– Ну? – спросила Трейси, возвращая чашечку из-под эспрессо на крошечное блюдечко. – Хочешь?
– Чего?
– Хочешь, чтобы кто-нибудь выяснил, не завел ли твой муж отношения на стороне?
– К чему ты клонишь? – спросила я в лоб, не имея ни малейшего желания разбираться в «гипотезах» Трейси. – По-твоему, Харрисон завел любовницу?
– Послушай, я не хочу тебя расстраивать…
– Тогда чего ты хочешь?
– Просто… на твоем месте я бы предпочла выяснить. Я бы хотела знать…
– И что же ты, по-твоему, знаешь, Трейси?
Она покосилась в сторону кухни и перешла на шепот:
– Сегодня днем я видела Харрисона после банкета по поводу окончания курса. С той же девушкой, что и в прошлый раз.
– Господи… Это его ученица.
– Знаю.
– И что? – спросила я, вспоминая, как Харрисон прижимал меня к стене гостиной. – Ты застала их в каком-то компрометирующем положении?
– Не совсем.
– О чем ты? – уточнила я, оглядывая стол в поисках какого-нибудь предмета, которым можно запустить в сестру.
– Он убрал ее сумку с вещами в багажник своей машины.
Я впилась ногтями в собственную ладонь, стараясь не выдать потрясения.
– Потом она села на переднее сиденье рядом с ним, и они уехали. Они смеялись и меня не заметили, – добавила Трейси еще тише.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы придумать ответ.
– У ее родителей коттедж в Принс-Эдвард-Каунти, – сообщила я, повторяя версию мужа. – Это она организовала приезд Харрисона в качестве специального гостя на мероприятие, которое проходит в эти выходные. Вполне естественно, что они поехали вместе, – добавила я на всякий случай, злясь на Харрисона за то, что эту мелочь в своем рассказе он предпочел опустить.
Но тут же вспомнила, что и сама не стала упоминать об ужине с Роджером Макадамсом.
– О чем это вы, девочки, тут шепчетесь? – поинтересовалась Элиз, вернувшись в столовую за оставшейся посудой. – Нет-нет, сидите, – махнула она рукой, когда я встала со стула, чтобы помочь. – Можете спокойно продолжать свой важный разговор – больно уж лица у вас серьезные.
– Я спрашивала у Джоди, что она думает о моей идее для рассказа, – выкрутилась Трейси.
– Значит, вы серьезно решили взяться за перо? – спросила Элиз.
– Наверное. Преподаватель говорит, у меня талант.
– Ну, если вдруг захотите, чтобы кто-то прочитал вашу рукопись, я с удовольствием внесу свою лепту, – вызвалась Элиз.
Она потянулась через стол за пустой кофейной чашкой Трейси.
Сестра внезапно побледнела.
– Ты видела? – спросила она, едва Элиз вышла.
– Что видела?
– На ней мамины часы.
– О чем ты?
– О том, что у сиделки на руке мамины часы. Картье, с красным ремешком из крокодиловой кожи.
Я покосилась в сторону кухни.
– Ты уверена? – спросила я, больше не желая становиться жертвой ошибок Трейси.
– Конечно, уверена. Мне они очень нравились. Когда мама перестала носить эти часы, я попросила подарить их мне, а она пошутила, что отпишет мне их в завещании.
– Таких часов, наверное, десятки.
– Много ты знаешь сиделок, покупающих часы Картье?
– Это может быть подделка.
– Ты думаешь?
– Спроси у нее.
– Спросить у меня о чем? – вернулась в комнату Элиз.
– Ваши часы… – промямлила Трейси.
Сиделка посмотрела на свое запястье.
– Это вашей мамы, – без тени колебаний ответила она. – У меня часы встали, и пришлось отнести их в починку, и ваш отец настоял, чтобы я пока надела эти. Надеюсь, вы не возражаете?
– Нет, конечно, – ответила я за нас обеих.
– Я их сниму, – смутилась Элиз, не сводя глаз с лица Трейси, и ее пальцы тут же начали расстегивать ремешок.
– Нет-нет, – замотала головой Трейси, – все хорошо. Честно. Оставьте их. – Она встала. – Мне уже пора. Большое спасибо за ужин. Было очень вкусно. – Сестра направилась к двери. – Всем пока! – крикнула она на лестницу и, обернувшись ко мне, добавила: – Скоро увидимся.
– Простите, – сказала мне Элиз, когда она ушла. – Кажется, Трейси расстроилась сильнее, чем хотела показать.
– Ничего страшного, – заверила я, вставая из-за стола. – Нам, наверное, тоже пора ехать. Дети, – позвала я, – домой!
– У-у-у… А можно еще немножко? – заныл Сэм, когда они с сестрой вышли в прихожую в сопровождении моего отца.
– Завтра днем вы снова приедете сюда купаться, – напомнила я им.
– Есть идея, – вмешалась Элиз. – Почему бы детям не переночевать здесь? Мы поплаваем, потом сделаем попкорн и посмотрим кино. Они могут поспать в вашей старой детской. Как вам такой план?
– Ура! – завопил Сэм, и сестра подхватила его крик.
– Что? – удивилась я. – Нет! Я не могу вас о таком просить!
– Вы и не просите, – засмеялась Элиз. – Идея-то моя.
Я покосилась на отца, ожидая, что он взорвется от негодования.
– Папа? – спросила я, когда он промолчал. – Ты не возражаешь? Тебя это не слишком побеспокоит?
– Думаю, мы справимся, – фыркнул он. – Я же не инвалид!
