Но поиграть сегодня Женьке была не судьба.
— Женька! — крикнул Артур, хозяин большого продуктового склада-магазина.
Женька на полном ходу затормозил — работа прежде всего! — Чего изволите? — в шутовском поклоне склонился он.
— Машина пришла. Оплата как всегда. Давай быстро, а то за простой придётся платить.
— Слушаюсь! — притворно щёлкнув каблучками, точнее, насколько это было возможно, шлёпками, кивнул безотказный Женька.
Освободился он лишь, когда солнце стояло уже высоко и жара вовсю разливалась по рынку, проникая в самые затенённые уголки. Покупателей заметно уменьшилось, и продавцы, лениво переговариваясь, коротали время за разговорами и перекладыванием товара.
Женька вытер пот со лба.
— Пойду-ка я… — ни к кому конкретно не обращаясь, сказал он и направился к выходу.
Он перешёл пустырь, привычно перебежал шоссе и вышел к железной дороге. Справа приближался товарняк. «Успею!» — решил Женька и поспешно пустился с насыпи. Товарняк, натужно шипя и беспрестанно гудя, неумолимо приближался.
Но Женьке это было не впервой. До тепловоза оставалось ещё метров пятьдесят, когда он благополучно миновал опасный участок и поднялся на насыпь уже с другой стороны.
Женька, улыбаясь, смотрел на машиниста. Тот в бессилии лишь погрозил ему кулаком, но Женька только улыбался. Ведь всё обошлось. Чего дядя сердится?
— Чего принёс? — дома его ждала тётка Зоя, сестра матери, взявшая после её смерти опёку над не совсем благополучным, но вполне безобидным племянником.
— Вот! — Женька протянул заработанные деньги. — Артур сказал, на бутылку хватит.
На бутылку… — забирая деньги, забрюзжала тётушка. — Поди, целую машину один разгрузил?
— Ага! — радостно закивал Женька. — Сам. Один!
— Дурак ты… Нужно было раз в пять больше брать, — вздохнула она. — Корми тут тебя, одевай…
— Ещё принесу, — улыбнулся Женька. — Сейчас!
И, больше не слушая причитаний родной тетки, стараясь как можно быстрее выполнить поставленную задачу, стремглав бросился из дома.
Весь мокрый от жары быстро добежал до насыпи. По привычке посмотрел в одну сторону, в другую. Теперь уже слева приближался пассажирский поезд. Времени на раздумья было мало. Да и чего тут размышлять? Задача поставлена. Только вперёд! И он ринулся с насыпи.
Поезд, приближаясь, надсадно гудел. Женька тяжело дышал и беспрестанно вяз в сыпучей гальке ногами, обутыми в шлёпки без задников, но изо всех сил спешил преодолеть опасный участок.
Вот уже и рельсы. Всего пара шагов… Но и поезд буквально в нескольких десятках метров. От его пронзительного сигнала в голове, оглушительно громыхая, буквально разрывались артиллерийские снаряды, а перед глазами вспыхивал целый сонм искр, мешая видеть и думать.
Женька напрягся из последних сил. Мощно оттолкнулся. И буквально перелетел через рельсы. Но одна шлёпка соскользнула с ноги. Боковым зрением Женька заметил, как она, словно мячик запрыгала по шпалам.
«Тётушка будет ругаться…» — только и успел подумать он и тут же метнулся за ней.
Пронзительно завизжали тормоза, скользя по стальному полотну. Тяжёлый состав всей своей массой протаранил Женьку и, уже бездыханного, протащив не один десяток метров, будто игрушку отшвырнул в сторону. Тело его почти не пострадало, а на лице так и застыла удивлённая улыбка. Жизнь для Женьки в этом мире была закончена.
Хоронили Женьку всем миром. Рыночные скинулись, дабы помочь тётке оформить похороны надлежащим образом. Да и тётка отжал ела кое-какую копейку.
В день похорон рынок был закрыт на санитарный день, да и все, кто его знал, пришли проводить Женьку-комиссара в последний путь. Людей оказалось неожиданно много. Процессия растянулась, перекрыв движение по шоссе. Идя за гробом, женщины не могли сдержать слёз, а мужики хмурили брови и играли желваками на скулах.
Заметив затор, подтянулись служивые из ГАИ.
— Кого хоронят? — спросил офицер у женщины, немного отставшей от шествия.
— Женьку-комиссара… — приостановилась она.
— Комиссара? — хотя это было и не по его ведомству, но на лице гаишника отобразилась работа мысли. — Что значит, комиссара? — насторожился блюститель порядка. — Кто он такой, этот ваш Женька-комиссар?
— Кто такой? — женщина удивлённо посмотрела на милиционера. — Человек. Женька был просто человек! — бросила она уже на ходу, промокнула глаза кончиком платка и поспешила вслед за уходящей вдаль процессией…
По-прежнему мерно стучали на стыках колёса. Разгребая темноту, поезд мчал нас к столице России. Молча мы с Афанасием прослушали рассказ, ни разу не перебив Аркадия. Его слова уже остались далеко позади, а все мои чувства и мысли были ещё там, на шоссе, вместе с людьми, пришедшими проводить в последний путь Женьку-комиссара…
Отзывчивость и доброта необходимы всегда и всем. Даже у самого закоренелого злодея есть то, что заставляет его, даже помимо воли, творить добро. Причём искренне, а не по принуждению.
