро, и ему не пришлось помучиться, добиваясь предмета любви?
— Несомненно, когда вот так, с первого взгляда, — это химия, бурная реакция, — согласился Михаил. — Но как дальше поведут себя реактивы, неизвестно. И хотя герой в конце чуть ли не на крыльях мчится, как ему кажется, от холостой жизни, сомнения его небезосновательны.
— На самом деле то, что произошло между героями, не любовь, — внёс свою лепту в обсуждение Михеич. — Вот писал и думал, что это — страсть? Да, возможно, страсть, Но не любовь.
— Мне вообще несимпатичен Дмитрий, — Михаил, видимо, смог определиться. — Его страх перед возможной ответственностью, превалирование в поведении самцовости, животного начала надо всем остальным…
— Вот именно, — кивнул Михеич. — Только любовь могла бы оправдать всё, что позволили себе герои, причём каждый из своих соображений. Но фактически один купил, другая продала.
— А мне безумно жаль героиню, — вздохнула Глафира. — Дмитрий тянул на настоящего мужика, но… Жаль. Женщина так хотела «настоящего», и оно было так возможно… Но почему мужчины такие, никогда не пойму!
— Чего там тянул на «настоящего»? — со знанием дела сказал Владимир. — Настоящие как раз такие. А вот те, о которых сказали вы, Глафира, мультяшные, выдуманные. Таких в реальной жизни не бывает… Может быть, к сожалению… А может, и нет! Зачем нужны киношные и неживые?
— Женщины обиды никогда не прощают, — Глафира жёстко глянула на Владимира. — Хотя в силу разных причин иногда и смиряются. Мозги прощают, а сердце…
Нет, не переубедил её Владимир в отношении себя. Так частенько и бывает: вырвется нечаянное слово — и всё, определённый ярлык навешен, и разубедить в этом женщин очень сложно. А уж когда касается дел сердечных, вообще невозможно.
Но Владимир был не тот человек, которого могут остановить трудности. Надо было брать дело в свои руки, а не ждать благоприятных обстоятельств, и как-то менять мнение о себе. К тому же Глафира была не так уж и не права.
Можно было, конечно, плюнуть и не разубеждать. Кто он здесь такой? Гость? Да и хозяйка заимки ему не жена, но…
Уходить нужно, точнее, можно, только когда всё хорошо. Такой уж он был человек. И потому:
— Хорошо, — глядя на хозяйку, сказал Владимир. — Расскажу вам и я кое-что.
— Интересно, — оживился Михеич. — Отчего же не послушать.
— Не сказка, но начну также. Итак, жили-были Майя и Илья… И всё у них начиналось хорошо…
ГЛАВА 6Хорошо
Хорошо там, где хорошо,
а не там, где нас нет.
М. Жванецкий
На самом деле всё так и начиналось — хорошо. А разве могло быть иначе? Молодость сама регулирует наличие или отсутствие чувств и желаний.
Вот сами желания, равно как и их исполнение, очень часто находятся именно в наших руках. Надо лишь постараться. Только (так оно и есть на самом деле) иногда надо очень, нет, даже очень-очень постараться…
Весеннее тепло разливалось по всему окружающему миру. Радостное возбуждение просыпалось вместе с оживающей природой. Короткие юбочки, игривые взгляды. Открытые коленки, милые улыбки. Влажные губы, волнующие слова. Сердцу от всего этого становилось тесно в груди.
Скинув зимние куртки, девчонки сделались более открытыми, доступными и потому особенно привлекательными и желанными. Казалось, подойди ближе, погладь по спине, скажи что-то малозначительное, коснись губами за ушком, шепни что-то милое… И мир вокруг преобразится, станет ярче, симпатичней, привлекательней.
Вот так вместе с природой просыпается и чувство. Взгляды делаются откровеннее и появляются доселе дремавшие неудержимые желания.
Этот день стал бы знаменательным для любой девушки. Майя к нему готовилась даже тщательней, чем к выпускному вечеру в школе. Тогда она просто прощалась с детством, теперь же вступала в совершенно иную, по-настоящему взрослую жизнь. Сегодня Илья собирался познакомить её со своими родителями.
Илья — парень Майи. Знакомы они были уже больше года, но только теперь Илья решил пригласить девушку к себе домой.
Нравился ли он Майе? Безусловно, да! Высокий, широкоплечий, эдакий черноглазый красавчик с игривыми ямочками на щеках, густой волнистой шевелюрой каштановых волос и баритоном не юноши, а мужчины. К тому же не был обделён умом и чувством юмора.
Одевался Илья не броско, но со вкусом. Джинсы, кроссовки, майка-борцовка подчёркивающая его спортивную, словно высеченную из камня, мускулистую фигуру. Кто ж от такого откажется?