Я поморщилась, вспомнив о маме, узнице собственного тела, прикованной к постели наверху. В голове крутилось одно слово: «Инвалид». От латинского invalidus. Недействительный.
Элиз наклонилась ко мне, словно мысли были написаны у меня на лбу.
– О нас не беспокойтесь, – прошептала она. – Позаботьтесь о себе для разнообразия. Похоже, вам не помешает немного отдохнуть.
– Мам, ну можно мы останемся с ночевкой? – принялся канючить Сэм.
– Можно? – повторила Дафни. – Можно, мам? Можно?
– Пожалуй, да, – ответила я. – Если вы уверены…
– Мы уверены, – ответила Элиз, улыбнувшись отцу.
Я подивилась ее твердости, тому, как она без малейших усилий взяла ситуацию под контроль. Вот бы мама так же хорошо управлялась со всем… управлялась с отцом.
– Что ж, ладно. Если все согласны…
– Ура!
– Ура!
Я поблагодарила Элиз за ужин и даже обняла на прощание.
– Вы лучше всех, – заявила я ей.
Господи, какой же я была дурой!
Глава 23
Я позвонила Харрисону, как только дети улеглись спать. Включилась голосовая почта, поэтому я оставила сообщение.
– Просто хотела сказать, что все в порядке. – Я изо всех сил старалась говорить ласково. – Перезвони, когда будет возможность.
Перезвонил он только на следующее утро.
– Извини. Я довольно поздно приехал. Потом нужно было встретиться с организаторами и где-нибудь перекусить. В мотель вернулся только после одиннадцати. Решил, что ты уже, наверное, спишь.
– Как поездка? – спросила я, решив не говорить, что проспала за ночь не больше пары часов и что от мыслей о нем и Рен ворочалась до самого утра.
– Долгая, – ответил муж. – И скучная.
И все.
Я ждала, но он ни словом не обмолвился о Рен.
– Как Рен? – спросила я наконец.
Его напряжение я почувствовала еще до того, как это подтвердил сдавленный голос Харрисона.
– А что Рен?
– Ты ее видел?
– Конечно, видел. Мы что, заходим на второй круг? – проворчал муж.
Он был прав. Не самое подходящее время ругаться из-за этого, особенно если учесть, что именно на таких ссорах я выросла и именно их отчаянно старалась избегать бо́льшую часть своей жизни. Потому что они никогда не заканчивались добром. Я это знала.
– Трейси видела, как вы уезжали вместе, – вырвалось у меня.
Последовала секундная пауза.
– И? – спросил он.
– И?
– Не понимаю, в чем проблема, Джоди, – бросил Харрисон. – Я же говорил тебе, что у родителей Рен там коттедж и что я ее подвезу.
– Ты говорил, что у ее родителей там коттедж, – поправила я. – И ни слова о том, что подвезешь ее.
– Я точно говорил. И не моя вина, если ты слышишь только то, что желаешь слышать.
– Неправда. И вообще, что ты хочешь сказать?
– Я хочу сказать, что ты меня не слушаешь. Ты думаешь, что слушаешь, а на самом деле – нет. И становишься не самым разумным человеком на земле, когда расстраиваешься.
«А может, он прав? Может, я и в самом деле не слушала? Может, и правда вела себя неразумно?» – подумала я, воспроизводя в голове нашу предыдущую ссору. Действительно ли муж упоминал, что они с Рен едут в Принс-Эдвард-Каунти вместе?
– Слушай, у меня нет времени на всю эту ерунду. Пора идти.
– Харрисон… – начала я.
Но, еще не услышав щелчка на другом конце провода, поняла, что он повесил трубку.
Не прошло и часа, как позвонил Роджер Макадамс.
– Планы на сегодня не изменились? – спросил он.
– Ничуть, – ответила я.
Что тут скажешь?
Роджер был привлекателен, весел, утончен и интересен. А вдобавок сам проявлял интерес. Ко мне. К моим мыслям. К моим словам. Он меня слушал, смеялся над моими шутками, говорил, что я красивая. С ним я и чувствовала себя красивой.
Мы объехали полдюжины квартир вдоль озера, и когда Макадамс пригласил меня после этого поужинать, я не стала упираться. Теперь он выбрал романтичный ресторан с приглушенным светом. За бутылкой дорогого шираза мы проболтали до полуночи.
А потом заселились в гостиницу «Кинг Эдвард».
Как я уже сказала, за произошедшее мне нет оправдания. Да, я была основательно пьяна. Да, я расстроилась из-за Харрисона. Да, я чувствовала себя беззащитной. И да, дети были у родителей, а я на весь вечер была предоставлена сама себе. Я убедила себя, что звезды сошлись и вселенная дает мне разрешение, что сама судьба толкает меня по этому пути.
Роджер оказался именно таким чудесным и внимательным любовником, как я себе представляла. Мы занимались любовью несколько раз за ночь, и каждый раз был лучше предыдущего. Я чувствовала себя дерзкой и желанной; чувствовала, что меня ценят, что меня замечают.
Только погружаясь в сон, я ощутила приступ вины. Он напоминал резкий удар под дых, и, наверное, только выпитое вино позволило мне хотя бы немного поспать.
Я проснулась рано утром, вся дрожа от чувства вины за содеянное; голова отяжелела от сожалений сильнее, чем от любого похмелья в моей жизни. Роджер спал мирным сном рядом со мной. Что же я натворила! Даже если Харрисон и вел себя как последний козел, даже если у него и в самом деле интрижка – чему у меня не было реальных доказательств, – разве это могло служить оправданием тому, что я прыгнула в постель к едва знакомому мужчине? Сколько раз я говорила детям, что чужой грех своего не искупает?