– Предлагаешь зайти?
– Думаешь, стоит? – переспросила Трейси, словно это была моя затея. – Ну, типа, вдруг что-то случилось.
– Не знаю. А если они вернутся, пока мы в доме?
– Я скажу, что заволновалась, когда никто не ответил на мои звонки, и мы зашли проверить. Не станут же они обвинять меня в том, что я за них беспокоюсь!
«Нет. Они обвинят меня», – подумала я.
– Давай, – подначивала сестра. – Осмотримся по-быстрому, убедимся, что все как надо, и уйдем. Никто и не узнает, что мы здесь были.
– Н-ну… – протянула я, отступая к ее машине.
Но было поздно: Трейси повернула ключ в замке. Дверь открылась.
И завыла охранная сигнализация.
Глава 38
– Черт! – вскрикнула я, озираясь на улицу.
– Не бойся, – ухмыльнулась мне Трейси. – Я знаю код.
Она нажала несколько цифр, и сигнализация милосердно умолкла.
– Они с незапамятных времен его не меняли, – пояснила сестра, увидев мое удивление. – Дата моего рождения. Теперь заходи и закрой дверь. У нас мало времени.
– Что будем делать?
– Я же сказала: осмотримся. Идем. – Она быстро зашагала к лестнице. – Мы не были наверху с тех пор, как умерла мама.
Я хотела отказаться, но поняла, что любопытство гложет меня не меньше, чем сестру. Мы прошли прямо в хозяйскую спальню, и я, надо сказать, с большим облегчением увидела, что там почти ничего не изменилось с тех пор, когда была жива мама. Единственное отличие было в том, что с кровати, на которой она когда-то лежала, сняли все белье, а стеганое белое одеяло аккуратно сложили в изножье голого матраса.
Трейси тут же подошла к комоду и ловко начала шарить по ящикам.
– Ничего. Должно быть, папа убрал остальные украшения.
В отличие от одежды. Она все еще аккуратно висела на вешалках, а туфли на высоких каблуках, которые мама не надевала много лет, стояли рядами в шкафу.
– Господи, ты только посмотри! – выдохнула Трейси. – Тут же настоящая классика. Версаче, Диор… О боже! Костюм от Шанель! Помнишь, как мама его надевала? Потрясающе! Ему же, наверное, лет двадцать. Не верится, что он до сих пор в моде. – Она приложила к себе розовую юбку и жакет в тон. – Что скажешь?
Я пожала плечами и нервно огляделась.
– Примерю, – решила сестра.
– Что? Нет!
– Всего на пару секунд. – Трейси поспешно скинула зимнюю куртку и теплые брюки, которые надела поверх тренировочного костюма. – Что скажешь? – спросила она, натягивая юбку на узкие бедра. – Нормально смотрится? Идеально подходит, да?
– Как на тебя сшито, – подтвердила я, когда сестра поправила жакет на плечах.
– В самом деле. – Она сбегала в ванную, чтобы посмотреться в зеркало над раковиной. – Мне нравится. Я его возьму.
Мне вспомнился визит полицейских после того, как отец заметил пропажу украшений.
– Вряд ли это удачная мысль.
– Не дури. Мама хотела бы, чтобы костюм достался мне, а папа и не узнает. Давай! Здесь и на тебя что-нибудь найдется.
– Мне не подойдет.
– Может, блузку? – предложила сестра. – Блузка может подойти.
– А зеленая шелковая блузка тут? – вспомнила я о вещице, которую нашла в шкафу Элиз и которую сиделка, по ее словам, взяла погладить и не успела вернуть.
– Ты на удивление конкретна, – заметила Трейси, роясь среди вешалок, и вдруг замерла. – Что это было?
– Ты о чем?
– Мне показалось, я что-то услышала.
– Что именно?
– Машину.
Мой взгляд метнулся в сторону передней части дома.
– Шутишь?
– Иди проверь.
Меня не пришлось просить дважды. Я бросилась по коридору в спальню, которую мы когда-то делили с сестрой, пригнулась перед окном и осторожно выглянула на улицу.
Но там было пусто: никаких машин, кроме той, на которой приехали мы с Трейси.
– Никого, – доложила я, вернувшись в хозяйскую спальню.
– Слава богу! У меня чуть инфаркт не случился. Ты погляди. – Она показала мне строгие брюки. – Представляешь, это же Ив Сен-Лоран!
Я улыбнулась, вспомнив, как мама надевала эти брюки, когда еще была достаточно здорова, чтобы их носить.
– Только не примеряй, – предупредила я, но опоздала.
Юбка от Шанель валялась на полу, а брюки от Сен-Лорана уже были натянуты до середины бедер.
– Жаль, у нее нет вещей от Виктории Бекхэм.
– Трейси, хватит! Пора уходить.
– Ой… Ладно. Все равно больше не вижу ничего такого, что мне нравится.
Она схватила свою куртку и одежду, которую решила забрать, но вместо того, чтобы направиться к лестнице, прошла прямиком в отцовскую комнату.
– Трейси! Бога ради…
– Я же говорила тебе, что Элиз теперь спит здесь, – заметила сестра, не обращая внимания на мои предупреждения. Бросив одежду на отцовскую кровать, она открыла шкаф. – Я только посмотрю. Украшения должны быть где-то здесь. О боже. Гляди-ка, зеленая шелковая блузка! Ты что, ясновидящая?
– Она принадлежала маме, – пояснила я, чувствуя, что меня слегка мутит при виде одежды Элиз, висящей рядом с отцовской.
