– Элиз! – позвал Сэм. – Давай быстрее!
– Уже иду!
– Вы не обязаны с ними возиться, – сказала я.
Она стянула через голову лиловую кофточку, представляя взору мускулистое тело в слитном купальнике. «Вот бы мне выглядеть хоть вполовину так же хорошо в ее возрасте», – подумала я, а потом решила, что все равно этого никто не заметит. Близости между Харрисоном и мной не было уже несколько недель. А после ссоры он и вовсе почти не смотрел на меня.
– Шутите? – улыбнулась Элиз. – Да я этого все утро ждала!
Она подошла к бассейну, потом остановилась и оглянулась в сторону дома.
– Смотрите, дети! – Она показала на окно маминой спальни. – А вон дедушка!
– Где?
– Вон там, в окне! Видите?
Я вытянула шею и увидела отца, который стоял у окна и глядел на нас.
На Элиз.
Не знаю, действительно ли я заметила широкую улыбку у него на лице, или мне показалось.
– Дедушка! – закричал Сэм, размахивая руками.
– Дедушка! – подхватила Дафни, радостно прыгая на месте.
Отец кивком ответил на их приветствие и отвернулся.
– Ваша мама сегодня с утра сильно встревожена, – поделилась со мной Элиз. – Вик не отходит от нее.
– Я могу вас кое о чем спросить? – начала я, еще сама толком не понимая, что же за мысль крутится в голове.
– Конечно. – Элиз посмотрела в сторону бассейна, где ее дожидались Сэм и Дафни. – Дети, я буду через пару минут!
Склонив голову, она ждала моего вопроса.
– Это касается отца.
– Понятно.
– Как он с вами обращается?
– Как он со мной обращается? – повторила за мной Элиз. – Он очень мил. А что, есть проблемы?
– Насколько мил? – продолжала допытываться я.
– Я не совсем понимаю вопрос, – ошарашенно пробормотала сиделка.
– Папа… – начала я и осеклась, потом попробовала снова: – Папа может быть очень… сложным человеком.
– Так только интереснее, – заявила она. – В большинстве своем мужчины – довольно простые создания, не находите?
– Видите ли, когда он был моложе… – попыталась я зайти с другой стороны.
– Элиз! – снова позвал Сэм.
– Секундочку, милый! – отозвалась она. – Продолжайте. Когда он был моложе?..
– Ну… Он был не самым примерным мужем.
Ее удивление выглядело неподдельным.
– Неужели? Он так предан вашей матери. – Она покосилась на окно спальни.
– Да, верно. Но…
– Но?
– Просто меня тревожит, что… В общем, он все еще остается довольно привлекательным мужчиной, к тому же с развитым эго. Ему нравится… как бы это сказать?
– Флиртовать? – подсказала Элиз.
– Да, – согласилась я. Следующие слова я старалась подбирать очень осторожно. – Папа из другого поколения. Он не понимает, что поведение, которое раньше считалось допустимым, теперь таковым не является, и мне бы не хотелось, чтобы вы восприняли его действия как оскорбление. – «Или отказались от работы», – добавила я про себя. – То есть если отец отпускает какое-нибудь двусмысленное замечание или касается вас неподобающим образом, вы не обязаны такое терпеть. Просто скажите ему, чтобы прекратил…
Она весело рассмеялась.
– Ох, Джоди! Вечно вы обо всем беспокоитесь. Чтобы оскорбить меня, придется хорошенько постараться. Простите, но это главная проблема вашего поколения: вы слишком легко обижаетесь и напрасно тратите душевные силы.
– То есть… все хорошо?
– Лучше не бывает. К тому же, по правде сказать, я и сама люблю немного пофлиртовать. Это весело. – Она подмигнула: – Может, вам тоже стоит попробовать?
«Ага, конечно», – подумала я, глядя, как она надевает нарукавники на руки моей дочери с той же легкостью, с которой справляется и с прочими делами.
Я сомневалась, что Харрисон хоть как-то отреагирует на мои попытки пофлиртовать с ним. Да и честно говоря, флирт никогда не был моей сильной стороной. Я слишком прямолинейна, чтобы успешно кокетничать. Тут требуется врожденное лукавство, которого мне всегда недоставало.
Я сбросила накидку и устроилась на шезлонге, наблюдая, как Элиз резвится в воде с моими детьми.
«К тому же, по правде сказать, я и сама люблю немного пофлиртовать», – вспомнились мне ее слова.
Вынуждена признаться: тогда фраза показалась мне очаровательной. Теперь я понимаю: это был тот редкий случай, когда Элиз говорила правду.
Глава 17
Всякий раз, когда мне не спится, я составляю списки имен.
Начинаю с буквы «А» и двигаюсь дальше по алфавиту. А – Анна, Б – Барбара, и далее до конца. Потом начинаю снова, уже с другими именами: А – Амалия, Б – Блайз, и снова до конца.
Иногда я использую только женские имена, иногда – только мужские. Бывает, что я их перемешиваю: У – Улоф, Ф – Фрэнк, Х – Хейден. Теперь, когда появилось так много имен, применимых для обоих полов, стало намного проще.
Временами я усложняю себе задачу. Например, на каждую букву ищу по пять имен: Р – Рене, Роуз, Рут, Ронда, Рэйчел; С – Сара, Скайлар, Сьюзан, Стефани, Саманта; Т – Томми, Тимоти, Трэвис, Тони и Тедди.
В общем, вы поняли.
