Встав с постели, я пошла в душ, понимая, что никакое мыло не смоет смрада моей измены. «Я изменила мужу. Я неверная жена. Если ад существует, там мне самое место, – думала я, дрожа всем телом. – Господи, что я натворила!»
Роджер как раз открыл глаза, когда я вышла из душа, обернувшись полотенцем.
– Привет, красавица, – сказал он.
Я улыбнулась, но тут же расплакалась.
– О нет. Нет! – воскликнул он, вскакивая, чтобы обнять меня. – Не надо. Пожалуйста, не плачь. Не печалься.
Я покачала головой, не в силах говорить.
Он подвел меня к кровати и сел рядом со мной.
– В чем дело, Джоди? Скажи, что с тобой?
– Просто мне очень плохо, – выдавила я из себя между всхлипами. – Ты мне, наверное, не поверишь, но я никогда раньше ничего подобного не делала.
– С чего бы мне не верить? – искренне удивился он.
– Господи… – рыдала я. – Ты такой милый. А я ужасная.
– Ты не ужасная. Кто это сказал?
– Я говорю! У меня есть муж. Мне следует хранить верность. А не просыпаться в гостиничном номере рядом с чужим мужчиной.
– Судя по твоим рассказам, муж у тебя и сам не образец добродетели, – возразил Роджер. – Не говоря уже о том, что он полный болван.
– Он не… – начала я, потом замолчала, пытаясь припомнить, что именно я говорила Роджеру о своей семейной жизни, но решила, что, наверное, сболтнула лишнего. – Это не оправдывает того, что я здесь с тобой.
Я глубоко вздохнула и ощутила, как от этого вздоха содрогнулся воздух между нами.
Мы молча сидели несколько секунд.
– Ты знаешь, что это не повторится.
– Знаю, – ответил он и нежно взял меня за руку. – Есть хочешь? Позавтракаем?
– Давай, – ответила я, безуспешно пытаясь сдержать новую волну слез.
– Что будешь? – спросил Роджер. – Я закажу в номер.
– Кофе, апельсиновый сок и гренки, – попросила я сквозь слезы.
Неужели у меня совсем нет стыда?
– Отличная идея. – Роджер сделал заказ и, вернувшись ко мне, нежно поцеловал в лоб.
– Нам нужно одеться, – сказала я.
Он кивнул.
Однако мы оба даже не шелохнулись.
– Я попрошу кого-нибудь другого из агентства помочь с поиском квартиры, – сказала я через несколько мгновений.
– Это действительно необходимо?
– Думаю, да.
– Хорошо, – согласился он. – Но если передумаешь… по любому поводу…
– Не передумаю.
– Но если все же… – произнес Роджер, оставив предложение незаконченным.
Глава 24
– Что-то случилось? – спросила Элиз, едва открыла дверь и увидела мое лицо.
– Ничего, – натужно улыбнулась я.
– Вы совсем не умеете врать, – заметила она, впуская меня в дом.
– Мамочка! – вскрикнула Дафни и сбежала по лестнице прямо в мои объятия.
– Мы так здорово провели время! – присоединился к сестре Сэм. – Мы плавали, смотрели кино…
– Ели попкорн! – перебила его Дафни.
– И чипсы!
– А на завтрак Элиз сделала нам шоколадные блинчики!
– Ого! Звучит замечательно.
– Вам что-нибудь приготовить? – спросила Элиз.
– Нет, не надо. Спасибо. Я поела перед приездом, – я вспомнила, как мы с Роджером сидели бок о бок на краю кровати и молча ели гренки; как оказалось, даже измена мужу не может испортить мне аппетит. – Пора бы нам уже слезать с вашей шеи.
– Элиз говорила, что мы сможем еще поплавать сегодня утром, – заныл Сэм.
– Простите, – извинилась сиделка. – Я не думала, что вы приедете за ними так рано.
– Пожалуйста, мамочка. Можно мы еще поплаваем?
– У тебя назначены встречи? – осторожно спросил Сэм, ужасно напоминая собственного отца.
– Нет, никаких встреч.
– Значит, мы можем искупаться?
– Конечно, – согласилась я. – Почему бы и нет?
Элиз обернулась к детям:
– Поднимайтесь наверх и переодевайтесь. Все должно было уже высохнуть. – Когда дети убежали, она снова повернулась ко мне: – Ваш отец сидит возле бассейна, можете сходить к нему, а я пока сварю вам кофе.
– А мама…
– Одри очень плохо спала ночью, – сказала Элиз. – Я уложила ее перед самым вашим приездом. Она сейчас спит. Но можете взглянуть на нее, если хотите.
Я кивнула и пошла наверх, гоня прочь неловкую мысль о том, что Элиз только что дала мне разрешение повидать собственную мать.
Мама и в самом деле спала, и я вздохнула с облегчением, обнаружив, что в комнате пахнет только лавандой.
– Сладких снов, – прошептала я, нежно положив ладонь маме на плечо и не зная, кого сейчас жалею больше – ее или себя.
У меня были серьезные сомнения, что когда-нибудь я снова стану хорошо спать по ночам.
Отец отложил в сторону воскресный выпуск «Нью-Йорк таймс», увидев, что я вышла из дома и направляюсь к нему. Прищурившись, он оглядел меня с ног до головы, словно пытаясь подсчитать лишние фунты, которые я могла набрать с пятницы. А может, вовсе не для этого. Может, чувство собственной вины заставляло меня видеть низкие помыслы там, где их не было.
– Привет, папа, – поздоровалась я.
