— Не хочу тебя видеть. Надоело. Не приходи больше. Никогда… — она осторожно притянула Николая к себе. — Ты слышишь? — коснулась губами ямочки у подбородка. — Уходи навсегда.
Николай наклонился, поцеловал влажные от слёз глаза. Каждый раз он с напряжением ждал этого момента. Каждый раз она прощалась с ним навсегда, и каждый раз потом принимала с наслаждением, готовностью и открытостью. Но только потом… К чему всё так усложнять?
— Конечно, слышу, — шептал он, едва касаясь щекой её шелковистых волос. — Как скажешь…
«Как скажешь? Зачем он так говорит? Ведь прекрасно знает, стоит ему позвонить и… Нет сил отказать ему раз и навсегда.
Нет сил выбросить его из своей жизни. Нет сил…»
— Тебе надо уходить, — не отпуская его от себя, шептала Ксения. — Останься.
— Ты же знаешь, не могу.
«То, чего хочется, — подумал, — всегда кажется необходимым…»
— Всё. Уходи! Иногда с тобой бывает скучно… — Ксения спрятала руки за спину, словно боясь, что они, непослушные, вцепятся в Николая мёртвой хваткой.
Остро чувствуя опасность и несовместимость, Николай порой не слышал, казалось бы, обидные слова в свой адрес, срывающиеся иногда с уст собеседника. Но улавливал даже скрываемые интонации, чувствовал неуловимые флюиды — это было главным. В этом ему равных не было. А слова — это всего лишь умение или неумение вести беседу.
Он вышел на лестничную клетку.
— Утро начинается с рассвета, — сказал, не спеша спускаясь. — Я позвоню.
Ксения не ответила. Прикрыла дверь, прислонилась к ней спиной и долго стояла так, сглатывая солёный комок в горле…
Завершив читать, посмотрел на притихшую Зинаиду. Она, это было видно, задумалась. И ведь было над чем…
Да и со мной так случалось почти всегда, когда Михаил приносил что-то новое. Записи закончились, а мысли продолжались. Невозможно вот так сразу остановиться, забыть и переключиться на что-то другое. Продолжал сопереживать, сочувствовать, переваривать…
Была ли это любовь со стороны Ксении? Трудно сказать. Она даже сама для себя не могла это определить. Просто ей было хорошо с Николаем. А без него… Плохо было без него. Пусто. Вакуумно.
Особенно тоскливо Ксении делалось, скорее всего, когда после бурной взаимности Николай уходил, наскоро чмокнув, словно прося прощения за столь короткие и так быстро закончившиеся чудесные мгновения. Душа просила продолжения… Даже не ласк и ухаживания! Наверняка ей хотелось, чтобы он просто был рядом, накормить его вкусной едой, уложить в кровать, прильнуть к нему и уснуть, чувствуя его горячее тепло.
Никак я не мог определиться. Отношения Ксении и Николая. … Да и мои с Дашей…
Была ли это любовь? Кто на самом деле знает, что такое любовь? Каждый вкладывает в это слово свой собственный, понятный только ему, смысл. Оттого и нет единого понимания этого слова.
Вот интересно: единого понимания, что такое любовь, нет, а чувства и незабываемые ощущения есть. Об этом уже столько сказано, написано и спето!
Многие пытались и пытаются с той или иной степенью достоверности и точности передать эти сложные чувства и ощущения. Но у каждого они собственные и, что важно, каждый переживает их по-разному. Оттого и существует такое многообразие форм и способов, определяющих и передающих это состояние влюблённости не как задумано Создателем для продолжения рода, а как у существа разумного, способного мыслить и чувствовать, для получения наивысшего удовольствия и наслаждения.
— Не осуждаю эту женщину, Ксению, — после некоторого раздумья, сказала Зинаида. — Мужчина здесь потребитель, он даже не считает нужным тратиться на элементарный джентльменский набор. Кстати, как раз то, что Ксения ни разу не попросила, не потребовала, свидетельствует в её пользу. Она любит. А Николай? Он ничего не собирается ей дать вообще, не то что семью, даже просто пошевелить для неё пальцем. Ничего не имею против жизни на две семьи состоявшегося мужика, при условии, что он обеспечивает обеих женщин. Понимаю, что любовница, как ни парадоксально, но иной раз — спасение брака. Она дает то, что не может или не способна дать жена. В этом случае у них только секс! Больше ничего нет. Совершенно ничего! Конечно, любая женщина будет плакать от такой ситуации.
— Вот ключевая фраза: «Ничего не имею против жизни на две семьи состоявшегося мужика, при условии, что он обеспечивает обеих женщин». А почему, спрашивается, он должен обеспечивать? — подключился к обсуждению Михаил. — Потому что в каменном веке так было заведено, и мужчина имел столько жён, сколько мог прокормить? Но мы же не в каменном веке? Где равноправие, которого слабый пол так добивается? Чего хотели? Что бы мужчина обеспечивал, а им оставалось бы просто сидеть дома и быть подчинённой его желаниям? Но подчиняться женщины как раз не хотят. Возьмём другой случай: если мужчина не в состоянии обеспечить женщину. Тогда он пользователь или потребитель? И им такого не надо? Где ж здесь, извините, любовь?
