И все же я почему-то подвела их обоих.
Что касается моих отношений с Трейси, то мы едва разговаривали. Я позвонила поздравить сестру с Новым годом, она поздравила меня в ответ, но после мы почти не созванивались, если я не делала первый шаг. Я приглашала Трейси на ужин; она вежливо отказывалась. Я спрашивала, как у нее дела; она отвечала, что нет ни минуты свободной: занимается фитнесом с новым персональным тренером, изучает возможность ведения собственного блога, берет уроки актерского мастерства и ищет агента.
День святого Валентина пролетел незаметно. Я получила всего две валентинки – их сделали мои дети. «Лучшей мамочке на свете!» – значилось на карточке Сэма; «Мама, я тебя люблю!» – написала Дафни. Обе надписи сопровождались удивительно похожими рисунками круглолицей кудрявой женщины с палочками вместо рук и ног и широко открытыми глазами, выражение которых могло показаться как радостным, так и безумным. Открытки я поставила на рабочем столе как напоминание о том, что в мире есть хотя бы два человека, которые безоговорочно любят меня.
– Тук-тук! – произнес женский голос, после чего раздался тихий стук в дверь.
Я положила открытки на место. В дверях показалась голова Стефани Пикеринг, надежно защищенная жестко уложенной шапочкой светлых волос.
– Есть минутка поговорить?
Я жестом предложила ей сесть.
– Все хорошо?
Стефани примостилась на краешке стула перед моим столом и наклонилась вперед, демонстрируя впечатляющий вырез белой шелковой блузки. Потом она закинула одну стройную ногу на другую и улыбнулась, показав идеально белые виниры. Эта улыбка украшала рекламу на скамейках по всему городу. Я содрогалась при мысли, сколько раз Стефани приходилось слышать от пьяных мужчин похвальбу, что он сидел у нее на лице.
– Как поживает твой отец? – спросила она.
– Хорошо, – ответила я, хотя не говорила с ним уже несколько дней и не видела его несколько недель.
– По-прежнему живет на Скарт-роуд?
– Да.
– Хорошо справляется после ухода твоей мамы?
Я кивнула, хотя всегда терпеть не могла слово «уход». Как будто мама просто вышла за дверь.
– Кажется, да.
– Отлично, – сказала Стефани. – Кстати, а сколько ему лет?
– Почти восемьдесят.
– Ого! Наверное, нелегко жить в таком большом доме, особенно в его возрасте.
– Согласна.
– Тебе не кажется, что папе было бы лучше в квартире?
– Совершенно согласна.
– Или в интернате для престарелых. Хорошем, разумеется.
– Разумеется.
– И?..
– И? – повторила за ней я, прекрасно понимая, к чему она клонит; риелторы – одни из самых бесцеремонных людей в мире.
– Так вот, – решилась Стефани, – у меня есть покупатель, готовый заплатить большие деньги.
– О какой сумме мы говорим?
От прозвучавшей цифры у меня просто перехватило дух.
– Ух ты!
– Думаешь, твой отец готов рассмотреть предложение?
– Честно говоря, не знаю. Тебе придется спросить у него.
– Я надеялась, что ты сама с ним поговоришь.
– Вряд ли это хорошая затея…
– Просто прощупай почву. Если он хоть немного заинтересуется, остальным займусь я.
Я вскинула руки, обещая постараться, но при этом предупредив, чтобы она не слишком надеялась.
– Отлично, – сказала Стефани и пошла к двери, чуть покачиваясь на десятисантиметровых каблуках. – Конечно, чем раньше, тем лучше.
– Разумеется.
– Будешь держать меня в курсе?
– Да, обещаю.
«Какого черта? Что я теряю?» – решила я, слушая, как в коридоре стучат каблуки Стефани.
Теперь, после смерти мамы, у отца не было причин оставаться в этом мавзолее. К тому же вот и подходящий повод избавиться от Элиз.
В худшем случае отец просто откажется.
Поэтому я взяла трубку и позвонила ему. Я подождала четыре гудка, размышляя, что трех звонков достаточно, чтобы подойти к домашнему телефону на кухне и посмотреть, кто звонит, а на четвертом решить, поднимать ли трубку. Мне почти польстило, что на звонок ответили.
– Здравствуйте, Джоди, – приветствовала меня Элиз. – Как мило, что вы позвонили.
– Как дела? – спросила я.
– Очень хорошо. А у вас?
– Замечательно. Я хотела…
– Как ваши чудесные дети?
– Отлично. Я бы хотела узнать…
– А Харрисон?
– Превосходно. Занят книгой.
– Невероятный талант!
– Да. Отец дома? – удалось спросить мне прежде, чем она снова успела меня перебить.
– Да, дорогая, но он сейчас немного занят.
– Мне нужно с ним кое о чем переговорить. Как думаете, я могу подъехать, скажем, примерно через час?
Последовала секундная пауза.
– Какие-то проблемы?
– Нет. Никаких проблем. Мне просто нужно поговорить с папой. Это ненадолго.
– А можно полюбопытствовать, о чем именно?
– Вас это совершенно не касается, – отрезала я, злясь из-за необходимости оправдывать желание повидать собственного отца.
– Разумеется, – поспешно ответила Элиз, похоже понимая, что перестаралась. – Я просто хотела сделать как проще.