Так злая девочка-разбойница из сказки Андерсена «Снежная королева», которая не любила, как сама говорила, «эти телячьи нежности», помогла Герде найти Кая. А короткостриженый качок в лихих девяностых, возвращаясь с бандитской разборки, остановил свой джип, вышел из него, бережно подхватил глупого, свернувшегося клубочком котёнка, устроившегося на проезжей части, и отнёс подальше от дороги.
Да и вообще, все деспоты сентиментальны. Попадаются, правда, иногда чувствительные, впечатлительные и даже ранимые. Иногда… Но, чаще всего, тираны очень жестоки, бесчеловечны и эгоистичны. Идущая из души теплота доступна немногим…
— Недостаток ума, — наконец-то я прервал затянувшееся молчание, — с лихвой перекрывался избытком доброты, сердечности и искренности. Количество или, точнее, качество «мозгов» явно не находится от этого в прямой зависимости. Скорее всего, даже наоборот.
— Говорят, грядёт какой-то новый, более мудрый разум, сказал Аркадий. — Может, и Женек, жующих гнилые яблоки и обрезки колбасы, станет меньше.
— Тема юродивых всегда очень больная и волнующая, — перед моими глазами всё ещё стоял Женька-комиссар. — Отношение к блаженным — показатель уровня сердечности и человечности в нашем обществе. По этому признаку можно судить, насколько общество больно и обездолено.
— Почему наша действительность такова, — как бы развивая мою мысль, продолжил Аркадии, — что истинная доброта может исходить зачастую от людей «не от мира сего»? Неужели добро делают только ненормальные?
— А давайте по пять капель для разговору и хорошего сна? — неожиданно подал голос Афанасий и, как мне показалось, недвусмысленно посмотрел на напарника.
Аркадий на секунду задумался, типа соглашаться или нет.
— Не пью, — дабы отмести все притязания на этот счёт, сказал я. — Сплю и так прекрасно.
— Без проблем. На нет и суда нет, — тут же согласился Аркадий. — Тогда и мы не будем.
— А чего нет? — недовольно пробурчал Афанасий, но спорить не стал. — Тогда давайте ложиться. Завтра договорите.
— А и правда, — тут же согласился Аркадий. — Всё мировые проблемы всё равно сейчас не разрешим и не разрулим. Так что давайте располагаться.
Застелив постели, мы устроились каждый на своей полке: Аркадий и я внизу, Афанасий — на верхней. Укладываясь, я не мог не заметить их переглядываний. Не понравились они мне. Но что было делать? Один из моих жизненных принципов гласит — если чего-то нельзя изменить, то это нужно воспринимать так, как есть.
«Надо будет держать ухо востро», — решил я.
Устроился поудобней. Подложил руку под голову. И буквально через минуту провалился в глубокий, беспробудный сон…
ГЛАВА 8Дороги-пути
Если стараться обходить все неприятности,
то можно пройти мимо всех удовольствий.
Ночь, по моим ощущениям, прошла без приключений. Спал как убитый. То ли химией какой-то прыснули, то ли просто устал да переволновался, вот защитная реакция организма и сработала — дала возможность мозгу отдохнуть и набраться сил.
Покопались они в моих вещах, нет ли — трудно сказать. Ну и пусть. Что они там могут найти? Зубную щётку, пасту да мыло. Ничего предосудительного, провокационного и, безусловно, им нужного всё равно не найдут, уж я-то постарался…
Утром, когда открыл глаза, мои попутчики были уже в полной экипировке. И когда успели? Ничего не слышал.
— Доброе утро! — приветливо сказал Аркадий. — Скоро Москва. Подъём или ещё поваляемся?
— Привет! Подъём! — то ли ответил ему, то ли скомандовал я сам себе.
— Билет до Братска не закомпостирован? — Аркадий был сама любезность.
— Пока нет.
Можем объединить наши усилия, тогда и дальше поедем нашей тёплой компанией?
Вот так ненавязчиво садятся на хвост… Профессионалы, блин. Отказаться? Что это даст? Но и помогать, зная их задачу, никак не хотелось. Отвязаться так запросто от них не удастся — это понятно. Раз получили задание, пусть стараются, упрощать им жизнь даже не собираюсь…
— Мне уже всё заказано, — это было правдой. Михаил в записке сказал, где и как могу получить билет. — Так что, как бы это ни было прискорбно, придётся в столице нам расстаться.
— Совсем не обязательно, — возразил Аркадий. — Билет заказан по интернету? На ваше имя — Арсений Львов?
Ну-ну. Фамилию им тоже не называл. Опять прокол? Что-то много для профи. Но эти мои мысли тут же развеялись.
— На билете прочитал, — увидев, как вскинулись с удивлением мои брови, сказал Аркадий. — Там все данные есть.
Такое пояснение было вполне логичным. Но по сути ничего не меняло. С ними, точнее, с их задачей мне было всё и так ясно.
До конечной станции ещё было время. В полном молчании мы попили принесённый проводницей чай с печеньем. Мне надо было собраться с мыслями. Соседи по купе, видимо, это почувствовали и с разговорами не приставали.
А думы мои были, как бы это точнее выразиться… вбок и вкривь. Совсем не по теме. Хотя как сказать. Ринулся, не задумываясь, в столь авантюрное предприятие. Пью чай с вполне интеллигентными, но всё же бандитами. Что дальше?