Глава 6
Я ошеломленно всматривалась в знакомое лицо. Не думала, что встречу его здесь! Тот самый сид, который научил меня высокому наречию. Что он делал тут, на вершине мира? Одновременно со мной, какое совпадение… Не верила я в это.
Редкое сочетание: темноволосый и голубоглазый. Мужчина был привлекателен своей «породистостью». Когда я видела его последний раз перед отъездом из Рэнса, он уже набрал вес, но все равно был тощим и изможденным. Очевидно, прошедшие годы пошли ему на пользу. Он набрал массу по своему высокому росту.
Наверное, я слишком долго молчала, разглядывая его.
— Что молчишь? Окажи мне почтение! — рассердился он.
В этом все сиды. Договоренности, устоявшиеся обычаи и манеры были для них первостепенной вещью. Не стоило об этом забывать. Я поспешно поклонилась и поприветствовала его на высоком наречии:
— Благословение вечности, данна. Давно не виделись. Как ваше здоровье?
Мне правда было интересно. Я лечила повреждения, нанесенные мечом Хаоса, и не знала, какие были отдаленные последствия. Тогда я надеялась на окончательное исцеление. Он не только не поблагодарил, но даже не представился. «Сид-без-имени, высокомерный сукин сын».
— Киу… ты совсем не изменилась, человечка, — вкрадчиво молвил он, игнорируя мой вопрос. — Это странно. В этом месте ты должна выглядеть на свои годы. Почему это не так?
Фу, как грубо. Даже не поздоровался.
«А что ты хотела, Твигги? Он же сид, а ты — никто». Он уплатил долг жизни, научив меня языку, и теперь ничего мне не должен. Ни вежливости, ни безопасности. Сейчас он может сотворить со мной все, что угодно, не стоит это забывать.
— Вы хотите знать, сколько мне лет? Это ваш вопрос? — уточнила я.
В тот раз он не поинтересовался. Высокому господину не пристало спрашивать, сколько осталось жить на свете мотыльку. За эти годы я почти не изменилась. Очевидно, он заинтересовался этим фактом.
— Пожалуй. Мне любопытно, почему это так, и что ты делаешь в моем сне, — ответил он.
«Моем» он выделил голосом, как будто утверждая, что это я — незваная гостья в его сновидениях. Но это не так! Место было… общим? Вечным и непреложным. Оно принадлежало само себе, а не кому-то другому. И я, и сид были здесь всего лишь гостями.
— Это уже два вопроса, — проворчала я себе под нос на всеобщем.
— Пусть так.
Он все-таки услышал. Проклятье! Слух как у кошки.
— Вопрос на вопрос, данна? — решила поторговаться я, чувствуя себя торговкой с рынка.
— Идет, — неожиданно покладисто согласился он, подходя практически вплотную, так что я почти уткнулась ему в грудь. Он подал мне сухую горячую руку, на которой были бурые разводы. Кровь того оленя…
Я протянула свою ладонь и скрепила договоренность рукопожатием. Это вполне заменяло клятвы с произнесением имен. Хотя можно было обойтись одним прозвищем, он отчего-то соблюдал осторожность. Он не торопился отпускать мою руку.
Теперь моя очередь. Хм… одно я точно хотела знать. Ладно, два на два, раз он не против.
— Что это за место? — спросила я. — Почему отсюда можно забрать вещи в реальный мир?
— Что, если кто-то из нас не сможет ответить? — вдруг спросил сид-без-имени.
— А вы не можете?
— Сейчас — да. Ты заставила меня задуматься. Но я узнаю все ответы и в свое время сообщу тебе, — пообещал он, поглаживая большим пальцем центр моей ладони.
Силы! Как отвлекает от главного. Это слишком хитро, даже для сида. Сделка в сделке, и пока выигрывает только он. Я же не получаю ничего.
— А если вы не узнаете? Что тогда? — не торопилась я с ответом.
— Тогда… тогда ты можешь спросить обо всем, кроме истинного имени, — широко улыбнулся он, показав белые зубы.
«Если встречу его». Какие же сиды все-таки… нехорошие. Показал ослику морковку на веревочке, а он и повелся.
— Если смогу задать вопрос, данна. Если встречу вас, — заключила я. — Не слишком ли для человека? Я могу еще семнадцать лет не видеть вас. Как мне найти вас, чтобы спросить?
— Умная. Слишком умная для человека, я еще тогда заметил. Но не полукровка, я бы понял, — задумчиво протянул мужчина и протянул мне камешек, обточенный морем. — Держи. Если он будет с тобой, когда ты спишь, ты вернешься в это место и я приду на зов. А теперь отвечай.
Едва я открыла рот, как вдруг меня скрутила дикая боль. Я упала на землю, катаясь от судорог в руках. Что это??? Что?!! У меня отсутствовали кисти рук чуть выше запястий! Захрипев, я пыталась ползти, понимая, что руки тают, а туман небытия поднимается все выше, стремясь к сердцу.
А потом я покинула сон.
Я очнулась тюремной повозке без окон. Руки были закованы в браслеты-блокираторы Силы. Вот почему мои руки исчезли во сне! Магические потоки были просто перекрыты.
Перед тем, как вытащить из повозки, мне на голову накинули мешок из грубой дерюги, а потом бесцеремонно потащили в камеру, где приковали к стулу. Я была слабее новорожденного ребенка и даже не пыталась сопротивляться. Сказывался откат после ритуала.
