ничейная земля (terra nullius), субъект претензий извне и захвата?
Теперь несколько слов еще об одной нестареющей идее — о Сибири как сокровищнице России. Российская пресса еще полнится статьями, превозносящими значение стимулирования эволюции российской экономики за счет использования ресурсов Сибири и Севера — нефти, газа, угля, драгоценных металлов, меди, гидроэлектрического потенциала и так далее10. Сопротивление развенчанию особой значимости Сибири и Севера происходит из-за значения, которое имеют разработка природных ресурсов и обнаружение новых нефтяных и газовых месторождений11. Оно также проистекает из стремления «олигархов» урвать для себя феодальные поместья в отдаленных, богатых ресурсами регионах, чтобы иметь возможность усилить свое влияние в центре.
Бывший кандидат в президенты и соперник Ельцина на выборах 1996 года генерал Александр Лебедь, например, сумел обеспечить себе в мае 1998 года пост губернатора Красноярского края, одной из самых крупных и наименее заселенных в России территорий. С этой новой политически влиятельной платформы он принялся конфликтовать с местными промышленными тяжеловесами и центральным правительством, продолжая поступать так до тех пор, пока безвременно не погиб при катастрофе вертолета в апреле 2002 года12. Аналогичным образом российский олигарх Роман Абрамович, глава нефтяной компании «Сибнефть» и основной держатель акций алюминиевой и авиатранспортной отраслей промышленности, в декабре 2000 года стал губернатором отдаленной и нищей Чукотки13. С тех пор Абрамович успешно подменил, если и вовсе не узурпировал роль государства в регионе. Он в буквальном смысле содержит местных жителей из своего кармана, порождая множество слухов по поводу его намерений14. Жизнь на Чукотке имеет самую высокую в РФ стоимость и чрезвычайно тяжела для 78 600 ее обитателей, рассеянных на гигантской территории — 737 700 кв. километров. Почти 75 процентов месячных заработков жителей Чукотки уходят на одни только продукты питания15.
В то время как перед большей частью населения Сибири открываются безрадостные перспективы, для российских бизнесменов и политиков она продолжает оставаться передовым рубежом благоприятных возможностей для их деловой активности.
Отчасти происходящие в Сибири события и планы государства все больше напоминают советский подход к ее завоеванию. Проекты по поддержанию Сибири и возобновлению ее освоения и в самом деле не потеряли своей значимости за последний десяток лет — по крайней мере, на бумаге. Все это время экономисты и аналитики ходатайствовали перед российским правительством об их реализации16. Более того, некоторые из самых грандиозных схем разработки бездонных ресурсов Сибири продолжают оставаться насущными. Сюда входит и проект, впервые выдвинутый в 1970–1980-х годах, по переброске избыточных вод великих сибирских рек через бесчисленное множество каналов на орошение хлопковых полей подверженной засухам Средней Азии. В начале декабря 2002 года мэр Москвы Юрий Лужков якобы направил письмо президенту Владимиру Путину с предложением о продаже Россией «избыточных» сибирских вод в Среднюю Азию. Он писал о строительстве (с помощью имеющих отношение к Москве строительных компаний) канала длиною 2225 километров и стоимостью 12–20 млрд. долларов от реки Обь через Казахстан в Узбекистан для подпитки высыхающих рек Амударья и Сырдарья17. Первоначальный план строительства канала Сибирь — Средняя Азия был отклонен в середине 1980-х годов из-за слишком больших инвестиционных затрат. Главные советские каналы, такие как Беломорско-Балтийский и Москва — Волга, были построены в сталинский период с использованием рабочей силы ГУЛАГа, когда проблема затрат не существовала.
В апреле 2002 года, после усиленного лоббирования со стороны регионального руководства, российское правительство одобрило двадцатилетнюю «Стратегию экономического развития Сибири». Этот план был разработан группой сибирских научно-исследовательских центров и региональными ассоциациями в сотрудничестве с МЭРТ. Стратегией (по большей части декларативной) предусматривалось, наряду с прочим, содействие созданию новой инфраструктуры и модернизации транспортной сети; снижение транспортных тарифов и введение налоговых стимулов для уменьшения высоких производственных затрат в Сибири; внедрение энергосберегающих технологий18. Стратегия основывалась на надежде получить средства из неких дополнительных федеральных и региональных бюджетных фондов. Перекликаясь с «доктриной Энгельса» (производительные силы следует распределять по всей территории максимально равномерно), «Стратегия экономического освоения Сибири» одной из основополагающих задач ставила «уменьшение различий в экономическом развитии между регионами» путем реструктуризации сибирской экономики и стимулирования всеобщего экономического роста19.