– Что, сегодня клиентов нет? – спросил он в ответ.
– Нет. Харрисон в поездке, а я не могу взваливать на Элиз заботу о детях.
– Пожалуй, тут ты права, – буркнул он. – Ее наняли ухаживать за твоей матерью, а не за детьми.
Не дожидаясь моего ответа, он вернулся к чтению газеты.
– Мамочка! – крикнула Дафни, уже переодевшаяся в купальник в розовый цветочек, подбежала и обхватила мои колени. – Пойдем купаться с нами?
– Милая, я не взяла купальник.
– У меня есть старый, который я уже несколько лет не надевала, – предложила Элиз, подходя с подносом с кофе, кружками и домашними кексами. – Уверена, он вам подойдет.
Была мысль отказаться, но тут я услышала, как отец еле слышно пробормотал:
– Сомневаюсь…
Я напомнила себе, как прошлой ночью мужчина, видевший меня обнаженной, утверждал, что я прекрасна.
– Ладно, – ответила я. – Попробую его примерить…
– Мамочка, пожалуйста!
– Я положу его на свою кровать, – сказала Элиз.
– И кексы забери, – распорядился отец.
Ему не нужно было добавлять: «Джоди и так хватит» – я все равно это услышала.
Элиз не обратила на него внимания и вернулась в дом.
«Жаль, я не могу игнорировать папу с такой же легкостью», – подумала я, присаживаясь на шезлонг и с трудом сдерживая слезы. Дафни тут же запрыгнула ко мне на колени.
– Мам, а что ты делала вчера ночью? – спросила она.
Ком подступил к горлу, и мне не сразу удалось его проглотить.
– Надеюсь, ты не простужена? – не дал мне ответить отец.
– Нет, папа. Я здорова.
– Не хватало нам только заразиться, – проворчал он.
– Я не простужена.
– Ты скучала по нам? – спросила Дафни, глядя, как брат бежит к бассейну.
Я вспомнила, как мы обнимались с Роджером, и ответила:
– Конечно.
В этот момент сын прыгнул в глубокий конец бассейна, и поднятые им брызги прогнали вызывающие образы вчерашней ночи. Они рассыпались на сотни точек и растаяли.
– Господи, Сэмюэл! – проревел отец, бросив гневный взгляд на меня. – Когда тебя нет, они себя так не ведут.
«Пожалуйста, пристрелите меня», – подумала я, обернулась на звук открывающейся двери и с благодарностью посмотрела на выходящую Элиз.
– Купальник лежит на кровати, – сообщила она.
– Спасибо.
Дафни побежала за нарукавниками.
– Не бегай! – услышала я строгий окрик отца, входя в дом и чувствуя, как на глазах выступают слезы, которые мне удавалось до этого сдерживать.
– А чего ты ожидала? – вслух обратилась я к самой себе, входя в комнату Элиз.
Когда папа не был жестким и все контролирующим сукиным сыном? Может, Элиз и научилась им управлять, сглаживать некоторые острые углы, но даже ее возможности имели свои пределы.
– Пора бы уже привыкнуть, – пробормотала я и взяла в руки старый сине-белый купальник Элиз, молясь, чтобы он подошел.
Чудо свершилось – он подошел, но для того, чтобы убедиться, мне нужно было ростовое зеркало. Я ни в коем случае не собиралась становиться мишенью для насмешек отца. Подойдя к шкафу, я открыла дверцу и посмотрела на отражение в высоком зеркале на внутренней стороне, подивившись тому, насколько мне льстит чужой купальник. Не было заметно никаких лишних выпуклостей, никакой свисающей кожи.
– А ты неплохо выглядишь, – сказала я.
И тут увидела ее.
Изумрудно-зеленую блузку моей матери.
«Конечно, вполне возможно, что у Элиз есть точно такая же», – сказала я себе, рассматривая блузку поближе. Но, оглядев ее со всех сторон, я убедилась, что она действительно мамина. Как блузка оказалась в шкафу Элиз?
Конечно, мама уже много лет ее не носила, и сейчас она точно была матери ни к чему. И все же я сомневалась, что мама рассталась бы с любимой вещью. Может, это отец одолжил ее Элиз, как одолжил мамины часы? Или просто отдал? Если так, то не рановато ли он начал раздаривать мамины пожитки?
Другая возможность тревожила меня еще больше: Элиз могла попросту взять приглянувшуюся блузку себе, полагая, что никто не заметит.
Как бы то ни было, не найдутся ли в комнате сиделки и другие вещи моей мамы?
Я перебрала рукой остальные вешалки, но больше ничего знакомого не обнаружила. Облегченно вздохнув, я попыталась убедить себя, что существует логичное объяснение присутствию блузки и что лучше, наверное, даже не поднимать эту тему в разговоре с Элиз или отцом. Я не хотела выслушивать гневную папину отповедь или поссориться из-за такой мелочи с сиделкой. Разве она не проявляет замечательную заботу о маме? Разве папа не стал выглядеть лучше, чем за все последние годы? Разве Элиз – не помощница моей мечты? Разве она не лезет из кожи вон, чтобы выручить меня, раз за разом отказываясь от доплаты? Так ли уж важно, если она прибрала к рукам старую мамину блузку?
И разумеется, я хотела избежать ссоры.
Видит бог, в последнее время их и так было слишком много.
В моей жизни и без того хватало проблем.
Поэтому я сама не знаю, что привело меня к тумбочке напротив кровати и заставило по очереди открывать ящики; зачем я достала ко