другой город, оставив квартиру жене. На том и порешили.
Так она осталась одна с двумя детьми, которых надо было вырастить, выучить и вывести в люди. На какое-то время о себе довелось забыть. Дети стали для неё главным приоритетом.
С государственной службы пришлось уволиться — невозможно выжить втроём на одну зарплату. Занялась торговлей. Выкупила место на рынке и стала зависеть только от себя и своих способностей.
Не завышая цен, с любовью подбирая товар, постепенно выработала свой стиль. Заняла определённую нишу в этом бизнесе. Обросла постоянными покупателями. И началась каждодневная изнурительная работа.
Раз в неделю в свой выходной выезжала на оптовую базу и закупала товар. Тащила на себе неподъёмные сумки, чтобы утром с улыбкой и во всеоружии встретить покупателя. Уже забыла, когда могла позволить себе отдохнуть… За этот труд яхту на Канарах, конечно, купить не могла, но растила детей и жила хоть не припеваючи, но безбедно…
…Вера Михайловна, присев на сумки с товаром лишь на секунду, перевела дух и принялась с трудом разрывать обжигающие холодом, скрипучие от мороза целлофановые мешки, в которые были упакованы маечки, трусики, футболки, свитера, водолазки, жилеты и жакеты.
Пока таскала товар сил почти не осталось. Но надеяться было не на кого. Понимала, главное, не останавливаться. И потому, собрав волю в кулак, борясь с холодом и усталостью, разрывала, сортировала, развешивала…
Провозившись до позднего вечера, едва волоча ноги, Вера Михайловна с трудом доползла домой. Дочь нажарила картошки, накормила младшего брата, но сама есть не стала, ждала мать. Но Вера Михайловна настолько устала, что даже поесть толком не смогла. Попила чайку с печеньем, вымылась, трупом свалилась в постель и тут же уснула. Сны не снились. Никакие.
3
Маша органически не переваривала торгашей. Вон какие морды упитанные и довольные над прилавками торчат. Дурят всех бессовестно. Покупают по одной цене, а продают втридорога. Сволочи! Наживаются на простых людях. У них столько денег… полные кошельки. А за копейку удавиться готовы.
Она даже не пыталась вдуматься, почему все торгаши кажутся такими скупыми. Уж не потому ли, что та самая копейка достаётся им с большим трудом? Изнурительная каждодневная работа на людях без выходных, отпусков и больничных. Задыхаясь под палящими лучами солнца или вымокая под дождём. В холод и жару. С утра и частенько до темноты…
Не знала Маша всего этого. Да и зачем ей было знать? Все торгаши жадные и вредные — это очевидно. Так что наказать их — дело справедливое и достойное…
Торговые развалы были полны всякими шмотками. Маша ходила по рядам, зорко приглядываясь, выбирала. Вот тётка торгует. Одна. Незаметно понаблюдала. Так, годится. Сумочка с деньгами под прилавком… Интересно. Ладно, пусть пока поработает, чтоб денег побольше было. Если уж рисковать, так было бы за что…
К концу дня Маша вернулась к приглянувшейся торговой точке. Уставшая за день женщина одиноко грустила за прилавком. Внимание притупилось, бдительность ослабла. Самое время.
— У вас водолазка на меня есть? — приняв самый заинтересованный вид, Маша обратилась к женщине.
Продавщица, прикидывая, оглядела Машу. Худенькая. Без макияжа. Обычная. Эдакая серая мышка. Второй раз встретишь, не узнаешь…
— Найдём! — отбросив усталость, приветливо улыбнулась. — Вы какой цвет хотели бы?
— Ну не знаю… Надо посмотреть.
Продавщица достала коробку с водолазками и принялась перебирать, выуживая разные цвета.
— Вот этот, бежевый, — ткнула Маша в один из мешочков. — Можно примерить?
— Конечно, — кивнула женщина. — Проходите сюда.
Маша зашла за прилавок, но раздеваться не спешила. Вроде бы засомневалась — морозно на улице всё-таки.
— Знаете, что, — сказала она, — а мужские водолазки у вас найдутся?
— Конечно. Вам для кого?
— Брату. Покажите, пожалуйста, — Маша старалась быть предельно вежливой. — Он почти такой же, как и я.
Продавщица направилась в самый дальний угол и отвернулась, на секунду потеряв сумочку с деньгами из вида. Момент был самый подходящий. Маша молниеносно наклонилась, схватила сумочку, распрямилась, сунула её под куртку и тут же приняла самый безобидный вид.
— Вот этот подойдёт? — женщина достала тёмно-серый свитер.
— Вполне, — кивнула Маша. — Пойду позову брата. Вы не убирайте, пожалуйста…
— Конечно, — женщина положила свитер на прилавок.
Маша усилием воли сдерживалась, чтобы не побежать, покидая место преступления. Прекрасно понимала, нельзя вызвать подозрение излишней поспешностью.
«Получилось! — ликовала она, оставляя опасную зону. — Какая, всё-таки, я умная и хитрая. Эта толстая тётка ничего не заметила пока. А потом поздно будет!»
Прошло какое-то время. Покупательница с братом не возвращалась. Вера Михайловна опустила взгляд и похолодела. Сумка с выручкой исчезла. Девочка. Эта худенькая серая мышка…
Вера Михайловна выскочила из палатки, заметалась из стороны в сторону… Куда бежать? Кого искать?
Сердце бешено колотилось. Кровь хлынула вверх и тяжёлой кувалдой замолотила по вискам. Сильно закололо внизу живота. Она схватилась за голову, сжалась от боли и присела.
