В этот момент мужчина с тёмными волосами перестал трястись и просто лежал без сознания, его лицо было бледным. Титоф кивнул в сторону мужчины, словно подтверждая сказанное.
– ОРИО – это не просто корабль, это самодостаточная экосистема. Вы… вы были найдены на Земле во время… определённого инцидента. Ваше спасение было… сложной процедурой. Ваши тела были серьёзно повреждены, но благодаря нашим технологиям мы смогли восстановить вас. Процедура включала в себя удаление повреждённых тканей, генетическое восстановление и… имплантацию некоторых устройств. Вот почему у вас нет ран, и почему у вашего товарища произошёл такой инцидент. Чипы, о которых я говорил, являются частью системы безопасности, предотвращающей агрессию и позволяющей управлять состоянием организма в экстремальных ситуациях. Понимаете?
– Определённого инцидента, – подумал я вслух, – вооружённый конфликт у них так называется.
– На ОРИО попадают раненые, пленные, тяжело больные люди и машины с других кораблей Солнечной системы, – продолжил Титоф, словно читая мои мысли. – Биоматериал и следовательская деятельность… – он сделал паузу, его взгляд стал ещё более проницательным. – Мы должны понять вашу суть и готовы ли вы к нашему обществу, – с едва заметной ухмылкой сказал он.
В этот момент за его спиной показался объект, напоминающий что-то среднее между человеком и отлично сформированной машиной-роботом. Существо имело почти человеческую фигуру, но его кожа отливала холодным металлическим блеском, а движения были плавными и неестественно точными. Оно издало серию слов на непонятном языке, с металлическим, искуственным голосом, что-то сообщив Титофу. Не поворачиваясь, существо, словно растворяясь в воздухе, попятилось назад и исчезло за зеркалами, бесшумно как и появилось.
Титоф повернулся к нам, его лицо приняло задумчивое выражение.
– Интересно… – тихо пробормотал он, словно сам себе. – Теперь… давайте вернёмся к вашим вопросам. Что вы хотите знать?
Мужчина с тёмными волосами уже очухался и спокойно сел на свою кровать, словно ничего и не было. Он выглядел немного растерянным, но без каких-либо признаков боли или страха.
– Долго нас тут будут держать? – спросила рыжеволосая девушка, её голос всё ещё дрожал от пережитого.
– Вы гости в нашей системе жизни, – сказал Титоф, и его голос звучал так же спокойно и бесстрастно, как и прежде. – А то, на сколько вы с нами задержитесь, зависит от вас самих и от вашего поведения, – он посмотрел на сидевшего после конвульсий мужчину, его взгляд был проницательным и оценивающим.
– Если вы говорите, что мы гости, то зачем вы сперва пытаетесь нас убить на Земле? – спросил я, не сдержавшись. В моей голове крутились вопросы о том, что произошло, и почему мы здесь.
– Это вопрос очень сложный, – ответил Титоф, – и пока вы не готовы к ответу, вы скорей всего не поймёте. Ответ будет позже. А пока вам надо поесть. Потом мы встретимся с вами снова.
Через зеркальную дверь, словно призраки, один за другим заехали маленькие роботы с подносами, на которых находилась еда. Аромат был странным, незнакомым, но аппетитным. Титоф, не сказав больше ни слова, удалился, оставляя нас наедине с этой странной, новой реальностью и едой, подающей надежду на хоть какое-то восстановление сил после произошедшего. Мы переглянулись, не зная, чего ожидать дальше. Тайна оставалась, но голод был реальностью, и сейчас, казалось, это было самым важным.
На мое, и не только мое, удивление, еда была приятной на вкус. Нам принесли хрустящие картофельные запечёные палочки, пышную булку с котлетой, наполненную так же помидорами и огурцами, сверху – на ней красовался значок в виде буквы «М». «Наверное, свои фабрики», – подумал я, отпивая освежающий апельсиновый сок.
Пока мы ели, состоялся наш первый настоящий диалог с товарищами по несчастью, выжившими.
Рыжеволосая девушка представилась Надеждой, медицинским санитарным врачом роты экстренной эвакуации штурмовой дивизии. Как она объяснила, настолько серьезная бойня случилась впервые за четыре года. До этого все ограничивалось прилётами и редкими перестрелками, и её роту трогали очень редко.
Темноволосый мужчина долго приходил в себя после конвульсий, но, наконец, сказал, на одном выдохе: «Зямсков Петр». – «Но для вас просто Зяма».
Надежда рассказывала о своей работе, Зяма что-то бормотал о своих людях, а я пытался понять, что может значить этот странный логотип «М» на булке.
Я, конечно, рассказал и о себе, своей жизни до… инцидента. Но я решил уточнить, где служил Зяма, но он, как мне показалось, начал юлить.
– Там, где я служил, никто уже не служит, – сказал он, запихивая в рот кусок булки.
– Как это понимать? – подхватила разговор Надежда.
– Да так и понимать, – ответил Зяма с какой-то грубостью.
– Мы не хотим тебя доставать, – ответил я, стараясь смягчить тон. – Мы просто хотим стать более открытыми друг для друга.
Он замолчал и с минуту молча жевал булку, а потом его голова поникла.