— Я не феминистка и никогда не хотела быть равной мужчине, — возразила Зинаида. — И глубоко убеждена, те, кто требуют равенства, просто дуры. Мужчина — это Мужчина, женщина — Женщина. Мы разные. Потому я мужиков-потребителей Мужчинами не считаю. Уверена, что мужик должен обеспечивать семью, защищать своих близких, быть сильным, надежным, мудрым. А женщина — создавать ему уют, поддерживать начинания, вдохновлять и греть. И пусть я из каменного века, но так воспитана и на том стою.
— Понятна твоя позиция, — кивнул Михаил. — Мужик должен… Вот тогда-то его можно любить и быть якобы слабой.
Но когда к отношениям примешивается голова, которая анализирует, — это уже не любовь. Настоящее чувство именно жертвенное. Когда затмевает так, что не думаешь о материальных благах, о том, кто чего и сколько должен и как надлежит поступать по общепринятым канонам.
— Ну не верю я в эту жертвенную многолетнюю любовь к потребителю, — устало сказала Зинаида. — В мужчине, кроме секса, должно что-то притягивать.
— Да, он потребитель. Она его любит, а он её использует, — сказал я. — Кто спорит? Но врождённые инстинкты ещё никто не отменял. Если им хорошо, то зачем это менять? Дело в том. что любовь подразумевает отдачу с двух сторон. Ксения требует от Николая большего, нежели только секса, но тогда и она должна что-то давать, иначе она такой же потребитель… И вообще, считаю, в скором будущем женщины изменят своё мышление, что уже наблюдается в обществе среди успешных в материальном плане сильных представительниц слабого пола. Привязать мужчину, как, в общем-то, и женщину, никогда и ничем невозможно. Уверен, пока существует обоюдное сексуальное влечение и присутствует взаимопонимание, любовь будет жить.
— Любовь без взаимного влечения — как огонь без дров, — отметил Михаил, — гаснет и превращается в нищенку-обиду.
— Если это не братская любовь, — добавил я и посмотрел на гостью.
— Так ты на меня не сердишься? — потупив взор, будто девочка-подросток, уточнила Зинаида.
Прежде чем ответить, я недвусмысленно глянул на Михаила. Приятель глаз не отвёл и, как мне показалось, вздохнул с пониманием…
— Зина, — обратился я, как мне показалось, максимально проникновенно, — за годы, что мы знакомы, ты мне стала близка… как сестра. И как родному человеку искренне желаю тебе счастья. Так что не забивай себе голову глупыми мыслями, недостойными ни тебя, ни меня.
— Так мы друзья! — она подскочила ко мне и с чувством чмокнула в щёку. — Знала, ты поймёшь…
Наварив щей и приготовив любимые мною макароны «по-флотски», Зинаида ушла. Видно, ждал её уже где-то суженый-ряженый. Михаил тоже вскоре покинул мою скромную обитель, оставив меня наедине с весьма противоречивыми мыслями. Вопрос с Дарьей пока так и остался открытым, и это не давало покоя…
Вскоре мне стало совсем не до размышлений. Примерно через неделю позвонил Михаил. Этот звонок был несколько странным. Во-первых, поступил с неизвестного номера. Во-вторых, прозвучал во время привычной ежедневной прогулки. Михаил прекрасно знал, что очень не люблю, если в это время меня отвлекали всякими глупостями. Голос его был непривычно взволнованным, так что сразу было не узнать. Степенный и уверенный в себе меценат обычно говорил спокойно и твердо, а тут…
ГЛАВА 3Неожиданный звонок
Без любви жить легче,
но без неё нет смысла.
Л. Н. Толстой
Уже садясь рядом с верным водителем в машину, Михаил набрал мой номер:
— Могу ли услышать Арсения Львова, популярного, особенно среди женского контингента, писателя? — видимо, по привычке пытался пошутить Михаил, которого мне было трудно не узнать, но голос его показался совсем не шутливым, скорее, озабоченным…
— Почему бы и нет? — тем не менее, поддержав игривый тон, ответил я. — С превеликим на то удовольствием.
— Арсений, нужна твоя помощь… — уже серьёзно сказал Михаил.
— Всегда рад помочь! — ещё не проникнувшись ситуацией, с готовностью отозвался я. — Как же не поддержать друга в трудную минуту, особенно, когда он нуждается помощи?
— Подожди, не тараторь, — попытался охладить мой пыл Михаил. — Дело очень опасное…
— Тогда и не уговаривай, — продолжил я в том же духе. — Теперь точно не откажусь ни под каким предлогом!
— Арсений, это не твои литературные изыски, где росчерком пера можно изменить судьбу героя, а если что-то пойдёт не так, вернуться и всё поправить. Здесь так не получится. Это жизнь.
— Согласен, не томи, — отозвался я. — Говори, что нужно делать?
— Проще сказать, чего делать не надо, — с расстановкой произнёс Михаил.
— Что ж, начни с этого, — мне уже было невтерпёж узнать, чего от меня хочет приятель.
— Значит так, слушай и не перебивай. Вопросы потом. Пойдёшь на рынок к Зинаиде. Она передаст тебе пакет, в котором будет карта памяти SD, деньги на всякие расходы и адрес городского суда в городе Братске. Тебе необходимо в срок и время, указанные там, прибыть на заседание суда с этой самой картой. Независимо, какие бы ситуации этому не предшествовали, и какие бы метаморфозы в твоём сознании не произошли. Верю в твою пунктуальность, надеюсь, что ты справишься. Это очень важно.