— Вера, что с тобой? — на помощь к ней поспешила продавщица из соседней палатки. — Тебе плохо?
— Деньги, — превозмогая боль, выдавила из себя Вера Михайловна. — Всю мою наличность, что на учёбу дочки копила, да ещё выручку за сегодняшний день украли.
— Зачем же ты в рабочем кошельке все деньги хранишь?
— Сегодня собиралась за дочку заплатить. Время уже к концу работы, вот и приготовила. А теперь… Теперь всё пропало…
— Ты это брось, всё пропало, — попыталась успокоить соратница. — Наработаешь ещё. Товар есть. Потихоньку выкарабкаешься. Ты ж знаешь, никогда нам не быть олигархами. Не были миллионерами и не будем.
— Только-только начала выползать из пропасти — и тут снова по башке бац! Обратно в яму… — невольные слёзы покатились из глаз Веры Михайловна. — Я её запомнила!
— Да брось ты, забей и забудь. Не для того она стибрила бабки, что бы ждать тебя за углом и отдать.
— Но как же так?
— А так. Забудь и всё.
— Но они мне так нужны. Именно сейчас…
— Забей. Если пропали, утеряны или украдены деньги, мудрые люди говорят: «Спасибо, Господи, что взял деньгами…»
— Конечно, — утирая глаза, сказала Вера Михайловна. — Понимаю…
Не в состоянии больше сдерживаться, она прижала ладошки ко рту и тихонечко заплакала. Плечи мелко задрожали. Боль не отпускала. Казалось, всё тело болело и ныло. Закололо в сердце. Она всхлипывала, не в силах остановиться. Мысли, тяжёлые мысли не давали вздохнуть. Где сейчас взять так необходимую ей немалую сумму, чтобы оплатить учёбу дочери? Этого она даже не представляла…
А Маша, окрыленная успехом, покидала рынок с чувством выполненного долга. Как же, и себе потрафила, и противную торгашку наказала. Пусть знает, как народ дурить!
Она спешила в магазин, чтобы накупить деликатесов. Сегодня должен прийти Пётр Фёдорович, и она постарается устроить ему достойную встречу. Одарить перед ним в грязь лицом она не хотела…
Аркадий оторвал взгляд от экрана. Видимо, рассказ закончился. И тут же навалилась тишина, липкая и тягучая. Даже стук колёс, казалось, был неслышным и раздавался где-то там, далеко, чуть ли не в другой галактике.
Было над чем задуматься. Мысли и образы сами по себе возникали у меня в голове…
Жизнь складывается из череды самых разных случайностей — счастливых или нет, как когда. Именно случай нам предоставляет возможность радоваться победам или огорчаться неудачам.
Когда же всё само идёт в руки, то так и воспринимается — как должное. От чего тут быть на седьмом небе?
Когда всё валится из рук, виним в этом кого угодно, только не себя. Если же добиваемся пусть и незначительных результатов, то эта заслуга непременно наша. Как же иначе? Ведь этого добились сами…
Но не всё так просто. Очень часто мы не знаем, что именно приготовила нам судьба, от чего стоит отступиться, а чего непременно добиваться. Бытие определяет сознание — это аксиома. На самом деле как раз бытие и заставляет нас в том, или ином случае поступать именно так, а не как-то иначе.
Только здесь есть одно большое «но». Люди в сходных ситуациях поступают далеко не одинаково в силу самых разных причин. И понять, почему так происходит, очень трудно, если вообще возможно…
— Прекрасно понимаю раздвоенность Маши на хорошую и плохую, — наконец нарушил молчание Аркадий. — В ней два человека. В какой-то момент жизни они меняются местами. Один — трудолюбивый, терпеливый и скромный, но, чтобы выжить… Другой — мстительный, озлобленный, жестокий и жадный… опять же, чтобы выжить.
— Согласен, — кивнул я. — Думаю, не у всех, но у многих детей, выросших в детдоме, искаженные представления о честности, чести и порядочности. На подсознательном уровне при определённых обстоятельствах у них срабатывает инстинкт даже не самосохранения, нет, а заложенное с детства умение выжить в любых условиях, приспосабливаясь ко всему, причём, не важно, как и каким образом.
— Как раз хотел об этом рассказать, — заметил Аркадий. — Был такой случай с одной из моих знакомых, назовём её Надежда Михайловна. Работала она воспитателем в круглосуточном детском садике. И вот одна мамаша так напивалась, что не забирала свою дочку, Катю, даже по воскресеньям — просто-напросто забывала. Моя знакомая иногда брала девочку к себе в семью. Жила Надежда Михайловна в двухкомнатной квартире со своей дочкой и старенькой мамой. Вскоре Кате пришла пора идти в школу, и, понимая, с чем ребёнку придётся столкнуться дома, Надежда Михайловна с огромными трудностями оформила опекунство, и девочка поселилась у неё. Прошло много лет. И что вы думаете?
— Чё тут думать? — из своего угла подал голос Афанасий. — Вся в мамочку пошла.
— Так и есть, — согласился Аркадий. — Катя выросла и «отблагодарила» приёмную мать так, что, когда узнал, буквально волосы дыбом встали. Катя стала такой же пьяницей, как её мама. Еще учась в школе, выносила из дома деньги, драгоценности. А потом пошли ухажёры, родился ребёнок. И тогда Катя решила отсудить часть квартиры у человека, который по доброте душевной приютил её у себя. И что вы думаете? Правильно. Отсудила.