– А теперь, похоже, принадлежит сиделке, – рассудила Трейси. – Едва ли получится забрать ее так, чтобы она не заметила. Остальные вещи какие-то слишком старушечьи, даже для тебя. Только не обижайся.
– Не обижаюсь. Может, теперь пойдем?
– Еще минутку… – Сестра подскочила к комоду и открыла верхний ящик. – Господи!
– Что там?
– Кажется, меня сейчас вырвет!
– Почему? Что ты нашла?
Трейси повернулась ко мне. В ее руках болтался черный кружевной корсет с прицепленными к нему подвязками.
– Ого… – выдохнула я; потом, не подобрав других слов, повторила: – Ого.
– Это не все. Похоже, тут еще черные чулки в сеточку.
– И слышать ничего не хочу.
– Как думаешь, кто все это надевает, – спросила Трейси, – Элиз или папа?
И вдруг мы обе согнулись пополам от истеричного смеха. Утробный хохот сотрясал нас от макушки до пят.
– Господи… Меня точно сейчас вырвет! – простонала Трейси между взрывами хохота.
– Я выпрямиться не могу, – пожаловалась я, схватившись руками за поясницу и пытаясь разогнуться.
Не припомню, когда в последний раз так смеялась. Мне в буквальном смысле нечем было дышать.
И тут, хватая ртом воздух, я что-то услышала.
– Тихо! – рявкнула я, мигом перестав смеяться.
– Что?
– Дверь машины хлопнула.
– Ты уверена? В прошлый раз ты ошиблась.
– Уверена. – Я не стала даже напоминать, что в прошлый раз шум послышался сестре, а не мне. – Что будем делать?
Трейси схватила куртку с кровати и надела, затолкав под нее всю одежду, которую решила забрать.
– Погоди, – сказала она, хотя я даже не шевелилась. – Это не могут быть они. Папина машина в гараже, верно?
– Да.
– Если только они не поехали на такси, – добавила сестра.
– Черт!
– Сходи посмотри.
Я снова бросилась в спальню, выходившую на улицу. На этот раз Трейси последовала за мной.
– Черт… – выдохнула она, положив подбородок мне на плечо и глядя в окно на улицу.
Перед домом и в самом деле стояло такси с открытой задней дверцей. Возле нее мужчина помогал выйти еще одному пассажиру. Его лица было не видно.
И тут мужчина выпрямился. Обернулся. И посмотрел прямо в окно спальни.
Мы с Трейси тут же пригнулись к полу.
– Это папа? Он нас видел?
– Не знаю, – прошептала я в ответ сразу на оба вопроса.
– Черт… Он будет в ярости. А все ты со своими дурацкими идеями!
– Что-что?
– Ладно-ладно. Это была наша общая дурацкая идея. Но теперь неважно. Важно, что теперь делать. Думаешь, успеем выйти через заднюю дверь?
Снова хлопнула дверца, и через несколько секунд раздался шум отъезжающего такси.
– Поздно, – мрачно заявила я, выпрямляясь и смиряясь с судьбой.
Отец и так внес меня в черный список. Разве может быть хуже?
Мне следовало догадаться.
Хуже может быть всегда.
Глава 39
Это был не отец.
Мы с Трейси стояли у окна, глядя на улицу перед домом, онемев от облегчения.
– Кто это, черт возьми? – пробормотала сестра, рассматривая пожилую пару, стоявшую перед нашим домом.
– Понятия не имею.
– Они направляются сюда?
– Вряд ли. Нет, – добавила я, увидев, как мужчина берет женщину под локоть и ведет ее к соседнему дому.
– Уф! Могли вляпаться.
– И едва не вляпались. Это знак. Пора уходить.
– Ой, да ладно, – отмахнулась Трейси. – Еще пару минут. Мы уже слишком далеко зашли. Я хочу найти мамины кольца. В обручалке бриллиант на четыре карата. И еще колечко с бриллиантами, которое папа подарил ей на годовщину. Только не говори, что их похоронили вместе с мамой.
Я вспомнила, как мама лежала в гробу со сложенными на груди руками.
– На ней колец не было.
– Ну и слава богу! Они стоят целое состояние, но какой толк от драгоценностей, пока они лежат в каком-нибудь ящике.
– Так попроси отца отдать их тебе.
– Не могу.
– Почему? – спросила я, когда сестра заглянула в шкаф в спальне и пошла в кабинет отца.
– Не хочу, чтобы он посчитал меня жадной.
– Предпочтешь, чтобы он посчитал тебя воровкой?
– Такого не будет.
«Нет, – поняла я, входя в кабинет отца и уже предвкушая очередной визит полиции. – Он найдет способ обвинить в этом меня».
Хотя папа ушел на пенсию почти десять лет назад, кабинет не изменился. На огромном дубовом столе, обращенном к окну, стояли компьютер, телефон и хрустальная настольная лампа с продолговатым черным колпаком. Перед столом размещалось массивное коричневое кожаное кресло, а у противоположной стены – такого же цвета потрескавшийся кожаный диван. Паркетный пол устилал персидский ковер, похожий на тот, что лежал в гостиной. Одна из стен состояла из встроенных книжных шкафов и выдвижных ящиков. Обстановка выглядела сугубо мужской и немного пугающей, как и ее хозяин.
Трейси тут же ринулась к выдвижным ящикам и стала открывать их по очереди.
– Ничего, – сообщила она, покончив с этим.