- Верши! - хрипло проговорил последний.
Палач протянул руку к петле. Никанор отклонил его руку.
- Сам на себя сумею венец-от надеть! - и поклонился на все четыре стороны. - Сам надену...
И надел: вложил шею в петлю, отведя в сторону волосы и освободив из-под веревки бороду, как делал он это обыкновенно, облачаясь в ризы перед литургиею... Он поднял глаза к небу...
- Господи! В руце Твои...
- Верши! - прохрипел подьячий.
Палач стремительно дернул за другой конец веревки. Веревка запищала в немазаном блоке... Тело старого архимандрита поднялось от земли... ноги подогнулись, руки конвульсивно поднялись к шее... Палач встряхнул веревкой, еще, еще, и сам как бы повис на ней...
- О-ох! - послышался стон в толпе.
- Глядите, православные, как люди на небо возносятся! Гляньте-ко! раздался вдруг чей-то голос, так что все вздрогнули.
Это крикнул юродивый, указывая на колыхавшееся в воздухе бездыханное тело старого архимандрита.
- Господи! За что же это?! О-ох!
- За крест истовый, за веру... Ну! Времечко!..
Многие испуганно крестились. И странно! Все крестились именно тем истовым крестом, за который вот тут же, сейчас, умер человек, которого и в купели этим же крестом, и сам он крестился им более семидесяти лет...
Подьячий подошел к качавшемуся телу и робко потрогал за ноги.
- Отошел, кажись, - тихо сказал он палачу, - спусти.
Палач, красный от натуги, опустил веревку. Мертвое тело мешком повалилось на землю... седые волосы разметались...
- Ох, смертушка! О-о! - Это из толпы.
Палач распустил петлю, вынул из нее голову мертвого и оттащил труп в сторону, к виселичному столбу.
Под виселицу подошел юродивый. Он обвел толпу своими кроткими глазами, и вдруг лицо его озарилось глубокой радостью...
- Оленушка! Дитятко!
Действительно, у одного края толпы, прижавшись к матери, вся бледная и дрожащая, стояла Оленушка, с распухшими от слез глазами. Рядом с ней, также бледная и испуганная, опираясь на руку плотного рыжего мужчины в немецком платье, стояла и знакомая нам аглицкая немка, Амалея Личардовна Прострелова, и тут же, сердито поглядывая на поджарого подьячего, виднелся галанский немец, богатый Каролус Каролусович из Амбурха. Из-за Оленушки робко выглядывал в своей черненькой скуфейке юный Иринеюшка, а на него косился исподлобья стоявший тут же краснощекий малый, в щегольской синей канаусовой рубахе, с четырехугольным прорезом густейших русых волос на низком лбу.
- Ох, мама! Матушка! Ох! - стонала Оленушка, припадая к плечу матери.
Юродивый, запустив левую руку в свою суму (он не расставался с нею и в архангельской земляной тюрьме, где заключены были осужденные), вынул оттуда череп и поцеловал его. Потом стал кланяться на все четыре стороны.
- Простите, православные, в чем согрубил вам!
- Бог простит, родимый, Бог простит! - загудела толпа.
- Прощай, Оленушка! Прощай, девынька!
И юродивый издали перекрестил ее, а потом снова поцеловал череп, говоря:
- А теперь ты, моя Оленушка, здравствуй, я к тебе пришел...
И положив череп в суму и не задувая свечи, сам вложил свою косматую голову в петлю...
- Возноси на небо! - скомандовал он палачу. - Я со свечой иду ко Господу! Теплись, моя свечечка!
И опять палач-варнак дернул за веревку и даже присел на корточки.
Взлетел Спиря на небо... поджал ноги... опустил их... из окоченевших пальцев не выпала горевшая свечка, но припала к груди... задымилась рубаха... вспыхнула... поломя охватило бороду... перекинулось на косматую голову... затеплился, как свечечка воскояровая, весь Спиря!
Раздались вопли по всей площади:
- "О, Владычица!" - "Господи спаси!" - "Свят-свят... О!" "Изверги!.."
Оленушка упала как сноп...
- О, барбарей! Доннерветтер! Пфай-оо! - истово бормотал Каролус Каролусович.
У Амалеи Личардовны по бледным щекам текли слезы.
Труп с обугленной головой вынули из петли и положили рядом с Никанором...
Под виселицу молча подошел огненный чернец и, подняв кверху правую руку с отрубленными пальцами, громко сказал:
- Мотрите, православные! За истовый крест отсекли у меня персты... Слава тебе, Господи!.. Топерь секите мою голову! - обратился он к стрельцам, стоявшим у виселичных столбов.
Стрельцы смущенно потупились...
- Господь с тобой, Турвонушко, - бормотал Чертоус, - мы туточка ни при чем... наше дело рабье...
- Верши! - проскрипел подьячий к палачу.
И огненный чернец - качался в воздухе... Рыжая голова, освещаемая солнцем, казалось, испускала лучи...
Седой Чертоус, бледный, с дрожавшими губами, ударил ружьем оземь, так что приклад разлетелся надвое, и мрачно подошел к подьячему.
- Вешай и меня... и я хочу венец получить, - так же мрачно сказал он.
Подьячий с испугом попятился назад...
- Что ты! Что ты! Бог с тобой!
- Вешай, это твое дело!..
