Прощание с бункером, с домом, где мы родились и выросли, было тяжёлым. Мы обнимали родных, друзей, вспоминая всё хорошее, что было в нашей подземной жизни. Но в наших сердцах горела надежда на новый рассвет.
В день выхода, когда мы покидали «Оазис-7», в наших глазах светилась решимость. Моя группа шла к восходящему солнцу, в неизвестность, которая одновременно пугала и манила. Это был путь в никуда, но мы верили, что найдём что-то, что стоит того риска. Мы шли к новой жизни, к новой надежде, к новой истории, которая только начиналась.
Вместе с группой из семи человек из «Оазиса-7», мы отправились на разведку. Наши запасы истощились, и нам нужно было найти новые источники пропитания и ресурсов. Мы двигались медленно, пробираясь сквозь заросли дикой растительности, которая постепенно поглощала остатки цивилизации.
И вот, перед нами предстал он – первый заброшенный город, который мы увидели. Это было нечто невообразимое, шокирующее и захватывающее одновременно. Гигантские здания, покрытые плесенью и мхом, возвышались над нами, как исполинские каменные деревья. Из разбитых окон свисали лохмотья обоев, а ветер гулял в пустых глазницах оконных рам, вызывая жуткий, незабываемый вой.
Это был город-призрак, город-могильник. Остатки былых времен – автомобили, заваленные обломками, ржавеющие машины, проржавевшие металлические конструкции – все это было покрыто толстым слоем пыли, придавая пейзажу сюрреалистическую, почти лунную красоту.
Мы осторожно пробирались через разрушенные улицы, исследуя заброшенные здания. Ощущение нереальности усиливалось от тишины, нарушаемой лишь шелестом ветра и скрипом разрушающихся конструкций. В одном из домов мы нашли целый склад консервов, которые чудом сохранились. Это был настоящий клад!
Этот город стал для меня новым этапом. Здесь я увидел масштабы катастрофы, понял, насколько грандиозным было разрушение. И одновременно с ужасом, я испытал и чувство трепета. Это было место, полное опасностей, но и полное возможностей.
На наших картах такие города обозначались как «зоны поражения». Это были города-призраки, заброшенные, разрушенные, заросшие буйной растительностью. Здания стояли полуразрушенные, окна зияли чёрными пустотами, а улицы были завалены обломками. Всё это напоминало декорации к какому-то апокалиптическому фильму.
Наша первостепенная задача – поиск еды, поиск каких-либо признаков жизни, хоть какой-то живности, которая могла бы стать источником пропитания. Надежда на нахождение животных была призрачной, но мы держались этой ниточки.
Пробираясь сквозь завалы, мы тщательно обыскивали разрушенные здания. В заброшенных квартирах, среди груды мусора и пыли, мы находили только… тараканов. Тысячи тараканов, которые с удивительной живучестью выжили в этом постапокалиптическом мире. Когда консервы кончились, а голод давал о себе знать. Мы, отчаянно голодные, решили попробовать пожарить тараканов. Процесс был… своеобразным. Запах был невыносимый, а вкус… скажем так, на любителя. Это была далеко не та еда, на которую мы рассчитывали. Но это был первый, горький опыт выживания в новом мире, который наглядно показал нам, насколько сурова действительность. Мы продолжали поиски, осознавая, что нас ожидает долгий и трудный путь к выживанию.
В городе-призраке, среди руин, мы нашли множество автомобилей. До этого я знал о машинах только по картинкам и видеозаписям из зоны поражения. Эти изображения были размытыми, нечеткими, как воспоминания о забытом сне. Но здесь, перед нами, стояли настоящие машины, хотя и сильно поврежденные временем и стихиями.
Ржавые скелеты автомобилей, покосившиеся под тяжестью лет, разбросанные повсюду. Их каркас был продырявлен, словно сито, и лишь местами сохранялись остатки краски. В некоторых машинах были видны оплавленные и почерневшие остатки сидений – следы невообразимого жара.
Некоторые из машин были частично занесены песком и пылью, другие – покрыты растительностью, пробивающейся сквозь металл. Даже колеса, уцелевшие на некоторых машинах просто проржавели. Они выглядели как окаменелости, застывшие в своем последнем, бессмысленном движении.
Я дотрагивался до холодного, грубого металла, представляя, как когда-то эти машины мчались по дорогам, перевозя людей, их владельцев. Теперь же они – лишь груды ржавого железа, жертвы той самой войны, о которой я знал так мало. Непогода безжалостно изменяли их облик, и каждый день эти металлические гиганты становились ещё более похожими на следы давно ушедшей цивилизации.
Мы продолжали наш опасный путь через город-призрак, пробираясь сквозь завалы и руины, когда вдруг… что-то пролетело над нами. Быстрый, стремительный силуэт, прорезавший серое, запыленное небо.
Мы замерли, пораженные неожиданностью. Сердца заколотили в груди, и на мгновение нас охватил ужас. Что это было? Неужели ещё какие-то мутанты, о которых ходили легенды в бункере?
Паника охватила группу. Мы инстинктивно разбежались в разные стороны, прячась за обломками зданий, за стволами деревьев, которые каким-то чудом выжили среди руин. Адреналин зашкаливал, страх сковывал движения. Мы ждали, затаив дыхание, ожидая неизвестной опасности.