Не то чтобы он сразу вскружил Майе голову, нет. Но девчонки-одногруппницы все поголовно обзавидовались её удаче — такого красавчика отхватить! Майя, конечно, так не считала, но, что говорить, приятно было внимание Ильи.
Платье для подобного случая Майя, как чувствовала, подготовила заранее и до этой поры никуда в нём не выходила. По мнению мамы, в нём она смотрелась просто неотразимо.
«Что ж, — подумала Майя, — пусть это станет сюрпризом и для Ильи, и для его родителей».
Пошито платье было профессиональной портнихой (хорошей маминой знакомой) из сине-фиолетовой мерцающей тафты, купленной у неё же. Тафта — это гладкая, плотная и, в то же время, тонкая ткань с характерным переливчатым блеском. Слово «тафта» с персидского языка переводится как блестящая, что очень точно характеризует её основное свойство.
Открытый, на бретелях, верх платья спереди повторял форму груди и переходил книзу в расклешенную, умеренно короткую юбку в крупную складку. Широкий пояс подчёркивал тонкость талии и, соответственно, стройность фигуры. Цвет от сине-голубого до бордово-фиолетового менялся при ходьбе в зависимости от того, под каким углом на него смотрели.
Да и сама Майя была великолепна. Каштановые, почти такие же, как у Ильи, волнистые волосы чуть ниже плеч. Огромные карие, слегка наивные глаза. Небольшой ровный носик и очень правильной формы, словно нарисованные, пухленькие губы. На груди серебряная цепочка с крестиком, в ушах серёжки. И никакого макияжа! Зачем портить то, что природа итак просто прекрасно создала?
— Ни дать ни взять — красавица с обложки глянцевого журнала! — увидев дочь в таком наряде, воскликнула мама.
Заехав за Майей на отцовской машине (ради такого случая отец не смог отказать сыну), Илья долго смотрел на девушку. Она была не просто красива — прекрасна!
Сначала они какое-то время ехали молча. Илья никак не мог прийти в себя от увиденного. Было такое впечатление, что он завидовал самому себе.
Не выдержав напряжения, Илья прижал машину к обочине и остановился. Взял ладошку любимой, поднёс к губам…
Потом они долго целовались, не видя и не слыша ничего вокруг. Но сегодня они встретились не для этого. Для них это был очень важный и ответственный день. Первой опомнилась Майя.
— Поедем уже, — не очень настойчиво она попыталась высвободиться из, что уж там говорить, волнующих объятий Ильи.
— Сейчас, сейчас, — молодой человек нежно, едва касаясь, покусывал её упругие губы. — Ещё успеем.
— Ой, смотри, лягушка! — воскликнула Майя, нехотя отстраняясь и инстинктивно поправляя сбившуюся юбку.
Буквально в нескольких метрах перед ними маленькое зелёное существо беззаботно прыгало по дороге.
— Её же машина переедет! — воскликнула девушка. — Смотри, вон грузовик навстречу!
А лягушка совершенно не чувствовала опасности. Маленькими передними лапками она упиралась в асфальт, дабы придать телу необходимое положение, прицеливалась, задними сильно отталкивалась и перескакивала, потом на секунду замирала, готовясь к новому прыжку, и тут же вновь совершала короткий полёт.
— Жаба! Сейчас мы её! — выпалил Илья, мгновенно завёл мотор и дал газу.
Машина стремительно рванула вперёд. Лягушка, как ни в чём не бывало, продолжала пересекать проезжую часть. Илья примерился, норовя проехать по ней колесом.
— Нет!!! — только и успела выкрикнуть Майя.
Но было уже поздно. Машина накрыла беззащитное, ни в чём не повинное существо, и, не останавливаясь, помчалась дальше.
Майя настолько опешила, что не успела помешать этому безумному в своей беспощадности действу. Она буквально услышала хруст косточек и, хотя этого никак не могло быть, почувствовала на руках, лице, платье брызнувшую во все стороны прохладную липкую кровь.
У неё перехватило дыхание, к горлу подкатил тошнотворный комок. Превозмогая отвращение, она едва сдержалась и, лишь глухо застонав, откинулась на спинку сиденья, словно пыталась быть подальше от такой дикой и непонятной расправы.
«Может быть, у него что-то нехорошее связано с лягушками? — её мозг пытался найти оправдание поступку любимого человека. — Конечно, так бывает!»
Ещё на что-то надеясь, Майя дала Илье шанс:
— Ты не любишь лягушек? У тебя с ними что-то связано?
— Люблю я только тебя, — выправляя машину и беззаботно улыбаясь, ответил молодой человек. — А с лягушками, чес слово, меня ничего не связывает. Даже с царевной-лягушкой ничего, кроме Пушкина, которого безумно уважаю.
Майя не приняла шутливого тона Ильи. Она была слишком шокирована его поступком. А это был именно поступок, а не случайность.