К виселице подошел Исачко и стал надевать на себя освободившуюся от третьего трупа петлю. Поправляя ее у себя на шее, он поднял голову... Опять над виселицей кружатся голуби. А вон и белый турман... У Исачки дрогнули углы губ и заискрились косые, добрые глаза. Прошлое с этим голубем встало перед ним... Он махнул рукой палачу.
Палач натужился, потянул; ноги Исачки отделились от земли, он закинул голову, встряхнулся - и - "ох!" крикнули в толпе: Исачко упал.
- Сорвался! Ох, страсти! - прошептал кто-то.
Исачко поднялся с земли с обрывком на шее, красный, с налитыми кровью глазами...
- О, шанде! Барбарей! - обратился Каролус Каролусович к соседу в немецком платье. - Вот срам! К нам, за море, отправляют лучшие веревки и пеньку, а казне оставляют брак, гниль... О, Московия!
Исачко, шатаясь, подошел к подьячему, который что-то горячо говорил палачу.
- Да вить это ты, государь, отпустил веревку-ту, казенна, оправдывался варнак.
- Вот тебе за веревку, казнокрад! Н-на же! Ешь.
И полновесная пощечина Исачкиной широкой и мозолистой ладони глухо звякнула по сухим скулам подьячего... Подьячий как стоял, так и свалился снопом на трупы повешенных.
- И мы хотим венцов! Вешайте нас! - послышался ропот в толпе, и толпа хлынула к виселице. - Хотим помереть за веру, за крест! Берите всех нас! И мы с ними заодно! Казните нас! Секите головы! Площадь превратилась в бушующее море...
На другой день, утром, из Архангельска, по холмогорской дороге, вышли два странника, один старый, другой молоденький, оба с сумками и дорожными посохами.
- Так-ту, Иринеюшко, - говорил старик, - коли на Руси дышать нечем стало, так и Бог с ней... И птица от зимы на теплые воды летит, так-ту, и мы с тобой...
ПРИМЕЧАНИЯ
Сидение раскольников в Соловках
Впервые - отдельной книгой: Соловецкое сидение. Спб., 1880. Печатается по изд.: Мордовцев Д. Л. Поли. собр. исторических романов, повестей и рассказов: В 33 т. Т. 8. Кн. 19. Спб., 1914.
С. 18. ...в е с н а 1674 г о д а... - автор сознательно использует анахронизм: современное летоисчисление от Рождества Христова было принято в 1700 году. В то время - это "весна 7182 г. от сотворения мира".
Т и т л ы - знаки, указывающие на сокращенное написание слова в письменности Древней Руси и Византии.
С т е г н о - часть ноги от таза до колена.
Запись в летописи о жизни великого князя Московского Василия III (1479 - 1533).
С. 19. С к у ф е й к а - остроконечная шапочка черного или фиолетового цвета, которую носят монахи.
...у С т е н ь к и... - у Степана Тимофеевича Разина.
С. 20. ...в о с ь м и к о н е ч н ы й к р е с т... старообрядческий, отличается наличием двух перекладин; вверху - титло (с винами распятого Христа) и внизу - подножие.
...д в у м я п е р с т ы... - возведенный на патриарший престол Никон (Минов Никита, 1605 - 1681) в 1653 - 1656 годах провел церковную реформу. Суть преобразований сводилась к исправлению неточностей, вкравшихся в тексты богослужебных книг при многократных переписках, и к сближению русской церкви с греческим ортодоксальным православием. Вместо двух перстов вменялось креститься тремя; в символе веры - изложении основ христианской догматики - исключалось слово "истинного" и "аз"; три раза ("трегубая"), а не два ("сугубая") должно было произносить "аллилуйя".
...ч е р к а с с к и й г о р о д е х... - украинских городах.
...е т м а н п о л ь с к о й с т о р о н ы, П е т р у ш к а Д о р о ш о н о к... - Дорошенко Петр Дорофеевич (1627 - 1698) - гетман Правобережной Украины. При поддержке Турции и Крымского ханства пытался овладеть Левобережной Украиной, воссоединившейся с Россией в 1654 году. Сдался в плен русским войскам в 1676 году.
С. 21. А е р (аэр) - воздух.
С. 23. З о с и м-С а в в а т и й! С о л о в е ц к и! - Савватий монах Валаамского монастыря, основоположник Соловецкого монастыря (1429); Зосима - первый его настоятель. В 1435 году Савватий, в 1478 году Зосима были причислены к лику святых.
С. 25. ...б р а т и ю, р я д о в у ю и б о л ь н и ч н у ю, м о н а с т ы р с к и х с л у ж е к и т р у д н и к о в, с л у ж и л ы х л ю д е й, у с о л ь ц е в... - Кроме черной братии, были насельники монастыря, выполнявшие трудовые повинности, но не принявшие монашества, в частности, перечисленные: ухаживающие за больными, прислуга, трудники - давшие обет трудиться в монастыре, воины, засольщики рыбы.
П и щ а л и з а т и н н ы е - устанавливавшиеся на стенах небольшие пушки.
...и з с х и м е н н ы х к о н у р о к... - монахи-схимники, принявшие схиму - монашеский чин, налагавший самые строгие посты и лишения, - жили уединенно.
С. 26. М у р и н - эфиоп, чернокожий.
...в е л и к о г о к н я з я В а с и л и я И в а н о в и ч а... Речь идет о Василии III, великом князе Московском с 1505 года.
...г а л а н с к и й н е м е ц. - Русские всех европейцев германского происхождения звали немцами; в данном случае - голландец.