Как и следовало ожидать, базовая предпосылка стратегии основывалась на представлении о том, что ключ к успеху — богатые природные ресурсы в сочетании с «хорошим» правительственным планом. Один из сторонников стратегии, Леонид Драчевский, полпред президента Путина в Сибирском федеральном округе в 2000-2004 годах, утверждал: «Все сложности, вытекающие из географического положения Сибири и сурового климата, компенсируются потрясающим богатством ее природных ресурсов. Все, что от государства требуется, это систематизированный подход к решению сибирских проблем». Драчевский отмечал, что при наличии реальной возможности получить иностранные инвестиции Сибирь сама в состоянии финансировать свое развитие. В дополнение к ресурсной базе Сибирь подкрепляла свои позиции еще и за счет «наукоемких технологий» своих академических научно-исследовательских центров и оборонных предприятий, машиностроительных заводов, лесопромышленного комплекса и транспортных маршрутов в Европу и Азию. Всего этого было бы «достаточно», говорил Драчевский, «если бы только государство уделило хоть какое-то внимание региону»20.
К сожалению, одного «внимания» со стороны федерального правительства к Сибири недостаточно. И хотя Драчевский и многие другие в России утверждают, что все, в чем нуждается Сибирь для успешного развития, — это «новая целенаправленная региональная политика», Сибири потребуется гораздо больше, чем один лишь только план, для того чтобы стремление к возобновлению развития ее современного экономического профиля было реализовано21. Как осознают сами разработчики политики и аналитики, со стороны федерального и региональных правительств снова потребуются героические и дорогостоящие меры по перестройке существующей инфраструктуры, повышению эффективности энергетики и снабжения и созданию единой экономической системы. Ресурсов для выполнения этих задач чрезвычайно мало. Этот вопрос был центральной темой всех дебатов во Владивостоке во время визита президента В. Путина на Дальний Восток в августе 2002 года. В частности, президент провел совещание с участием федерального правительства и региональных лидеров для обсуждения социальных и экономических проблем Дальневосточного федерального округа22. И опять за отправную точку был принят курс на освоение региона (президент требовал то же самое в августе 2000 года). Однако Виктор Христенко, в то время заместитель российского премьер-министра, ответственный за региональную экономическую политику, все же отметил, что государству придется расставить приоритеты, и признал, что некоторые территории региона, особенно Север с его суровым климатом, будет сложно осваивать заново. Взамен Христенко рекомендовал, чтобы правительство сосредоточило свои усилия на юге региона.
Подводя итоги совещания во Владивостоке, президент Путин сказал, что «проблем в регионе гораздо больше, чем количество предлагаемых решений», и что потенциал Дальнего Востока может быть в полной мере использован только ценой «значительных усилий». Путин продолжает утверждать:
«[Российский Дальний Восток] — это та часть Российской Федерации, где придется реализовать политику, которую немодно сегодня предъявлять, а именно политику преференций. Ничего с этим не поделать, и по-другому нам никак не выстроить эту работу, она исторически по-другому и не выстраивалась. Преференция по тарифам на железную дорогу, которая сегодня осуществляется, на электроэнергетику, на инвестиции, в целом на государственную поддержку. Эти преференции должны быть сохранены, и они будут сохраняться. Планы по развитию региона Дальнего Востока… без всякого преувеличения масштабные и грандиозные. Нам нужно добиться того, чтобы они были реализованы»23.
Несмотря на заверения Путина, столь великолепно разработанные планы развития Сибири и Дальнего Востока продолжают оставаться только на бумаге — их реализация маловероятна.
Говоря о первостепенных проблемах на совещании во Владивостоке в августе 2002 года, федеральные чиновники отмечали, что для всех крупномасштабных и грандиозных проектов развития Сибири потребуется еще и рабочая сила, в которой регион испытывает крайне острый дефицит. Как заявил на совещании Виктор Ишаев, губернатор Хабаровского края «мы не овладеем Дальним Востоком, если не создадим там постоянного заселения»24. Что касается унаследованной советской экономики — не той ее части, что оказалась жизнеспособной в рыночных экономических условиях, — то Сибирь сегодня сталкивается с острой нехваткой рабочей силы точно так же, как и в 1980-х годах. Не хватает людей, которые захотели бы работать в суровых условиях за предельно низкую плату ради поддержания на плаву убыточных предприятий и рудников, не говоря уже о создании предполагаемой новой инфраструктуры. В результате удержание на месте и доставка в Сибирь и на Дальний Восток еще большего числа людей (даже несмотря на то, что имеющееся население пытается оттуда уехать) стали главными вопросами для российских политиков в регионе и Москве. Во время предыдущей поездки в Сибирь в феврале 2001 года президент Путин в своем выступлении отметил: «В последние годы на