– Это не входит в ваши обязанности, – заметила я. – Увидимся через час.
И положила трубку, не дав сиделке ответить.
Глава 36
Я подъехала к дому ровно через шестьдесят шесть минут.
– Как всегда, опаздываешь, – проворчал отец, открывая дверь, еще пока я шла по дорожке к крыльцу.
– Не знала, что мы тут ведем табель учета времени, – напряглась я.
«Не успел поздороваться, а уже ушел в оборону», – подумала я, наклоняясь к отцу, чтобы поцеловать его в щеку.
Он безразлично принял поцелуй, даже не попытавшись чмокнуть меня в ответ.
– Заходи, заходи. А то дом выстудишь.
– Да, сегодня холодно, – согласилась я, кутаясь в пальто. – Хорошо еще, что снега нет.
– И ты ради этого настояла на своем приезде да еще и нагрубила Элиз? Чтобы пересказать прогноз погоды?
– Это называется светской беседой, папа. И я вовсе не собиралась грубить Элиз.
– Она спросила, зачем ты собираешься приехать, а ты ответила, чтобы она не совала свой нос в чужие дела.
– Я сказала, что этот вопрос ее не касается, – поправила я, понимая, что большой разницы нет.
– Она из-за тебя расплакалась.
«Расплакалась из-за меня?»
– Я не хотела ее расстраивать.
– Она просто пытается меня защитить.
– От меня? Господи… Я твоя дочь. И не обязана объяснять причину своего визита сиделке.
– Зачем ты приехала? – спросил отец.
Видимо, светской беседе конец.
– Может быть, присядем? И позволишь мне снять пальто?
Папа молча пошел в гостиную. Я последовала за ним, не снимая пальто, и села на диван, прекрасно видя его неодобрительный взгляд. Отец стоял, скрестив руки на груди, и ждал, пока я заговорю.
– Помнишь Стефани Пикеринг? – начала я.
– Разумеется, помню. Я сам ее нанял. Одно из лучших решений в моей жизни. Превосходный агент. Всегда приносит огромную прибыль. Работает не покладая рук.
Я постаралась не услышать в этом невысказанного: «В отличие от тебя».
– Как она? По-прежнему роскошна?
– Да, – кивнула я.
– Красивые ноги, – продолжал папа. – Держит себя в отличной форме.
Я поплотнее укуталась в пальто.
– Да, это точно.
– Передай ей от меня привет.
– Обязательно. Так вот, она…
Я услышала шаги и, обернувшись, увидела подходящую Элиз.
– Здравствуйте, Джоди, – сказала она. – Прекрасно выглядите. Простите, что перебиваю, но я хотела предложить сделать вам кофе или немного горячего шоколада. На улице такой холод.
«Тут куда холоднее», – подумалось мне.
– Пожалуйста, не стоит беспокоиться ради меня.
– Нет никакого беспокойства, – возразила она. – Это как раз входит в мои обязанности. – И сиделка улыбнулась. – Могу я повесить ваше пальто?
– Не стоит. Положу его здесь. – Я похлопала ладонью по подушке дивана.
– Как скажете. – Элиз посмотрела на отца. – Еще раз простите, что прервала. Продолжайте.
– Секундочку, – произнес отец, пока она не успела выйти. – Джоди, мне кажется, ты должна извиниться перед Элиз.
– Что-что?
– Вик, в этом нет необходимости, – возразила Элиз.
– Определенно есть.
– Твоя дочь совершенно права. Что бы она ни хотела с тобой обсудить, меня это не касается. Я не имела права спрашивать.
– Никакого разговора не будет, пока Джоди не извинится, – продолжал настаивать отец.
«Ого!» – подумала я, разрываясь между негодованием из-за ослиного упрямства отца и восхищением манипулятивными навыками Элиз. Часть меня хотела встать и уйти; другой хотелось остаться и посмотреть, что будет дальше.
– Простите, если вам показалось, что я нагрубила, – начала я, снимая пальто и кладя его на диван рядом с собой.
– Разве это извинения? – проворчал отец. – Не извиняйся за то, что подумала Элиз; извиняйся за то, что сделала сама.
– Простите, если нагрубила, – сразу сказала я как можно искреннее.
Кажется, я потихоньку училась замечать безнадежные ситуации.
– Извинения приняты, – кивнула Элиз. – А теперь я схожу за горячим шоколадом.
– Никакого горячего шоколада, – заявил отец. – Джоди не нужны лишние калории. Мы просто продолжим разговор.
Я сделала глубокий вдох, стараясь не расплакаться, пока Элиз не покинула гостиную. Только когда она ушла и я убедилась, что смогу говорить не расплакавшись, я снова взяла слово.
– Так вот, – произнесла я, словно нас никто и не прерывал. – Стефани заходила сегодня с утра и спрашивала, не заинтересован ли ты в продаже дома. Судя по всему, у нее есть потенциальный клиент…
– И ты купилась? – спросил отец с издевкой.
– В каком смысле?
– Нет никакого клиента! И ты должна это знать. Только не говори, что никогда сама не пробовала такую уловку. Неудивительно, что Стефани всегда приносит более высокие комиссионные.
– Вряд ли она просто закидывала удочку. Я действительно думаю, что у нее есть на примете человек, заинтересованный в покупке дома.