Мешок сняли, и я осмотрелась. Своды камеры были исписаны защитными глифами и рунами, блокирующими любую магию. Что ж, Суэрте был прав, не надо давать пустых зароков. Я снова оказалась тут. В третий раз.
Вскоре пожаловал и он. В привычном сером камзоле, с подправленным носом, красивый и очень усталый. Хмурый. Он отодвинул свой стул, тогда как мой был прикручен к полу, и уселся напротив. Помолчал. Я тоже молчала, ожидая, что он скажет. Время от времени сознание отключалось, так хотелось спать. Руки ныли от тупой боли.
Наконец начальник Тайной службы заговорил о деле:
— Госпожа Твигги, вы меня понимаете? Можете говорить?
Я кивнула, и он продолжил.
— Вас обвиняют в применении запрещенной магии и нарушении уложения Вечного Императора Джедии от двухсот седьмого года восшествия на престол. Вы использовали свой дар Целителя, чтобы похищать жизненную энергию. Вы понимаете, насколько все серьезно? — спросил он, почти с сочувствием глядя на меня.
— Надежда — глупое чувство… Так вы говорили, — прошептала я. — Что… еще?
— Уложение не допускает никаких двойных толкований, и наказание самое суровое. Казнь через повешение, а в случае, если есть смягчающие обстоятельства — блокировка силы и исправительные работы.
«Все даже хуже, чем я ожидала».
— Смягчающим обстоятельством в вашем деле выступают два фактора. Первое: вы спасали жизнь пациента. И второе: вы не забирали человеческую жизнь ради этого. Согласитесь, жизнь наследницы значит больше, чем пара цветочков, — продолжил он.
«Ну же! К чему вы ведете?»
— Мы должны знать, были нарушения закона раньше или нет. И это все равно не дает гарантии, что не нарушите позже, — сказал Винсан Суэрте. — Зная вас, я ничего не могу гарантировать.
«Сволочь! Какая же он сволочь! Лучше бы Рейвен его убил». Интересно, а Ингибьорг уже знает, что со мной? Знает, что ее близкий человек арестовал подругу?
Суэрте достал пару артефактов истины. Вероятно… Сейчас я не могла с уверенностью сказать, поскольку Сила была заблокирована.
— Для протокола. Вы раньше нарушали уложение Императора и забирали силу у людей, животных или растений? — спросил он и приготовился записывать.
— Нет… конечно, нет.
— Почему вы нарушили закон?
— Надо было… спасти ее.
Больше вопросов не было. Суэрте вложил мне в руки перо, и я с трудом, не чувствуя онемевших пальцев, вывела под протоколом свою подпись.
— Ваше дело неоднозначное, так что мы пока отложим рассмотрение, — напоследок сказал Суэрте. — В город прибыл Император, и он лично будет рассматривать ваше дело, как только закончится официальная часть с аудиенцией и приемом. Наместник Империи в Энне распорядился об этом. Вы гражданка империи, а не подданная Ламары, так что вас не может судить герцогиня.
Он что, пытается меня утешить? Ничего не понимаю… Сигран не дал скорой расправе состояться.
Сижу, размышляю, баюкаю руки и стараюсь не потерять сознание.
Потом меня увели вниз, в одну из пустующих камер на нижнем уровне, которая тоже была исписана защитными символами. Настоящий каменный мешок! Ни одного оконца и массивная железная дверь с окошком для охранника.
Меня и так знобило от потери энергии и браслетов, а здесь дрожь пробила с головы до пят. Охранник сжалился и принес ветхое, но хотя бы сухое одеяло, пахнущее затхлостью и казенщиной.
Остальные камеры пустовали, и кроме меня других заключенных не было. Камера для особо опасных преступников-магов — специально для меня. Я горько усмехнулась и рухнула на топчан, с головой укрывшись одеялом.
Мне было плохо, холодно и голодно. Никто так и не догадался накормить меня. Заключенных кормят по расписанию, а сейчас на дворе глубокая ночь…
Кажется, я снова отключилась, на сей раз провалившись в спасительное забытье без сновидений. Иногда я открывала глаза и всматривалась в темноту.
Дверца в камере лишь однажды открылась, и я поняла, что принесли еду. Но сил не было даже встать. Я поняла, что за дверью кто-то совещается, и опять провалилась в сон. Мне снилось, что у меня нет рук. Они сгнили, и с костей клочьями сходила кожа, как у прокаженной.
Открыв глаза, я не поняла, где нахожусь. Кругом темнота и странные шорохи. Крысы? Они пришли, чтобы глодать мои кости? Я кричала до тех пор, пока не пришла охрана.
— Снимите их с меня! Снимите!!! Мои руки… руки…
Руки для целителя — все. Даже дороже глаз. Можно быть слепым и исцелять, но без рук я никто.
Охранники открыли дверь и зажгли свет. Один навалился на меня, удерживая на месте, а второй защелкнул на ногах такие же блокирующие браслеты, что и на руках, а потом еще и цепь на талии, прицепив другой конец к ножке кровати. Металл обжигал леденящим голодом, отнимая остатки Силы.
— Готово! Теперь не убежит. Пыталась колдовать. Буйная, — сказал чей-то голос. — Почему нам не сказали, что она безумна? Ей нужен душецелитель. Твердит о каких-то крысах…