Сначала я засыпала в считаные минуты, но по мере привыкания к этой игре требовалось все больше и больше времени, чтобы прием сработал. Некоторые буквы представляли особую сложность. Не так уж много имен начинаются на «Ж», «Ч», «Е» или «Я», и очень сомневаюсь, что кто-то сможет назвать мне хотя бы пару имен на Щ. Иногда именно попытки придумать новые имена и не дают мне уснуть.
Но я не бросаю своего занятия. Как и большинство привычек, эту очень трудно бросить.
А я так делала с самого детства.
Все начиналось как попытка заглушить ссоры родителей.
– А – Алиса, – шептала я, зажав ладонями уши, чтобы не слышать их злых голосов. – Б – Бонни, В – Виктория…
– Что ты там бормочешь? – проворчала Трейси во время какой-то особенно бурной ссоры отца с матерью. – Так или иначе, прекрати. Я пытаюсь уснуть.
Раздался громкий удар.
– Что это было? – спросила я.
– Ты о чем?
– Этот шум. Ты слышала?
– Ничего я не слышала. Спи.
– Мне страшно, – пожаловалась я, но ответом послужил только раздраженный вздох.
Гневные голоса взлетали по лестнице, пускали корни в коридоре. Я вылезла из кровати, подошла к двери спальни, чуть приоткрыла ее и осторожно глянула вниз, в прихожую, где стояли родители.
– Ты просто тиран! – орала мама. – Тиран и лжец!
– А ты сумасшедшая сука! – огрызнулся отец, вскинув правую руку.
– Давай! – подначивала его мама. – Ударь меня еще раз, жалкий ублюдок!
Так он и сделал.
Я охнула, увидев, как мама упала.
– Бога ради, Джоди! Что ты делаешь? Закрой дверь и ложись спать, – потребовала Трейси.
– Что ты делаешь? – спросил вдруг другой голос.
Харрисон.
Что происходит? Что он делает в моей детской?
Я открыла глаза и посмотрела на незнакомые часы на туалетном столике, обратив внимание, что уже минула полночь. Что происходит? Где я?
– Что?
– Кто такие Алиса и Бонни?
– Что? – снова спросила я.
– Ты говорила во сне.
– Правда?
– О каких-то женщинах. Алиса… Бонни… Еще кто-то.
Я ойкнула, окончательно проснувшись и осознав, где нахожусь.
– Ой, прости. Я придумываю имена, когда не могу уснуть, – начала объяснять я.
– Ты точно спала, – перебил муж и повернулся на бок, отворачиваясь от меня.
Судя по позе, он больше меня не слушал.
– Харрисон…
– Что?
– Сколько ты еще будешь на меня злиться?
Я отменила все встречи, чтобы провести выходные с ним и с детьми, а он все это время просидел, уткнувшись в компьютер. Более того, он по-прежнему со мной не разговаривал. Мне уже начинало казаться, что уж лучше было бы просто подраться.
Не в этом ли была причина моего тревожного сна?
И спала ли я… или вспоминала?
Действительно ли отец бил маму?
– Я не злюсь, – буркнул Харрисон, переворачиваясь на спину.
– Правда? – В сердце затрепетала надежда.
– Я просто разочарован, – продолжил он.
Надежда тут же умерла.
– Наверное, мне не стоит удивляться, – добавил муж. – Каждое лето такая история.
– Какая?
– Ты.
– Я? – Приподнявшись на локте, я посмотрела в темноте на его лицо, словно пытаясь в движении губ уловить объяснение.
– Не знаю, в чем дело. То ли ты ощущаешь недостаток внимания, то ли угрозу…
– Угрозу? Какую? О чем ты?
– О том, что каждое лето, когда мне приходит пора вести свой курс, ты становишься…
– Становлюсь какой?
– Ты меняешься.
– Меняюсь? Как? Не понимаю.
– Знаю, что не понимаешь, – вздохнул Харрисон. – Отчасти в этом и проблема.
– И что же я, по твоему мнению, делаю не так? – Мне стало действительно любопытно.
– Дело не столько в том, что ты делаешь…
– Тогда в чем?
– Ты просто… становишься другой. Не знаю, трудно объяснить. Ты словно начинаешь с кем-то соревноваться. Погружаешься в работу с головой, тебя никогда нет рядом. И даже когда ты здесь, мыслями блуждаешь в другом месте…
– Летом у меня самое горячее время. Ты сам знаешь.
– Ты срываешься с места, стоит позвонить клиенту. При этом полагаешь, что я в любой момент могу все бросить и остаться с детьми, – продолжал он, словно не расслышав моих слов. – И в итоге, кроме преподавания, мне приходится исполнять любую их прихоть, когда я дома, хотя ты знаешь, что это время мне нужно для творчества. Такое чувство, что ты пытаешься меня наказать.
– Но это же нелепо! Не пытаюсь я тебя наказать!
– А выглядит именно так. В чем дело, Джоди? Ты ревнуешь?
– Ревную? К кому?
– Это ты мне скажи.
– Не понимаю, о чем ты, – ответила я.
Харрисон вздохнул.
– Слушай… Давай замнем, ладно? Уже поздно. Мы оба устали. И ничего не решим, если будем ходить вокруг да около. Осталась всего неделя занятий, и курс закончится. Сможешь продержаться еще одну недельку?
– У меня нет никаких проблем… – начала я, но умолкла.
Он прав. Мы ничего не решим, двигаясь по кругу.