[381]). Наметился альянс царевича с правителями алтайцев-телеутов («белых калмыков»).
Часто вместе с Аблаем действовал его двоюродный брат Девлет-Гирей б. Чувак, о котором рассказ впереди. Военные и дипломатические предприятия этих царевичей неразрывно были связаны с ойратским племенным сообществом в целом, а нс только с сибирскими калмыками, так как иногда в набегах принимали участие джунгары (чоросы, или «черные калмыки» в русской терминологии того времени). Как и при Ишиме, ойратская конница составляла костяк отрядов, нападавших на российское пограничье в Юго-Западной Сибири. Покровителями татарского принца были тайши Хо-Урлюк торгутский и Байбагас хошутский, некогда тесно связанные с его отцом Ишимом.
В источниках конца 1620-х — первой половины 1630-х годов отмечена целая полоса ежегодных нападений Аблая на поселения в зауральских и сибирских степях. Цель набегов теперь состояла вовсе не в борьбе за восстановление независимости Сибирского юрта (в этой задаче тайши ему едва ли поспособствовали бы), но в том, чтобы «с юртовских и с волостных гагар, и с барабинцов на тех тайшей… ясак збирати»[382]. Кроме того, царевичу казалось, что он может вызволить своего двоюродного брата Хансюера б. Али. Тот попал в плен в 1598 г., был вывезен в Москву и испомещен в Касимовском уезде. В 1615 г., находясь в составе дворянского ополчения во время военных действий под Смоленском, Хансюер отъехал в Литву, а оттуда в Крым. Во время междоусобицы в Крымском ханстве он откочевал в приазовские степи, где попал в плен к казакам, которые передали его в руки московских властей. В 1630 г. для проживания «под приставом» (присмотром, т. е. в ссылке с мягким режимом) ему был определен Соликамск — там для царевича построили специальную избу, где его содержали под стражей[383]. Вот из соликамского-то заточения и надеялся Аблай освободить кузена при набеге.
В ноябре 1629 г. Аблай с войском татар, барабинцев и джунгар три дня осаждал Чатский городок (где размещался русский гарнизон из 20 человек), пока его не отогнали томские служилые[384]. Аблай нападал на ясачные волости, угонял пленных и лошадей и в последующие годы. Эти разорения зафиксированы довольно подробно, так как служили для местного населения предлогом, чтобы просить у властей льготы по налогообложению из-за убытков, нанесенных царевичем[385]. Крупнейшими военными акциями можно считать осаду Аблаем и Девлет-Гиреем Тюмени в 1634 г. и осаду калмыками в том же году Тары, в которой участвовал и Аблай[386]. Вскоре после этого, в июне 1635 г., он вместе с братом Таукс двинулся на Уфу. Навстречу им выступили служилые городского гарнизона во главе с Ф. Коловским. На расстоянии около 15 верст от крепости, выше по реке Уфе, произошел жестокий бой, где обе стороны понесли большие потери. Царевичи в течение десяти дней оборонялись в близлежащем лесу (который с тех пор стал называться Аблаевым), по были взяты в плен и доставлены в Уфу вместе с 54 плененными калмыками[387]. На этот раз власти не собирались выпускать из рук знатных пленников.
Могущественный хошутский тайша, чулган-дарга Туру Байху Гуши (Куйша) требовал освободить Кучумовых внуков, обещая в противном случае разорить сибирские уезды. Ведь он состоял с ними в родстве: их мать, жена покойного Ишима, была, как показывали на допросе в Тобольске пленные татары, «Куйше тайте родная племянница»[388]. Но эти угрозы не возымели действия. Царевичей увезли «на Русь» и сослали в северные города: Аблая — в Белоозеро, Тауке — в Каргополь[389]. В 1650 г. их родственникам в Сибири сообщили, что «Аблай на Москве умер»[390]. (Возможно, что Москва здесь упомянута в переносном смысле — как синоним Руси.)
С рубежа 1620–1630-х годов все более заметным в сибирских событиях становится внук Кучума Девлет-Гирей б. Чувак. Это один из немногих Кучумовичей из числа не осевших в Московском государстве, которому в историографии посвящена специальная работа — небольшая статья Д.А. Васькова. По наблюдениям данного исследователя, впервые этот царевич, сразу проявивший себя как непримиримый враг русских, возникает на страницах источников при описании русско-татарско-калмыцких стычек 1631 г. — боев в Барабе и набегов на тарские волости под командованием Аблая[391]. На самом деле Девлет-Гирея заметили немного раньше: в сентябре 1629 г. некий татарин, побывавший в совместном кочевье Аблая и Девлет-Гирея, сообщил, что оба они собрались было идти на русские города, но набег пришлось отложить из-за опасности удара в тыл со стороны казахов[392]. Здесь сделаем небольшое отступление.