– Надежда уже всё сказала, – промолвил он тихо, – это была большая мясорубка… И если вы, ребята, там оказались уже при самой развязке, как прикрытие к отступлению… то для меня этот ад был уже шестой день. Я не должен был тут оказаться…
– Почему? – удивлённо спросила Надежда.
– Да потому что… все мои парни остались лежать там… И там… мое место… – он не смог договорить, голос его прервался, и он уткнулся лицом в поднос, словно пытаясь спрятаться от своих воспоминаний. Тяжёлое молчание повисло в воздухе, прерываемое лишь тихим хрустом булки, которую он всё ещё продолжал жевать, не поднимая головы. Мы поняли, что затронули слишком болезненную тему, и оставили его в покое, каждый погружаясь в свои мысли.
После некоторого молчания, прерываемого лишь тихим шуршанием пакета из-под картофельных палочек, Зяма продолжил, его голос был тише, чем прежде, но в нём чувствовалась всё та же горечь и боль.
– Мне всё равно не понятно… Почему? За столько времени, за столько лет войны… Я всегда думал, что мы воюем с роботами, дронами, ракетами, всякой вооружённой техникой и малой разведывательной кучкой людишек… И вот – хоп! – а тут оказывается, есть люди и их миллионы… Как это понимать? Ни одного пленного за все годы войны… Ничего…
Он снова замолчал, его взгляд устремился куда-то вдаль, словно он видел перед собой поле боя, слышал звуки выстрелов и крики умирающих. Надежда положила ему руку на плечо, молча выражая свою поддержку.
– Может, они были… невидимы? – предположила она тихо, стараясь не нарушить тяжёлое молчание, которое царило вокруг. – Может, использовали какие-то технологии маскировки? Или… может, это были не бойцы регулярных войск, а… ну кто то еще?
Зяма покачал головой.
– Не знаю… – пробормотал он. – Не знаю, как это возможно… Сколько всего нам не рассказывали… Сколько всего мы не знали…
Зеркальная дверь бесшумно скользнула в сторону, и в комнату вошёл седоволосый мужчина крепкого телосложения. На нём была потертая кожаная куртка и шляпа, похожая на ковбойскую. Выглядел он как человек, повидавший многое.
– Солнечных дней всем, – сказал он, его голос был низким и немного хрипловатым, но приятным. – Я сотрудник Фонда Быстрых Решений.
Земсков Пётр он же командир батальона штурмового отряда «Вихрь». Я так понимаю, это вы… – он пристально посмотрел на Зяму. Его взгляд был внимательным, проницательным, словно он пытался оценить состояние Зямы , прочитать его мысли.
– Тогда прошу пройти за мной, – сказал сотрудник Фонда Быстрых Решений, его голос был твёрдым, но не угрожающим. – У нас с вами отдельный, важный разговор. И давайте только без резких движений, чтобы на вас снова не обрушилась конвульсия.
Зяма усмехнулся – горькая, усталая усмешка человека, который уже ничего не ожидает. Он встал и, не говоря ни слова, прошёл через зеркальную дверь. Следом за ним, ни слова не говоря, ушёл и сотрудник Фонда Быстрых Решений.
Больше я Зяму не видел.
Прошло двое суток. Мы с Надеждой существовали в режиме ожидания: ели, спали, болтали и ходили в уборную. Время тянулось медленно, наполненное напряжённым ожиданием. Мы пытались вспомнить всё, что произошло, но пробелы в памяти, пустоты, словно дыры в пространстве-времени, никак не заполнялись.
На третий день пришёл Титоф. А за ним – два робота, похожих на блестящих, безликих охранников. Он лишь спросил:
– Как вы себя чувствуете?
Но не дождавшись ответа, нетерпеливо сказал:
– Ну и отлично.
Роботы бесшумно, как призраки, подкатили к нам какие-то контейнеры.
– Переоденьтесь в эти вещи, – сказал Титоф, указывая на контейнеры. – Они как раз под вас. И пойдёмте прогуляемся по ОРИО.
В контейнерах находились аккуратные комплекты одежды: удобные, практичные, в нейтральных тонах. Мы переоделись, чувствуя себя немного странно – словно актеры, готовящиеся к выходу на сцену. Вопросы витали в воздухе, предвкушение смешивалось с тревогой. Мы молча последовали за Титофом и его металлическими спутниками, оставляя позади тесную комнату, ставшую для нас временным убежищем.
Мы вышли из комнаты и оказались в длинном, светлом коридоре, стены которого были отделаны каким-то гладким, светящимся материалом. Я невольно задал вопрос, который меня мучил:
– Так это… не тюрьма?
Титоф рассмеялся, лёгкий, непринуждённый смех, который совсем не соответствовал тому, что я ожидал.
– У нас нет тюрем, – с легкостью ответил он. – Как вы помните, любую агрессию мы можем успокоить встроенными чипами. Это… более эффективный метод, чем заключение.
Мы вышли из здания, и передо мной открылась такая картина, что я на мгновение потерял дар речи. Перед нами предстал огромный город, полностью пропитанный зеленью и солнечным светом. Высотные здания, словно выросшие из самой земли, были соединены между собой переходами, мостами и воздушными трассами. Верхняя часть этого космического города была полностью из стекла, пропускающего не только свет, но и, казал