Но ничего не произошло. Тишина повисла в воздухе, прерываясь лишь шелестом ветра в зарослях. Когда мы, немного успокоившись, собрались вместе, один из нас, самый наблюдательный, дрожащим голосом выдохнул: «Голуби… это были голуби».
Увиденное нас потрясло. Голуби… обыкновенные голуби, которые в наших представлениях, были символом мира «До», символом того мира, который мы помнили лишь по рассказам. Их присутствие показало нам, что жизнь, хотя и в измененном виде, всё ещё существует в этом разрушенном мире. Это дало нам надежду и новые силы для дальнейшего пути.
Небо над нами внезапно потемнело, и на землю обрушился ливень. Не просто дождь, а настоящий потоп, вода лилась как из ведра. Мы помнили предупреждения из бункера: если пойдёт дождь, нужно немедленно искать укрытие. Это мог быть кислотный дождь, остатки химического оружия, смертельно опасные для человека.
Паника мгновенно охватила нас. Мы бросились искать убежище, прячась под обломками зданий, под остатками разрушенных конструкций. Дождь лил как из ведра, вода стекала по нашим лицам, одежда промокла насквозь. Мы надеялись, что это обычный дождь, что предупреждения были преувеличением. Но страх сидел глубоко внутри, как колючка в сердце.
Мы сидели, сжавшись в комок, под тонким навесом разрушенной стены, и ждали, когда закончится этот ужас. Каждая капля, падавшая на землю, вызывала в нас чувство тревоги. Мы думали о кислоте, о едком дыме, о смерти, которая могла прийти с небес.
Когда дождь наконец-то закончился, и небо стало проясняться, мы осторожно вышли из своего укрытия. Вокруг стояла тишина, лишь вода струилась по улицам разрушенного города. Мы осмотрели себя, свою одежду, но, к счастью, обошлось. Это был обычный дождь. Но пережитое напряжение напомнило нам, насколько этот новый мир опасен и непредсказуем.
Вечером, устроившись под навесом разрушенного магазина, я разговорился с Феликсом, моим давним другом и соратником по экспедиции. Мы сидели, уставшие и голодные, глядя на закат, пробивающийся сквозь дым и облака.
– Знаешь, – начал Феликс, отхлебывая из фляги, – Мне всё ещё не верится, что они нас отпустили.
– Да, – согласился я, – Я тоже думал об этом. Вначале казалось, что нам просто разрешили уйти, благословили на смерть. Но сейчас я понимаю…
– Сейчас я тоже понимаю, – перебил меня Феликс, – Вода… Они скрывали правду о запасах воды. Им не хватало воды, несмотря на все эти химические приборы и… ну ты понимаешь.
Мы оба замолчали, вспоминая об ужасной системе переработки мочи в бункере, о тех приборах, которые превращали отходы жизнедеятельности в воду. Система, пусть и несовершенная, поддерживавшая жизнь под землей.
– Даже с переработкой, ее не хватало, – продолжил Феликс, тяжело вздыхая. – Три тысячи человек… Это слишком много для бункера. Они ждали, надеялись на чудо, но чуда не произошло. И вот, они отпустили нас, чтобы сократить потребление воды. Грубо, но… эффективно.
Я кивнул. Все стало на свои места. Нам не просто разрешили уйти – нас отправили её искать. Мы были лишними ртами, дополнительной нагрузкой на уже и без того перегруженную систему жизнеобеспечения. Выход на поверхность был не просто рискованным шагом, а единственной возможностью выжить для нас и оставшихся в бункере. Это была горькая правда, которую мы осознали только сейчас.
К нашему разговору присоединился Варяг, еще один член нашей экспедиции. Он сел рядом, устало опустив голову.
– Вода – это только половина беды, – проговорил Варяг, его голос был хриплым от усталости и голода. – Еды тоже почти не осталось. Помните, ту «кашу», которую нам выдавали последние месяцы? Красивая, подсоленная… А на самом деле – наши же переработанные… ну вы понимаете. Но раньше бункер справлялся, когда в нем было меньше людей.
Феликс и я кивнули. Мы прекрасно понимали, о чем он говорит. Мы ели свои же отходы, только в красивой обертке. «Еда» из бункера была не едой, а лишь иллюзией сытости.
– Моя прабабушка, – тихо сказал Варяг, – рассказывала мне, когда я был совсем юнцом, о том, что случилось на поверхности. О том, как люди уничтожили сами себя. Войны… Всё из-за нехватки ресурсов, из-за неправильного распределения, из-за несправедливого деления классов.
Его слова прозвучали как предсказание. Мы, покидая бункер, убегали не только от нехватки воды и пищи, но и от повторения истории, от той катастрофы, которая уже однажды разрушила мир на поверхности. Мы надеялись, что сможем создать что-то лучшее, что мы сумеем избежать тех же ошибок, которые привели к гибели предыдущего поколения. Но страх перед тем, что история повторится, оставался. Наши шансы на выживание были невелики, но вера в лучшее будущее, в новый мир, который мы создадим своими руками, поддерживала нас.
Прошло несколько дней. Мы всё ещё бродили по руинам города, ища хоть какие-то источники пищи. И вот, неожиданно, мы снова увидели их – стаю голубей. На этот раз, голод пересилил страх. Мы решили попробовать поймать этих птиц.