Опасность такого удара представляется реальной. Дело в том, что в той зоне Евразийской степи практиковался необычный цикл кочевания. На зиму скотоводы переселялись и перегоняли стада и табуны не в южные местности, как это было в других регионах Дешт-и Кипчака[393], а в северные. Как отписывал царю в 1614 г. самарский воевода о ногаях-Алтыулах, каракалпаках, казахах и «шибанских людях» (северных узбеках), «живут они… зимнею порою под Сибирью»[394]. Эту особенность объяснил в своих исследованиях В.И. Соболев[395]. Во-первых, в Прииртышье и Притоболье не бывает засух, продуктивность лугов здесь выше и более устойчива и, следовательно, в зимний период хорошо сохраняется кормовая база. Во-вторых, предтаежная зона более благоприятна и для земледелия, которым занималась часть населения, не участвовавшая в перекочевках. В-третьих, в этих лесостепных районах распространены таежные виды животных, что давало возможность заниматься охотничьим промыслом, который играл важную роль в экономике кочевников. Так что массы казахов действительно приближались каждый год к местам проживания Кучумовичей.
Кроме того, в северные степи периодически откатывались группы ойратов, потерпевших поражение в междоусобных сварах, разгоревшихся с особенной силой в 1620-х годах.
Заметным эпизодом в сибирской истории было участие Кучумовичей в мятежах местных пародов конца 1620-х — начала 1630-х годов. К тому времени российская администрация в Юго-Западной Сибири достаточно укрепилась и все менее связывала себя ограничениями, диктуемыми правительственными инстанциями по отношению к коренному населению края: строгим соблюдением норм ясачных выплат, неприменением насилия по отношению к ясачным… Те татары, что были привлечены к военной службе, тяготились ею, а также считали неоправданно низкими свои служебные оклады. В среде тюрков нарастали протестные настроения. Этим попытались воспользоваться «казачествующие» царевичи.
Еще в 1627 г. ясачные барабинцы, разозленные обидами от воеводы Ю.И. Шаховского, намеревались сжечь город Тару[396]. А в 1628 г. возмущение тарских и томских татар (аялынцев, барабинцев, чатов) стало принимать открытые формы. В историографии это их движение принято называть восстанием. Его причинам и ходу, а также участию в нем Кучумовичей посвящена статья К.В. Волковой[397]. Оно началось без участия Кучумовичей. Тарские ясачные татары, возмущенные требованиями непосильного ясака, «юрты свои пожгли и откочевали с своих вотчин прочь»[398]. Предводители татар — барабинский «князец» Когутай, Кочаш Танатаров и Наврус Евгаштин вступили в переговоры с Аблаем, Девлет-Гиреем и Тауке. В начале 1629 г. 400 тарских татар собрались на берегу озера Чаны, куда пригласили и Аблая. Было заключено соглашение о совместных действиях, а Аблай, как утверждает К.В. Волкова, принял ханский титул[399] (упоминаний об этом мне в источниках не встретилось). При этом мятежники сознавали, что реальной силой обладают вовсе не Кучумовы «внучата», а калмыцкие тайши. Поэтому в анонимной «Повести о городах Таре и Тюмени», написанной примерно в конце 1630-х годов, говорится, будто К. Танатаров переселился «в землю Колмацкую» и уговорил напасть на Тару одного из тайшей[400]. Но своим присутствием в рядах восставших «внучата» придавали движению династическую легитимность.
К лету 1629 г. Аблай уехал в свои кочевья, чем воспользовались тобольские и тарские наместники. Внезапным ударом, не дав мятежникам оповестить нового «хана», стрельцы разгромили их становище у Чан. В ответ Аблай решил напасть на Томск. Накануне нашествия чатские мирзы начали грабить волости Томского уезда. Но позднее планы кампании изменились. Аблай вступил в альянс с влиятельным чатским мирзой Тарлавом, посетив его в августе в Чатском городке во главе отряда из 130 татар и калмыков. К нему сходились единомышленники, и вскоре под его началом собралось около 1 тысячи человек[401]. Теперь чаты и Аблай намеревались совместными силами захватить Тару. Не дожидаясь, пока противник соберется с силами, зимой 1629/30 г. томские стрельцы, казаки и служилые татары взяли три острожка отложившихся татар-тарцев. Те раскололись: одни примкнули к калмыкам, другие (включая Танатарова) ушли к Аблаю, третьи решили прекратить борьбу и выехали «на государево имя». Татарин-информатор докладывал, что тарские татары, барабинцы, чаты и калмыки «от Ишимова сына отъезжают для кормов на старые свои места»